Александр Скуридин

Заговор зомби

приключенческий роман

Глава 1

Улисс, от нечего делать, разглядывал кабинет, хотя и был здесь много раз. На стене крупная карта мира, на столе несколько телефонов, компьютер и устройство внутренней связи. Хозяин кабинета, генерал-майор Бармин, кого-то распекал по телефону своим густым баритоном. Все, как обычно. Но именно сюда стекались наиважнейшие сведения и донесения. Здесь – мозг Управления, и называется он Спецотдел...

Владимир Иванович положил телефонную трубку на рычаги и спросил без предисловий:

- Ты, Витя, в Германии бывал?

- Доводилось. С вашего благословения. И, естественно, под вашим чутким руководством, Владимир Иванович, - подхватил майор, ныне состоящий, в так называемом, Резерве.

- Давай без иронии. Тебе, что, мое руководство не нравится? Меня даже наше вышестоящее начальство ценит, правда, не всегда...

- Я ценю по-настоящему! – засмеялся Улисс и спросил: - Знаете, какой девиз был у Аракчеева на фамильном гербе?

- Нет. Просвети старика.

- «Предан без лести». Алексей Андреевич имел в виду преданность Александру Первому.

- Спасибо, Витя, за сравнение, - с чувством откликнулся Бармин и продолжил свою линию разговора: - Да разве то Германия, где ты ранее оказывался? - Замахал руками начальник Спецотдела. - Подумаешь, Берлин, Лейпциг, Дрезден. Это просто витрина для досужих туристов. Каждая страна познается в глубинке. А теперь, Витя, слушай внимательно.

Бармин развернул стул спинкой вперед и оседлал его, как коня.

- В 42 году из оккупированного Киева немцы вывезли огромную партию золота. По нашим сведениям - десятки тонн.

- Ого! - не сдержал своего удивления Улисс.

- Да. Наряду с золотыми слитками в этой партии были изделия, в том числе и скифские золотые украшения. Это - разные там гребни, подвески, диадемы и прочее. Золото Востока, так немцы окрестили киевскую добычу, в которую вошли ценности, также, награбленные в России и Белоруссии, совсем недавно всплыло. Вернее, не само золото, а некоторые документы о его местонахождении.

- Оно нам необходимо? - поинтересовался аналитик.

- Конечно. Ты же знаешь, Витя, как стоит вопрос о возвращении Германии художественных ценностей. И в этой связи немецкое руководство делает встречный шаг - проявляет добрую волю и предоставляет нам сведения из нацистских архивов, датированные апрелем 45 года. Золото, дескать, спрятано в предгорьях Альп.

- Значит, мне пора собираться на остров Сокровищ? - спросил Виктор. - А карту, Владимир Иванович, дадите?

- В том-то и дело, что место захоронения золота известно с точностью до сантиметра. Немцы обожают точность. Но... золота там не оказалось. Видимо, лежат сокровища где-то в другом месте. Вопрос «где», как ты, Витя, сам понимаешь, далеко не праздный.

Йозеф фон Петцольд не задавал себе никакого вопроса. Операция по транспортировке и захоронению «Груза 069» имела высшую степень секретности, и у любого члена конвоя не было даже проблеска мысли проявить хоть какой-либо интерес. Каждый немец обязан быть дисциплинирован, а представитель особого отдельного охранного батальона «Великая Готия», вдвойне. Именно из-за несобранности и преступного неисполнения некоторыми должностными лицами своих обязанностей, возможно, будет проиграна война. Стоп! Как он, настоящий ариец, член СС, даже мог подумать о поражении! Того страстно жаждут недобитые коммунисты и евреи. Те же, кто надеется на победу Германии, просто обязаны слепо верить в это. Так, как велит сам фюрер...

Словно устыдившись своих мыслей, командир сверхсекретного отряда «069», потребовал от радиста штабной машины:

- Вилли, как со связью?

- Сейчас будет, герр штандартенфюрер!

- Это, когда, «сейчас»? Мне, согласно предписанию, через полминуты необходимо доложить обстановку.

- Слишком сильные помехи. По всему югу Германии идут грозы. А вот и связь, герр штандартенфюрер! – ефрейтор протянул начальнику наушники.

- Орел!.. Орел!.. Я Коршун! – громко произнес Йозеф позывные в микрофон.

- Коршун!.. Я Орел! – отозвалась командная радиостанция.

Сеанс связи обычный. Фон Петцольд доложил прохождение колонны в контрольной точке через небольшой городок Линфурт. «Орел» поинтересовался чрезвычайными происшествиями. Таковых не было, и штандартенфюрер передал обратно гарнитуру радисту. По тону начальства, Йозеф безошибочно определил озабоченность «Орла». Дело в том, что авиация союзников беспрестанно бомбила Третий Рейх, и только низкая облачность в Баварии охраняла колонну спецрейса «069».

Фон Петцольд вылез из связного фургона и пересел в «Хорьх».

- Вперед! – скомандовал он, и бронетранспортеры авангарда начали движение на дорогу к Эрлангену.

Согласно маршрутной карте через два часа предстояла достичь густого леса, где личный состав мог пообедать. Нет, предстояло отведать не эрзац-кофе или еще какой-либо иной суррогатной пищи: в составе колонны находилась передвижная кухня, захваченная в свое время у русских. О, хотя патриотизм, прежде всего, полевая кухня оказалась настоящим чудом. «Мать-кормилица» называли ее солдаты.

А пока все двадцать семь «автоединиц», так именовалась автотехника в ведомостях передвижения, и двенадцать мотоциклов катили по асфальтированному шоссе. И, как всегда, мысли Йозефа упорно повернули на приятные воспоминания...

