ГлавнаяКнига 1Книга 2 |
МИРОН ВОЛОДИН "БУМАЖНЫЕ ИГРУШКИ"КНИГА ВТОРАЯЧАСТЬ ТРЕТЬЯ (1)– Мой совет, – говорил личный врач Марьяну Бачинскому, сворачивая стетоскоп, – больше внимания уделяйте самому себе. Вы стали плохо выглядеть. Слишком много работаете. Забудьте о делах, отправляйтесь куда-нибудь в горы, постройте себе коттедж на склоне с прекрасным видом. Горный воздух очень целебен. – Хотите, чтобы я ушел от дел? – догадался Бачинский, застегивая пуговицы на рубашке. – Вы что, спелись с моими двоюродными племянниками? Только не говорите, господин Фельс, будто это ваша идея – отправить меня с глаз долой. Врач смутился. – Ну, их можно понять. Они озабочены вашим здоровьем, – однако отрицать ничего не стал. – С тех пор, как поняли, что унаследуют огромное состояние? – насмешливо уточнил Бачинский. Выражение его лица не изменилось, и все-таки насмешка пряталась в каждой морщине, а их было не счесть. Врач и тут решил не спорить. – Ну… Вполне естественно, они хотят, чтобы оно сохранилось в том же виде. – А! Значит, они считают меня неспособным вести дела?.. А впрочем, какая разница! Скажите лучше, только мои деньги их и волнуют, больше ничего. – О, прошу вас, не думайте о них так плохо. К тому же, вы действительно себя переутомляете. В вашем возрасте… – Только не напоминайте мне о моем возрасте! – отмахнулся Бачинский. – Я еще фору дам кому угодно на тридцать лет моложе. Чтоб им пусто было! – Однако, выражение! Врач упаковал свой саквояж и стоял напротив пациента, готовый распроститься в любой момент. Бачинский удивленно вскинул руками. – Так говорят у меня на родине. Я ведь родом из Галиции, или вы об этом забыли? – У вас никого там не осталось? Бачинскому вопрос был неприятен, но все же он ответил. – Увы. – Сожалею, – в тон ему сказал врач. – Никогда не говорите так в присутствии моих племянников. – Почему же, господин президент? – А вы не догадываетесь? Или меня стараетесь обмануть? Нет, мой дорогой, я своих племянников слишком хорошо изучил. Они уже давно решили, как распорядиться наследством. Мысль, что им пришлось бы без него обойтись, не укладывается в их сознание. – За что вы их так не любите? – Дорогой Фельс! Во-первых, мои племянники любят меня еще меньше, поскольку желают моей смерти. А во-вторых, я ненавижу мух, садящихся на варенье. Пока у тебя серьезные проблемы, пока нужно работать, не зная, что тебя ждет, на пустом месте, из руин поднимать компанию, их днем с огнем не сыскать. Зато когда начинаешь пожинать плоды, они все тут как тут. Не нужна ли помощь, дядя Марьян? Вам одному тяжело управляться. Врач, уступая, пожал плечами. – Разве только они? *******Старший из двоюродных племянников Марьяна Бачинского, Альбин Хаммер с самого начала не возлагал больших надежд на доктора Фельса. Фельс, по его мнению, был человеком мягкого склада, не способным на решительные действия, а дядя, с другой стороны, слишком упрямым, слишком независимым, чтобы пойти на уступки. Эта идея принадлежала его младшему брату, Гердту. Но какую бы чушь не вбил тот себе в голову, если уж вбил… Как-то в возрасте двенадцати лет Гердт заприметил пышный слоеный торт в витрине кондитерского магазина. Соблазненный его видом, немедленно стал атаковать гувернантку. Его отговаривали не менее настойчиво, чем он канючил, гувернантку поддержал Альбин, знавший толк в сладостях. Ему объясняли, что внутри вместо шоколадного крема джем, приторный на вкус, и взамен предлагалось что-то другое, но страсти не утихали. На следующий день повторилось то же самое. В конце концов Гердт своего добился. Торт принесли домой. В полном восторге он запустил в него нож… Да, Альбин оказался прав. Остальное скормили собаке. Но урок получил не только