Дело в том, что как раз за неделю перед выездом колонны пришел приказ о присвоении очередных званий начальнику штаба особого отдельного батальона СС «Великая Готия» Йозефу фон Петцольду и всех «руководителей», задействованных в предстоящей операции. Как и командир батальона, Йозеф стал штандартенфюрером, а это очень даже большое звание в иерархии членов могущественной организации! В Вермахте «штандарте» соответствовал – полк!

Понятия «офицер», как такового, в СС не было. Да, так именовали иногда друг друга скороспелые функционеры, особенно, призванные из армейских частей. Но настоящие представители элиты Рейха подразделялись на «младших руководителей», «средних» и «высших», то есть на фюреров – вождей! Да, именно члены великого братства вели нацию к руководству остальным, более низшим и примитивным миром.

Дорога запетляла, и бронетранспортеры авангарда развернули свои крупнокалиберные пулеметы в стороны возможного появления противника.

«Молодцы!» – с гордостью подумал фон Петцольд. Еще бы, он сам, пройдя нелегкие ступеньки от выпускника школы СС, поднялся по многим ступеням иерархической лестницы. И ему приходилось работать с личным составом батальона во многих звеньях...

Schutzstaffel («Черный орден»), широко известный под аббревиатурой СС (SS) был четко организован и структурирован.Низшей его ячейкой был «шар» - отделение – 8 человек под командованием шарфюрера. Три отделения составляли отряд («труппе»), три отряда – «штурме» (около 70 – 120 человек) во главе с оберштурмфюрером. Три «штурме» составляли «штурмбанн» (250 – 600 человек), возглавляемый штурмбаннфюрером. Три или четыре «штурмбанне» входили в состав «штандарте» (1000 – 3000 человек), которым командовал штандартенфюрер...

И Йозеф получил это большое в структуре СС звание!.. Время было непростым и, приказ об этом событии привез «высокий чин» - так назвали в концлагере, приехавшего в Аутсбург личного посланца фюрера. И ему, фон Петцольду, лично был вручен особый, «сверхсекретный портфель». Отныне это тяжелое изделие из натуральной крокодильей кожи было намертво прихвачено стальным наручником к левой руке его носителя. Йозеф не успел даже как следует привыкнуть к портфелю: еще бы, даже ходить в туалет было непросто! Но новоиспеченный штандартенфюрер был горд – Судьба отметила его! Фон Петцольд понимал: на него возложена особая миссия, на которую уже однажды намекал «высокий чин СС».

А через день настал момент, когда внушительная колонна, в которой шестнадцать автомобилей загружены тяжелыми опломбированными ящиками, вышла за ворота места постоянной дислокации особого отдельного охранного батальона «Великая Готия». Ее провожал, сидя в автомобиле, тот, кто привез в Аутсбург приказ рейхсфюрера Гиммлера и портфель...

- Мне, как историку, искренне жаль, что сокровища не нашлись, - сказал аналитик и поинтересовался. - Но что-то там, в предгорьях Альп, осталось?

- Вот это тебе и предстоит выяснить. - Бармин снова поднялся и начал расхаживать по комнате. - Работать будешь под своим именем, поэтому роскошную легенду мы придумывать не стали. - Да! - Спохватился он. - Как обстоят дела с твоей последней научной работой? Ну, с этим эссе про господина Гете? Ты, кажется, посылал его на международный конкурс?

- Вы и про это знаете? - удивился Улисс. - Ох, и длинные у вас руки.

Начальник Спецотдела посмотрел на свои ладони.

- Грубишь! - Укоризненно сказал он. - Руки, как руки. Так, что, эссе?

- Пока не знаю.

- Хочу тебя поздравить, Витя! - Бармин с удовольствием потер ладони. - Твоя работа оценена по достоинству. Ты получил специальный грант Гете-института, что квартирует в Мюнхене. Более того, тебя приглашают посетить семинар, который пройдет в небольшом немецком городке Алленвальде.

- Владимир Иванович, - с тоской в голосе сказал аналитик. - Ну, зачем вы так? Грант, приглашение... Ежику понятно, что это ваша работа. Вы хотя бы пощадили мое самолюбие.

- Что ты, Витя, что ты! - Запротестовал генерал. - Какая наша работа? Пулю в мишень выпустил ты. А мы только проследили за ее полетом и убедились, что она попала в десятку.

- И совершенно случайно крохотный немецкий городок Алленвальд оказался именно тем местом, куда мне нужно ехать по вашему делу?

- Совершенно случайно! - Бармин для убедительности постучал себя кулаком в грудь. - Редкое совпадение. Клянусь!

«Я не могу на него злиться, более того, не хочу...» - подумал Виктор.

Он писал монографию о мистицизме в творчестве Гете. Мистицизм великого немецкого поэта имел глубокие корни. Он опирался не только на воззрения гностиков, но и на местные легенды, которых было великое множество.

Руководитель кафедры истории профессор Буров дал высокую оценку разработкам молодого кандидата наук и всячески содействовал их дальнейшему углублению. Он как раз и посоветовал отправить по Интернету в Мюнхен злополучное эссе.

Да, но почему злополучное?

В этой работе есть много оригинальных находок. И Бармин тут совсем не при чем. Пуля, действительно, была весомой.

Разве что, десяткуВладимир Иванович поразить помог...

Так может быть мне стоит радоваться?

Радость - благотворная эмоция.

- Ладно, - сказал Улисс, вздыхая. - Я готов выслушать вас.

- Ах, ты, моя умница! – Заулыбался, было, генерал, затем посерьезнел. - Запомни, Витя, твое прошлое мы не скрываем. Да, служил в органах внутренних дел, потом был приглашен во внешнюю разведку, имел очень высокий рейтинг. Недаром мы в свое время запустили во Всемирную Паутину сайт о тебе. А дальше и вовсе, правда: защитил кандидатскую диссертацию, научная и преподавательская работа. В Германию ты прибываешь, как частное лицо, по приглашению коллег-историков. Все чисто!

- Что-то конкретное по золоту есть?

- В том-то и дело, что практически ничего.

- Но ведь мне надо с чего-то начинать. Не могу же я, будучи скромным специалистом-гетеведом, получить доступ к секретным архивам или обратиться за помощью в правительство.

- Боюсь, что здесь я тебе не помощник, - развел руками Бармин. - Правда, есть у нас на примете один депутат ландтага земли Бавария. Он, похоже, зарабатывает политический капитал. И, в связи с этим, барон Вильгельм фон Петцольд раскручивает идею взаимного возврата ценностей. Он, кстати, большой любитель классической немецкой поэзии. Мы позаботились о том, чтобы вы познакомились во время семинара. Судя по материалам, что имеются у полковника Кабирова, отец этого «фона» был... нацистом! Причем тем самым, кто золотишко так надежно припрятал.

- Вот так сюрприз! И он, «фон» Старший, может что-либо рассказать? - спросил аналитик.

- Нет, Витя. Старший барон, его звать Эрих, доживает свой век в психушке. А его сын, Вильгельм, видимо, тяготится прошлым отца и хочет реабилитировать свою фамилию в глазах общественности.

- У Рустама Ибрагимовича материалы по папаше с сыночком имеются?

- Обижаешь... Ибрагимыч не только мой лучший заместитель, но и владелецсафьяновой папки!

- Наслышан я о ней. Даже до резервистов доходят легенды, что в сафьяновой папке полковника Кабирова есть всё.

- Ну, может быть, не всё, но что-то около этого.

Барон Вильгельм фон Петцольд сидел в своем кабинете и поглядывал на огромные каминные часы. Это изделие гамбургских мастеров восемнадцатого века являлось фамильной ценностью. Бой часов уже двадцать семь лет предварял все заседания алленвальдского Клуба любителей Гете, и стал своеобразной традицией. По завещанию, в случае смерти Председателя Клуба, каковым являлся барон, часы должны перейти в собственность другого Председателя.

Когда большая стрелка подобралась к зениту циферблата, часы ожили. Они не только заиграли веселый гавот, но и начали показ мини-спектакля: бронзовые грациозные мсье и мадам закружились в старинном французском танце. Танцоры «одеты» в кружевные длинные платья и в камзолы.

Ах, в какое дивное время жили эти персонажи! Не то, что сейчас, когда даже в ландтаге вспыхивают перепалки и взаимные оскорбления. Мир, как будто, взбесился, потерял внутренний контроль.

Господи! Куда мы идем?

Куда?..

Когда в каминных часах угас последний аккорд, Вильгельм фон Петцольд позвонил редактору газеты «Новости Алленвальда»:

- Герр Бронхейм?

- Да.

- Это фон Петцольд. Вы можете приехать в замок? Мне нужно будет сделать в вашем издании важное заявление.

- Я весь к вашим услугам, дорогой барон! А когда?..

- Послезавтра. В полдень. Вас устроит, дорогой Курт?

- Конечно!

Это заявление будет, как бомба!

Бомба?..

Да! Пора делать этот, погрязший в невежестве и коррупции мир, чище и светлее.

Хотя бы на немного.

- Владимир Иванович, - спросил Улисс. - Как глубоко прикажете копать и влезать в душу этого Петцольда? До тех пор, пока сам не потрогаю слитки?

- Здесь вопрос больше политический. Если они хотят подсунуть нам дырку от бублика, а взамен получить свое - это, сам понимаешь, разговор не джентльменский, Тебе нужно убедиться, что золото Востока либо имеется и спрятано, либо его давно растащили. Или, существует третий вариант.

- Какой?

- Плохой. Ты сам на него должен выйти. Я и сказать тебе ничего не могу.

- Вы меня заинтриговали, Владимир Иванович. Если уже вы не можете вслух ничего говорить... Это становится очень даже интересным, и я с большим удовольствием возьмусь за это дело. Но, я подозреваю, удовольствия у меня не будет, скорее наоборот.

- Ты сам все сказал, Витя.

Собеседники замолчали. Каждый думал свою думу, хотя, отныне их судьбы переплетались теснейшим образом. Начальник Спецотдела намеренноне говорил всей правды. Улисс понимал, что третий вариант и был основным.

Итак, третий вариант!

- Сроки? - спросил аналитик.

- Да какие там сроки, Витя. - Бармин грузно опустился на диван, понимая, что самый трудный момент разговора пройден. - Недельки за три управишься, и то хорошо.

- А если не управлюсь?

- А вот этого и слышать не желаю! - похоже, что Бармин рассердился всерьез. Он хлопнул ладонью по столу и поднялся. - Видишь, что у нас тут творится? - сказал он, простирая ладонь к окну, где бился о стекло дождь. - Зато в Алленвальде сейчас плюс двадцать. Там солнечно, тихо, в горах свежий снег. Лыжный сезон в самом разгаре. Смуглые женщины в темных очках скользят на лыжах по ослепительно белым склонам. Ох, хорошо, как! Разве это задание, Витя? Так, увеселительная прогулка. Я и сам с удовольствием смотался бы в Алленвальд, да кто же отпустит?

- А что в университете сказать, Владимир Иванович? – поинтересовался Улисс, собираясь покинуть кабинет. - Как всегда имитируем язву желудка?