Гердт. С тех пор Альбин беспрепятственно позволял своему младшему брату самому набивать себе шишки. Как быть с ребенком, ни разу еще не трогавшим крапивы? Доктор Фельс был его очередным слоеным тортом. За тридцать лет Гердт поумнел гораздо меньше, чем Альбин. – Мы вас ждали, доктор, – обрадовался он. – Какие новости? Как здоровье пациента? – Да что там! Он уверен, будто сможет прожить еще пятьдесят лет, – плюхнувшись в кресло, со вздохом ответил врач. – А вы? Вы точно так же уверены? Врач не ответил. – Мое дело лечить, а увещеванием пускай бы занялась сиделка. У нее это лучше получится. Что сказать? Я уговаривал его битый час. Я сделал все от меня зависящее, чтобы ваш дядя подал в отставку. Результат налицо: ничего из этого не вышло. – Не упрекайте себя, доктор, – вмешался Альбин, наливая себе грейпфрутовый сок из графина, стоявшего на каминной полке позади гостя. – Ваша миссия так или иначе была обречена. Наш дядюшка твердо следует своему принципу: верить одному себе. У любого нормального человека куча друзей, если не настоящих, то хотя бы считающих себя таковыми, а вот у него нет ни тех, ни других. Нас, и то на пушечный выстрел к себе не подпускает. Надо же! Такое недоверие, словно мы ему зла хотим. – Да, безусловно, – быстро согласился врач, вынужденный сделать полуоборот, чтобы ответить Альбину. – Он странный человек. – Значит, вы полагаете, что без консилиума не обойтись? – ухватился за его слова Альбин. Тот растерялся. – Без консилиума? – Ну да, конечно, – продолжал Альбин невозмутимо. – Нельзя же допустить, чтобы психически неуравновешенный человек управлял огромной финансово-промышленной империей. При этом никто не умаляет его заслуг, Боже упаси, но ведь сегодня дядюшка уже не тот, что в прежние годы, и с этим необходимо считаться. И вам, как врачу, следовало бы тактично ему это объяснить. – Ты уверен, что консилиум необходим, Альбин? – встревожился Гердт. Альбин продолжал стоять за спиной у Фельса, опираясь на каминную полку, и смотрел на брата поверх головы врача. – С каждым днем он становится все менее предсказуем. Ты знаешь, о чем я, – загадочно прибавил он, глазами, которых врач не видел, выразив то, на что намекали слова. Доктор был свой человек, но… Гердт спасовал. Альбин беспрепятственно мог развивать свою мысль. – Как вы думаете, доктор, кого из авторитетных врачей следовало бы пригласить? Вы можете подготовить список? Нам нужны известные люди, в чьем диагнозе никто бы не вздумал усомниться, и в то же время осознающие сложность момента. Хотелось бы иметь уверенность, вы меня понимаете? Врач понимал его слишком хорошо. Он достал платок и вытер потную шею. Тем временем Альбин снова переглянулся с братом. Фельс попытался было юлить. – Не настолько все просто… – А мы и не ставим перед вами простых задач, – неожиданно резко перебил его Альбин. – В ином случае действительно стоило бы нанять сиделку. Впрочем, быть может, на другой вопрос вам будет легче ответить: кто в дальнейшем останется личным врачом семьи Хаммеров? Это звание открывает весьма заманчивые перспективы, так же как его потеря приводит к ощутимому падению авторитета в обществе. Платок до конца пропитался потом. Врач напуганно замахал им у своего носа. – Но я лишь собирался заострить внимание на возникающих трудностях. Я вовсе не говорю, что ситуация безвыходная. – Вот и замечательно! Тогда идите и подумайте, доктор. Мы ждем от вас результатов. Лояльность нужно доказывать конкретными делами. Врач догадался, что на этом его роль закончилась, и сказал с облегчением: – Конечно, господа! Если позволите, – он поспешно встал, – все это и впрямь нужно тщательно обдумать. Однако, полагаю, к этой теме мы еще вернемся. – В самое ближайшее