- Почему бы нет? Только в этот раз ты поедешь лечить свою язву в Баден-Баден. Там славные воды, и все такое. После выполнения задания заедешь на денек в этот славный Баден, нащелкаешь там фоток. Главное, чтобы сам на них красовался. Потом предъявишь их у себя в университете, пусть коллеги завидуют. Профессору Бурову привезешь модный галстук, пусть старик пофорсит. Да, смотри, пленки не жалей.

Глава 2

На вокзале Виктор купил газеты и туристическую карту города. Его поразило обилие отелей. Городок едва насчитывал сорок тысяч человек, а туристов мог принять в сезон во много раз больше. Причем это была не какая-то дешевка, а четырех и пятизвездочные отели с ресторанами и бассейнами, с непременным зимним садом. Но Улисс отыскал на карте небольшой пансионат под названием «Эдельвейс». Заведение принадлежало фрау Берте, вдове крупного торговца недвижимостью. Владимир Иванович посоветовал Виктору остановиться именно в этом пансионате. Совет Бармина равносилен приказу.

А приказы разве обсуждают?

Их надо выполнять.

Спустя пятнадцать минут Виктор толкнул массивную дверь пансионата. Мелодично звякнул колокольчик. И попугай в клетке, висевшей возле окна, крикнул «При-ивет»! Улисс миновал холл, заставленный кадками с пальмами. За небольшим столом, перед компьютером, сидела дама внушительных габаритов. Она имела толстые руки, пышные плечи и необъятную грудь. Даме было за сорок.

- Доброе утро, - сказал Улисс. - Вы фрау Берта?

- Большая Берта к вашим услугам, - произнесла фрау низким голосом, встала и неожиданно совершила грациозный оборот на месте, почти фуэте, словно демонстрируя мощь собственных форм.

Аналитик поклонился и представился:

- Виктор Улисс, историк из России. - Прошу разрешения поселиться в вашем пансионате.

- Очень приятно. Такой интеллигентный молодой человек, - фрау Берта улыбнулась, обнажив белоснежные зубы с небольшой щербинкой посередине. - Как раз вчера освободился лучший номер нашего пансионата. Эльза!

В холле возникла молодая женщина. Она была среднего роста, блондинка с красивым загорелым лицом. Узкую талию стягивал поясок накрахмаленного передника.

- Эльза, приготовь нам с господином Улиссом по чашечке кофе. Вы не возражаете? - спросила она, поворачиваясь к Виктору.

- Спасибо. Выпью с удовольствием.

Пока Эльза готовила кофе, фрау Берта сделала запись в книге посетителей.

- Вы знаете, в номере, что предназначен вам, проживал сам Гете?

- Что вы говорите! - удивился Виктор.

Уж не является ли это совпадение продолжением каверзных случайностей, устроенных с легкой руки Владимира Ивановича Бармина? С него станется.

- Да, Иоганн Вольфганг Гете, наша гордость, - продолжала Большая Берта. - Его дилижанс остановился вон там, возле здания нотариальной конторы. Потом Гете вошел сюда. В то время это здание принадлежало барону Генриху фон Петцольду. Кажется, они были приятелями.

- Могу себе вообразить, как это было, - подхватил Улисс. – Гете - в дорожном сюртуке зеленого цвета с атласными отворотами. За ним следует секретарь и биограф, господин Эккерман, автор «Разговоров с Гете».

- О! Я вижу, вы большой почитатель немецкой поэзии, не так ли? - обрадовано спросила фрау Берта.

- Вы правы. Люблю немецкую поэзию, - сказал Виктор. – Все-таки она меня кормит. А вы не пошутили насчет Гете?

- Пойдемте, - сказала фрау Берта, вставая и любезно беря Виктора под руку. Они остановились перед лестницей, ведущей во второй этаж. И здесь, на нижней площадке, Улисс увидел небольшой бронзовый бюст. Слева от бюста, в стене, утопала мемориальная доска. Золотыми буквами на белом мраморе было записано, что в этом доме действительно побывал гений немецкой литературы, министр небольшого герцогства, господин Гете.

- Ну, что вы скажете теперь? - Большая Берта торжествовала.

- Сдаюсь и приношу извинения.

Они вернулись в холл и сели в кресла.

- Фрау Берта, - сказал Улисс, - я сгораю от нетерпения. Мне хочется скорее посмотреть комнату.

- Я вас понимаю. Эльза вас проводит. Но сначала мы выпьем кофе.

Ровно в полдень владелец и главный редактор газеты «Новости Алленвальда» сидел в кабинете барона и наблюдал исполнение гавота фигурками каминных часов. Собственно, будучи членом Клуба любителей Гете, Бронхейм неоднократно слушал их в полумраке огромной комнаты на первом этаже замка, где последние двадцать семь лет проходили заседания Клуба. И одежда участников этих встреч была именно такой, какой она демонстрировалась в кружении бронзовых мсье и мадам. Старые члены Клуба шили на заказ длинные шелковые платья и нелепые камзолы. Главный редактор, принятый в Клуб всего лишь два года назад, надевал готовый камзол, предоставляемый Председателем для новичков.

- Курт, - сказал фон Петцольд. - Вы - серьезный газетчик, не какой-то там легкомысленный папарацци.

- Спасибо, господин депутат, - почтительно склонил голову Бронхейм.

- Вильгельм, - мягко поправил его барон. - Вы же знаете правило: в неофициальной обстановке все члены Клуба называют друг друга по имени.

- Да, герр Вильгельм.

- Вот и хорошо... Я вас, Курт, пригласил, чтобы предупредить: я решил широко объявить истинные координаты местонахождения Золота Востока.

- Золота? - широко раскрыл глаза газетчик и опрокинулся на спинку старинного кресла. - Да все ринутся туда за ним!

- Во-первых, это собственность государства, во-вторых, я хочу, чтобы причитающаяся мне доля перешла во владение города.

- Вы, герр Вильгельм, отказываетесь от своей части вознаграждения?

- Да. Я буду, счастлив, если вырученные средства пойдут на помощь наркоманам.

- Понятно... - пробормотал Бронхейм.

Собственно, пока ему ничего понятно не было.

И это интриговало больше всего.

Будущее лучше не знать, иначе будет скучно жить в настоящем!

Аналитик вышел из своего номера. В коридоре он столкнулся с мужчиной средних лет, одетым в темный «пасторский» костюм. Сосед по комнате слева приветливо приподнял фетровую шляпу.

- Генрих Гофф, коммивояжер. Продажа электроприборов.

- Виктор Улисс, историк.

- Очень приятно.

- Взаимно, - откликнулся аналитик и скатился по лестнице в холл.

- Простите, что отвлекаю вас, - обратился он к хозяйке пансионата. - Но, пока не прибыл багаж, я хотел бы осмотреть, хотя бы издалека ваши прекрасные горы. Нет ли у вас, фрау Берта, подзорной трубы старых добрых времен?

Большая Берта отодвинулась от компьютера, который только что включила, порылась под стойкой и вскоре подала Улиссу огромный, тяжелый бинокль.

- Это цейсовский, он изготовлен еще до войны. Такие сейчас уже не изготавливают, - с легким ностальгическим оттенком в голосе произнесла хозяйка «Эдельвейса».

- Еще бы, фирма «Карл Цейс» уже тогда была известна всему миру, - поддакнул Виктор, беря в руки оптическое сокровище.

Он вышел из пансионата, пересек улицу, затем осторожно пробрался со стороны кафе, сел под огромный зонтик на пластмассовый стул. Настроив резкость, Улисс вперил свой взгляд через окно холла в большое зеркало, висящее за спиной Большой Берты. Предчувствие его не обмануло: с трудом, но он разобрал, что хозяйка пансионата «скидывала» куда-то по электронной почте данные о постояльце из России! Вопрос, куда?.. Переведя окуляры выше, Виктор обнаружил коммивояжера, Генриха Гоффа. Занавеска на втором этаже поспешно задернулась.

«Вот тебе, излишне самоуверенный и хитроумный Одиссей, и первая информация к размышлению», - подумал Виктор, вешая на шею цейсовское чудо.

Наверняка, хозяйка пансионата перегнала паспортные данные Улисса в криминальную полицию. Во все времена владельцы гостиниц, питейных заведений и борделей являлись осведомителями. И это считалось в порядке вещей! А Алленвальд - пограничный город, так что действия Большой Берты вполне естественны. Коммивояжер мог и простопосмотреть, что в этом предосудительного?

Полиция, если ее заинтересует Улисс, получит все легальные сведения, подтверждающие официальную легенду на интернетовском сайте. Там, кстати, сказано, что в последние годы аналитик выведен в Резерв. Правда, никто не мог узнать, что эта, вроде бы заштатная, структура глубоко засекречена и подчиняется лично генерал-майору Бармину.

Владимир Иванович в это время сидел на очень представительном совещании. Он не любил официоза, и от этих сборищ, как Бармин называл их, не получал ничего ценного. Но, приказ, есть приказ, и приходится выслушивать скучные речи, пересыпанные цифрами, характеризующими, по мысли выступающих сотрудников, достижения той или иной службы.

Генерал-майор получил от Улисса сообщение по телефону: «Я в Алленвальде, разместился в пансионате «Эдельвейс». Вот и все! Казалось бы, крохотная информативная сводка, а за ней стоит многое. И, прежде всего, сам Витя, сын друзей молодости Бармина. Иногда начальник Спецотдела спрашивал себя, вправе ли он посылать Витю на самые ответственные задания? Вот и сейчас, парню предстоит выйти на третий вариант, о неотвратимости которого он, естественно, сразу же догадался. Еще бы, Улисс - талант!.. Он столько сделал для службы, распутывая самые, казалось бы, невероятные дела. Но Виктор, выезжая в ответственные «командировки», давно уже тяготился работой в ФСБ. Его больше тянуло на «вольные хлеба». И Бармин принял мудрое решение: он доказал руководству необходимость иметь в своем отделе не только талантливых аналитиков-одиночек, но и людей творческих в сыске, способных выполнять особые, деликатные поручения. Эти законспирированные сотрудники официально выводились в Резерв. «Резервисту» регулярно выплачивалась зарплата, но в критический момент его снова призывали «под знамена». Виктора, как лучшего аналитика, часто «сдавали в аренду» в Бюро Интерпола.

И, вот теперь, такое сложное и ответственное задание... В Улиссе Бармин был уверен. А вот прикрытие... Пока его не было! И этот пренеприятный факт заставлял нервничать генерала. Как ни просчитывай варианты, всегда существовал Его Величество Случай, иногда очень даже непредсказуемый и, следовательно, максимально опасный...

Он застонал.

-Что с тобой, Владимир Иванович? - участливо спросил сидящий рядом генерал-кадровик.

- Зуб... - выдавил Бармин.

К площади перед Ратушей подкатил роскошный автобус. Из него степенно вышли туристы. Розовощекие, довольные своей поездкой в горы, они беззаботно и весело смеялись. «Я тоже с этим тяжелым биноклем, похож на туриста. Во всяком случае, именно так меня иронично назвал Владимир Иванович...» - подумал Улисс.

Работа аналитика требовала наличие совокупности многих факторов: прекрасная память, способность из разрозненных кусков информации сложить цельную картину, хорошо развитая интуиция.