время, доктор, – многозначительно пообещал Альбин. – Разумеется! – подтвердил тот. – В самое ближайшее время! Дождавшись, когда за ним закроется дверь, Альбин сказал: – На Фельса мало надежды. Видел? Он ни за что не решится пойти против нас, но и союзник из него никудышний. Чуть что, этот первый шмыгнет в кусты. – Согласен, – пожал плечами Гердт. – Но остальные, разве не то же самое? На кого сегодня можно положиться всерьез? А ты еще решил созвать консилиум! Нет, правду говоря, я бы все-таки предпочел договориться полюбовно. Вся эта закулисная возня… Мне от нее как-то не по себе. – Ну жди, пока дядюшка тебя сожрет. Ах, Гердт! За свою жизнь ты так и не усвоил главного: все эти россказни о благородстве – сплошная болтовня. Выигрывает тот, кто наносит первый удар. При этом удар должен быть сокрушительным. А чтобы он был сокрушительным, тебе придется забыть о жалости, – Альбин помолчал. – Хотя с другой стороны, мы его же и спасаем, только на этот раз от него самого. Старик определенно выжил из ума. Этот его Радкевич… Скажи, что ему делать во Львове? То он какой-то дом покупает, то газ. На кой черт нам это все нужно! – Откуда у тебя такие сведения? – Информация достоверная, – усмехнулся Альбин, – из первых рук. – Радкевич, галичанин?! И он тоже?.. – А ты что же думал! Сегодня только идиот слепо повинуется нашему дяде. Все понимают, что Бачинский, это уже история. Мы – настоящее. Он снова налил себе грейпфрутовый сок. Гердт взволнованно похаживал взад-вперед. – Если, конечно, не останемся, как две вороны у пугала, – продолжал Альбин, утолив жажду. – Кто знает, что ему завтра стукнет в голову, построить мечеть или переписать завещание в пользу нищих? Он же непредсказуем!.. Радкевич во Львове! Как интересно! – хмыкнул он. – А деньги туда плывут рекой. – Для нас это все равно капля в море, – примирительно заметил Гердт. – Ну правильно! А если это только начало? Смотри-ка! Ударился в филантропию, захотел купить фамильный дом, а что на очереди? Галиция – его обнищавшая родина. Они там только и умеют, что деньги клянчить. Разжалобят старика, и мы с тобой ни с чем останемся. Как раз завещание-то еще можно оспорить, а вот подаренного, так уж точно не вернешь. И он это прекрасно понимает. – А говоришь, выжил из ума. *******Для компании «Западтрансгаз» наступили «черные» дни. Прекрасное солнечное утро перед выходными началось с плохих новостей. Эти новости пришли с фондовой биржи. Мельник никого не принимал, и только через Мирославу кое-что просочилось. Иванка осторожно заглянула к Мирославе. – Что происходит? Мельник буквально выставил меня из кабинета. Все ходят на цыпочках. Ничего не понимаю. На секунду Мирослава отвернулась. – Серьезные проблемы на бирже, – наконец ответила она, снова повернувшись к ней, но продолжая избегать ее взгляда. – Наши акции резко упали в цене. И отнюдь не просто так. Кто-то стремится во что бы-то ни стало нас потопить. Сначала скупает все, что можно, а потом вдруг выбрасывает партиями, только значительно дешевле. Потом опять скупает, и опять выбрасывает, но уже вовсе за бесценок. Естественно, при этом сам остается в приличном накладе, но это смотря что ставить своей целью. Если пустить нас по миру, то своего он почти добился. – Боже, мои акции! – спохватилась Иванка. – Боюсь, что скоро они не будут стоить ровным счетом ничего, – успокоила ее Мирослава, наконец-то посмотрев ей в лицо, и только сейчас Иванка заметила, какие у нее глаза усталые и неживые. – Мы слишком слабы, чтобы сопротивляться. Кто-то очень хочет видеть нас на коленях и не считается ни с какими потерями, а денег у него, как видно, куры не клюют. – Ну тогда это разве что Терех. – Э нет, моя дорогая! Ошибаешься! Ему