В последний перед отлетом в Германию день Бармин позвонил домой аналитику и сказал, что в ФРГ совсем недавно вышла книга алленвальдца Иоганна Рунге «Альпийская крепость». И у полковника Кабирова уже имеется один ее экземпляр!

По представленной Владимиром Ивановичем предварительной информации, сведений о данной «крепости» предостаточно. По электронной почте аналитик получил их. Было даже «скачено» упоминание генерала армии С.М. Штеменко в его книге «Генеральный штаб в годы войны».

Осматривая Ратушу, Виктор почти дословно восстановил в памяти выдержку из мемуаров известного советского генштабиста:

«От англичан в конце марта мы узнали, что значительная часть германских правительственных департаментов уже переведена куда-то на юг... Стали появляться достоверные сведения о том, что Гитлер создает «Альпийскую крепость»... В горные районы шли железнодорожные эшелоны и машины с цементом и другими строительными материалами, направлялись разного рода ремонтные мастерские, подвозились штабное оборудование и рабочие команды... Место «Альпийской крепости» - на стыке Германии и Австрии...»

К сожалению, в донесениях разведчиков того времени не было детального и точного описания расположения бункеров и штолен. А сочинение Иоганна Рунге давало даже карту подземных сооружений!

Правда, возникал логичный вопрос:

«Почему же до сих пор никто так и не нашел награбленные нацистами сокровища?»

Нонсенс?

Да!

Видимо, разгадка находится совсем в другом месте.

Но, где? И у кого?

А может она, разгадка, совсем не включает в себя золото? Не договаривал Бармин. Что он прятал за легендой о золоте?

Маркус Функ с волнением глядел на колонну спецгруза «069» - под таким грифом скрывалась будущая судьба не только Германии, но и всего мира. О, этот, Йозеф фон Петцольд, напыщенный индюк, как нельзя лучше подходит для исполнения возложенной на него великой миссии. О нем Функу, личному астрологу Гитлера, предсказали звезды. Натальная карта фон Петцольда почти идеально соответствовала задуманной сверхзадаче. И, что немаловажно, Йозефу предназначена долгая жизнь, как раз до того самого момента, когда «джин» должен быть выпущен «из бутылки». А пока «джин» находится в длинном сосуде из мельхиора, в этом самом портфеле, что прикован к руке командира колонны.

Ситуация напоминала астрологу случай с Цезарем. Когда будущему всесильному первому консулу надо было вызвать помощь своим войскам, он сел в рыбацкую лодку. Рыбак был основательно напуган непогодой. Цезарь, усмехнувшись, сказал ему: «Не бойся, ты везешь Судьбу Цезаря»...

- Не мало ли бронетранспортеров? – спросил Маркус, обращаясь к своему соседу.

- Да, пожалуй, надо укрепить охранение, - согласился один из руководителей отдела охранных войск СС и тихо похлопал по плечу сидящего рядом с водителем молодого оберштурмфюрера.

Эсэсовец выскочил из машины, что-то прокричал командиру отдельного батальона «Великая Готия» Отто Нойвигу. Последовала команда, и еще два бронетранспортера с отделением солдат проследовало за колонной, пристраиваясь ей в хвост.

«Молодец, Отто, все оказалось у тебя подготовленным», - мысленно похвалил Нойвига Функ, и прикрыл глаза веками.

- Трогай, Людвиг, - тихо приказал он шоферу.

Дело сделано. Почти... Но звезды благоприятствуют «избраннику Судьбы», каковым является Йозеф. А вот его другу, Отто, не повезло. И не только ему, но и всем оставшимся здесь, в исследовательском концентрационном лагере Аутсбург. Уже через час сюда прибудет зондеркоманда - «ликвидаторы». О, ни одна душа не должна знать великую тайну мира. Ни одна. И этим трем, находящимся сейчас в «Опеле-адмирале», не избежать проявления всемогущей Судьбы...

Спецгруз «069», согласно приказу, следовало доставить в Южную Баварию, на границе с Австрией в место, известное под названием «Альпийская крепость» - «Альпенфестунг». Это настоящий подземный город. Длина его тоннелей, штолен и бункеров превышает двадцать километров, а глубина до семидесяти метров! Начал это грандиозное строительство Мартин Борман еще в 1943 году.

История возникновения «Альпенфестунга» начинается с Оберзальцберга. В этом горном местечке постройки в основном в два-три этажа: дома для охраны, отели, спортзал, гаражи, кинотеатр, детсад, почта, теплица и свиноферма. Летняя вилла Гитлера – «Бергхоф» - огорожена двадцатью семью километрами колючей проволоки. Сюда проведены две шоссейные дороги. «Горное подворье» подарила партия к пятидесятилетию любимого фюрера. НСДАП выстроила ему еще одну резиденцию «Орлиное гнездо» на горе Кельштайн, куда можно было добраться только специальным лифтом.

После провала знаменитого «Пивного путча» в 1923 году в Мюнхене, Адольф Гитлер отсидел в тюрьме девять месяцев. Будучи на воле, он приехал в небольшой городок Берхтесгаден. Ему приглянулись здешние красоты, особенно, Оберзальцберг. Именно тут главный наци дописал свой труд «Моя борьба». Придя к власти, он купил скромный деревенский домик и по собственному проекту перестроил его в «Бергхоф».

От этой виллы и начинался вход в систему подземных сооружений. В Альпенфестунге имелось все для долговременного комфортного проживания нацистской верхушки. «Строитель» Борман хвастался, что его семья готова провести здесь хоть двести лет.