жадность не позволит. Даже ненависть к нам не превысит его жадность. Ну и потом, – она махнула рукой, – где бы он взял столько денег? Нет, тут чья-то рука посильнее. Гораздо посильнее… А кому же мы дорогу перешли, вот это действительно вопрос! В переговорном на столике возле Мирославы раздался легкий шум, а затем и голос Мельника. – Мирослава! Сколько у нас на остатке? Ей не понадобилось заглядывать в компьютер, да и запоминать-то было нечего. – Н-да, – вздохнул Мельник, услышав цифру. – Не густо. – Не хватит даже, чтобы уплатить налоги, – призналась она. Мельник засопел. – Что мы еще можем продать? – Игорь, это все! Остальное ничего не стоит. Шум в переговорном пропал. – Акционеры в панике, – объяснила Мирослава. – Мы пробовали скупать акции сами, стараясь остановить падение, но деньги быстро закончились, фирма и так почти в нулях, ты же знаешь… Выкуп за твоего Олеся я тоже не успела перевести, – вспомнила она, увидев платежное поручение, затем смяла его и швырнула в корзину. – А, надоело все! – Зря я его обнадежила, – с грустью призналась Иванка. – Вот досада! Приди я к Мельнику днем раньше! Что же теперь? – А что теперь? Будет твой Олесь и дальше мыть полы и прислуживать Тереху, а мы… Хочешь кофе? Ответа не последовало. Мирослава продолжала. – Видела я вас как-то вдвоем. Ничего, смазливый паренек! Жаль его, конечно. Терех не даст ему и головы поднять. Или сделает из него лизоблюда, или до конца дней заставит чистить туалеты и терпеть насмешки, а его женой станет матерящаяся торговка с базара. И даже когда ему исполнится пятьдесят, всякий сопляк будет обращаться к нему на «ты». По лицу видно, парень он неглупый, для него это будет невыносимо, а такие рано или поздно спиваются. Однажды он проснется на клумбе, вымазанный в собачьем дерьме. Иванка невольно поморщилась. – Прекрати разрывать мне сердце! – взмолилась она, чуть не плача. – Хватит с меня обесцененных акций! – Сама напросилась! – строго заметила подруга. – Так вот, как бы ни было его жаль, но лучше тебе о нем никогда больше не вспоминать. Иванка снова промолчала, понимая, что та может оказаться права. – В последний раз спрашиваю: будешь пить кофе? – поинтересовалась Мирослава. *******Сам Олесь в это время ни о чем таком и не помышлял. Он радовался неожиданной удаче, забыв, что судьба бывает изменчивой. В приемной зазвонил телефон, секретарша, сняв трубку, послала его за Терехом. Он решил, что звонок важный, и отправился разыскивать Тереха по всем кабинетам. Тот, оказывается, искал что-то в бухгалтерских документах. Помощница Катерины, заменявшая ее, сама еще терялась в столбцах цифр. Из-за их спин выглядывал открытый сейф. Олесь быстро отвел глаза. Глядя сквозь Олеся, придержавшего для него дверь бухгалтерии, Терех выскочил в коридор и стремительно влетел в свой кабинет. Там он взял трубку. Звонок и в самом деле оказался важным. В принципе он его ждал. Звонил агент Тереха с фондовой биржи. – Кто-то сбивает курс акций ваших конкурентов. Сбивает основательно. К концу дня их стоимость упала на треть. Еще один такой день, как сегодня, и от них останется одно воспоминание. Ничего не могу понять! Кажется, кроме вас, у них никогда не было серьезных противников. Терех только усмехнулся. – Слушайте меня внимательно! – сказал он. – Завтра курс упадет еще ниже. Следите в оба! Дайте ему снизится еще на двенадцать пунктов, а затем начинайте скупать. На время прекратите все другие операции. Весь актив бросьте на акции «Западтрансгаза». Я хочу получить контрольный пакет. *******К концу следующего дня Мельник с подавленным видом вошел в кабинет Мирославы. Та была не одна: с Иванкой они раз десятый за сегодня пили кофе на пару. Тем более, что работа не