В Оберзальцберге фон Петцольд, как представитель частей охраны концлагерей, был два раза. Йозеф сопровождал начальника особого лагеря, расположенного в трехстапятидесяти километрах к северу от базового – Дахау - в пригороде Аутсбурга. Начальник приезжал в «Бергхоф» с отчетами о проведенных исследованиях. Да! Аутсбургский концентрационный лагерь был исследовательским! Здесь проводились важные опыты на представителях неполноценных рас и на соотечественниках-отступниках...

На аэродроме за Аутсбургом трое спутников Функа поднялись в «Дорнье». Маркус остался, сославшись на неотложные дела. Он смотрел, как самолет выехал с рулежной дорожки на взлетную полосу, сделал разбег и взмыл ввысь. Но «Дорнье» не успел набрать положенной высоты: произошел взрыв и обломки самолета посыпались на лес.

«Судьба... – подумал Функ. – От нее не улетишь».

Для себя он избрал легкомоторную машину, на ней на низкой высоте еще можно было прорваться в осажденный Берлин.

Вскоре самолет сел на простреливаемый русскими аэродром. Здесь Маркуса уже ждал автомобиль. Через полчаса посланник рейхсканцлера уже входил в просторную квартиру фюрера на Вильгельмштрассе.

Вскоре, отдав Большой Берте бинокль, Улисс был в своей комнате. Он перебирал доставленный еще до его прихода большой кожаный чемодан и размышлял: «Интересно, потребуется ли завтра фрак? Сейчас узнаем».

Но, набрав номер депутата ландтага, аналитик поднес антенну своего мобильника к телефонному шнуру гостиничного аппарата. Специалисты ФСБ встроили в обычный с виду сотовый телефон особый чип. Ого! На дисплее высветилась надпись: «Постороннее подключение». И давался номер!

«Надпись зажглась лишь после набора номера барона. И это довольно странный факт! Депутатский мандат надежно защищает его владельца от посягательств в личную жизнь. Да и простым людям ставить прослушку в Германии вряд ли кто просто так решится...»

- Вильгельм фон Петцольд слушает, - ожила трубка.

- Это Виктор Улисс. Добрый вечер.

- Добрый вечер, герр Виктор. Ждем вас завтра в восемнадцать часов. Клуб любителей Гете постановил принять вас во временные члены. Итак, ровно в восемнадцать десять вам будет предложен наш старинный ритуал.

- Мне о нем немного говорили в Мюнхене. В частности, профессор Лист.

- О, это чисто наша, алленвальдская традиция. Вы не пожалеете, что ознакомились с ней.

- Я уже сейчас в предвкушении, дорогой фон...

- Не надо официоза. Всех членов Клуба принято называть по имени, герр Виктор, а вы почти уже наш. Мне жаль, что герр Лист, ведущий специалист Гете-института не смог приехать.

- К сожалению, профессор заболел и попросил именно меня быть его представителем в Алленвальде. Кстати, какова форма одежды на завтрашний вечер, герр Вильгельм?

- Любая. У нас демократические принципы, герр Виктор. Это на заседаниях Клуба, в каковой мы вас введем, для постоянных и временных членов существует старинная амуниция.

- В духе эпохи великого Гете?

- Да. До свидания, герр Виктор.

- До свидания, герр Вильгельм.

Потом аналитик долго пялился на экран телевизора, где шла довольно скучная игра, напоминающая наши телевикторины.

Но сознание Виктора уже как бы отделилось и существовало автономно, прокручивая в своей глуби мало-мальски значимые события дня и их оттенки. Что, если к прослушиванию телефона барона причастна полиция? У нее запросто может быть для этого причина: десятки тонн драгметалла - это не шутки. Ну, и пансионат «Эдельвейс», понятно, под наблюдением. Хотя... Разве нельзя немного побродить по Интернету? Ни шиша никто знать не будет: что именно хотел выяснить русский аналитик.

Улисс достал из дипломата свой наисовременнейший ноутбук и подключился к розетке. Полистав страницы сайта города, он вышел на список телефонов криминальной полиции. И, вот она, удача! Один из телефонов оказался идентичным тому, что высветился на дисплее мобилки!..

Виктору привиделся ужасный сон: Большая Берта, уперев в могучие бедра огромные лопатообразные ладони, трубно взывала: «Иди ко мне, малыш!» И не было никакой возможности проскочить из комнаты мимо нее...

Глава 3

До начала совещания по операции «Алленвальд» оставались считанные минуты. Генерал Бармин заметно нервничал. Он вышагивал по кругу, огибая большой овальный стол. Пальцы, сцепленные перед грудью, побелели от напряжения. Бармин думал о том, что сложнее испытания в его жизни не было. Сейчас он своими руками должен принести в жертву человека, который стал для него роднее сына. Он начинает операцию, в которой Виктор Улисс сыграет важную и бесконечно жалкую роль - роль наживки. Самое отвратительное в этом деле то, что Виктор об этом даже не догадывается. Да, именно так складываются обстоятельства.

И вот скоро грядет день «Ч». Службы безопасности Германии и России приступают к заключительному этапу операции - к обезвреживанию тех, кто хочет возродить... Адольфа Гитлера, разумеется, в новом теле! В это трудно поверить разумному человеку. Но документы, найденные ФСБ в архивах, говорят именно о возможной реинкарнации фюрера. Реинкарнация... слово, от которого веет мистикой и прочей, казалось бы, заумной чертовщиной. Но в Управлении к секретным нацистским документам отнеслись с достаточной серьезностью.