клеилась. Обе женщины одновременно повернули головы, и обе промолчали. На его лице все было написано. Костлявой пятерней Мельник протер воспаленные глаза. – Все! – выдохнул он. – Завтра, как только откроется биржа, мы станем банкротами. В течение дня курс упал на четырнадцать пунктов. Теперь, – он повернулся к Иванке, – если ты захочешь продать свои акции тоже, я не стану тебя упрекать. Только ты за них много не получишь. Иванка забыла ему напомнить, чтобы он отступил от нее на шаг, и терпеливо сносила пытку его прокуренным дыханием. – Увы, – продолжал он, – у нас не осталось денег даже на то, чтобы скупить их по такой смехотворной цене. Все улетучилось в первый же день. Можно сказать, что это конец! – Золотые слова! – неожиданно услышали они голос Тереха. Из-за спины Мельника и впрямь выплыло его ухмыляющееся лицо. Он появился внезапно: Мельник оставил дверь приоткрытой. – Вот где они все! – обрадованно сказал он. – То-то я смотрю, кругом пусто, никого в офисе не осталось! Он подошел к раскрытому окну и с преувеличенным наслаждением вдохнул аромат гиацинтов, запах кофе успел выветриться. – М-м!.. Какой чудесный аромат! Они же только пораскрывали рты, захваченные врасплох его наглостью. Не дав им опомниться, он непринужденно уселся на краю стола. – Я бы тоже не отказался от чашки кофе. Первая возмутилась Мирослава. – Прошу прощения, но вы сидите на моем столе! Терех с удивлением оглядел стол, на котором сидел, но не двинулся с места. – На вашем столе? Боюсь, что уже нет, – на виду у всех он преспокойно поковырялся в носу. – У меня для вас приятная новость: я только что купил вашу компанию. Пятьдесят один процент акций! Можете меня поздравить. Вокруг запало тягостное молчание. – Мои планы на будущее?.. Заявляю сразу: никаких планов! Я решил просто присоединить ее к «Дарам недр». Только и всего! Отныне компании «Западтрансгаз» больше не существует. Наконец-то мы избавились от этой изнуряющей и абсолютно бессмысленной конкуренции! Согласитесь, двум таким крупным газотрейдерам рядышком было все же тесновато. На рынке должен остаться кто-то один. Заметив дискету, лежащую у компьютера, Терех перегнулся через стол. – Может, вы подождали бы… – подал голос Мельник. Терех, не дослушав, ткнул в него пальцем, которым только что ковырялся в носу. – А вы уволены! Он взял в руки дискету. Сверху стояла надпись: «Дары недр». – Смотрите-ка! Та самая?.. Ну-ка, ну-ка! Он обошел стол и вставил ее в компьютер. Мирослава своей крупной фигурой теперь нависала прямо над ним. – Вам тоже незачем завтра выходить на работу, – бросил он между делом. – Займитесь лучше аэробикой, если пожелаете в будущем на меня работать. – Ну конечно! Скорее удавлюсь! – рискуя задохнуться от ярости, кинула Мирослава. Терех хитро прищурился. – Это относится к работе или к аэробике? О, как она его ненавидела! Мирослава мысленно уже впивалась в него ногтями. – Такого хамла я еще не встречала! – процедила она сквозь зубы. Однако Терех пропустил комплимент мимо ушей. Вместо этого он с выросшим интересом прилип к экрану монитора. – Слушайте, а ведь тут же одни «Дары»! Как, и это все?!.. Иванка закусила губу. Откинувшись на спинку кресла, он вдруг расхохотался, и даже прослезился. – Да!.. Ну и провели же вы меня! – заметил он, подбирая слезы. Успокоившись, Терех вынул дискету, пренебрежительно взвесил на руке и швырнул на стол. – Оставьте ее себе на память! Затем игриво посмотрел на Иванку. – Ну а ты, мышка моя? Неужели все еще надеешься, что я возьму тебя на работу, с тем, чтобы ты снова шпионила за мной, подглядывая в щелку и роясь у меня в бумагах?.. У-тю-тю!.. – состроил он нежную гримасу. После чего резко кивнул, указав на дверь. – Вон отсюдова! |