И он, генерал Бармин, вынужден обеспечить ложный ход. Да, он посылает в Германию Виктора Улисса, перед которым ставит фальшивую цель - выйти на Золото Востока. Лица, В синдикате не поверят этому. Они будут воспринимать Улисса, как на резидента русской разведки, которому поручено координировать действия штурмовой группы. План, разработанный службой Бармина, включал в себя ловкий обманный трюк, на который противник обязан был клюнуть. Однако для того, чтобы обмануть опытного и хитрого соперника, необходимо иметь в качестве приманки высококачественный «продукт». Единственной наживкой мог стать человек, хорошо известный противнику и очень ценный для нашей разведки.

Теоретически существовал и другой вариант. Он не требовал персональной жертвы, но он предполагал штурм и лобовую атаку, а значит, непременные жертвы атакующей стороны и время для сокрытия улик. При всех многочисленных потерях, второй вариант имел мизерные шансы на успех.

- А, это ты, Функ! – оживился Гитлер. – Каковы известия?

- О, мой фюрер, все прошло отлично, как и должно быть.

- Груз отправлен?

- Да. Точно по графику.

Гитлер вопрошающе глянул на своего личного астролога. Фюрер был в ужасном состоянии: лицо серое, как маска, руки трясутся. И не удивительно, «операция» изъятия, хотя и частичная, сокровенной части любого человека не делает его вид к лучшему. Гитлер напоминал Функу зомби.При воспоминании о «живых мертвецах», которых астролог достаточно видел в Аутсбурге, его передернуло. Еще бы передозировать «порошок зомби», и фюрер совершенно уподобился тем, нелюдям...

Маркус поспешил успокоить рейхсканцлера:

- Все будет хорошо, тем более что Силы хотят этого. Но нужна еще кровь. Много крови! Особенно, ближе к священному дню Валбурга.

- Миш! – крикнул фюрер.

В кабинете появился Рохус Миш – личный телефонист-секретарь Гитлера.

- Передай руководству СС, пусть приготовятся к затоплению метро, - приказал Гитлер, становясь похожим на прежнего, властного и беспощадного фюрера. Он добавил, усмехаясь. – И чтобы все выходы проверили на надежность запоров. Ни один человек не должен выскользнуть! Иди!

- Слушаюсь, - щелкнул каблуками Рохус и вышел.

«Ого... – подумал Функ. – во время авианалетов под землей находится не менее двести тысяч людей. Отличная жертва...»

- Как Аутсбург? – спросил Гитлер.

- Мне доложили, концлагерь уже сравняли с землей.

- Хорошо. Я уже ощутил прилив сил. – Фюрер заметался по кабинету, роняя на ходу бессвязные слова. – Кровь!.. ОН, мой Отец, будет доволен... Где Венк?.. Где Штейнер?.. Почему они медлят?..

Маркус понимал состояние своего «подопечного». Фюрер искал спасения, искал силы для отсрочки неминуемого конца своего физического существования. Он отдал приказ убить собственного старого хирурга и шурина! «Убить всех потенциальных изменников без какого-либо разбирательства!» – вот лейтмотив нынешних желаний Гитлера.

Венк и Штейнер «должны вот-вот прийти» на выручку осажденного Берлина в его воспаленном мозгу! Но, в минуты прозрения фюрер понимал, что конец неизбежен. Так, например, 12 апреля, после доклада о смерти Рузвельта состоялось празднование этого радостного события в кругу наиболее близких соратников фюрера. Но к вечеру Гитлер вызвал Функа и поинтересовался:

- Что нам дает это известие?

- Почти ничего.

- Но Геббельс меня так уверял!

На то он и рейхсминистр пропаганды.

- Маркус, ты полагаешь... – рейхсканцлер приблизился к астрологу, вперил взгляд, в котором читалась мольба. – Смерть одного из моих главных врагов нас не спасет?

- Уже нет, мой фюрер. Сталин и Черчилль благоденствуют. Да и американцы продолжат войну.

- Ты, Маркус, как холодный душ... – пробормотал Гитлер, и глаза его начали потухать.

Но он ожил немного, решив окончательно переселиться в бункер, куда спускался до этого лишь во время союзнических бомбежек.

- Линге! – закричал Гитлер.

В кабинет вошел его денщик.

- Мы скоро переедем, лично проследи, чтобы все необходимые вещи были упакованы.

- Слушаюсь, мой фюрер!

Дверь кабинета открылась без стука.

- Разреши?

- Входите, Олег Анатольевич, - сказал Бармин, - я жду вас.

Начальник Управления был старше Бармина по званию и по должности, но младше по возрасту на четыре года. Как и Бармин, сейчас он был в штатском костюме из дорого английского бостона темно-синего цвета. Яркий галстук подчеркивал свежесть лица. Чуть позади Олега Анатольевича стоял человек лет тридцати.

- Знакомься, Владимир Иванович, это майор Игорь Русяев.

- Добрый день, Игорек, - поздоровался с Русяевым начальник Спецотдела и сказал, обращаясь к генерал-лейтенанту. – Я знаю этого паренька. Его жизненный путь пересекался с Витей Улиссом.

- Ценю твою память, - рассмеялся, усаживаясь на стул, начальник Управления, и многозначительно добавил. – Но ты, Владимир Иванович, не знаешь всех возможностей этого «паренька». Посмотри на него внимательно.

Молодой человек среднего роста стоял перед Барминым, не шевелясь, не делая ни малейшего движения. Потертые джинсы обтягивали ноги, слегка кривоватые, как у футболистов или всадников. Просторный свитер скрывал рельефы тела. Но по каким-то признакам Бармин догадался, что мышцы у Русяева крепкие, как железо. Генерал поймал себя на том, что излишне внимательно всматривается в лицо молодого человека.

«О, да он владеет гипнозом, - подумал Бармин, - я просто-напросто не могу отвести взгляд от его глаз. У меня нет сил».

Но начальник Спецотдела был, как он иногда выражался, «и сам, с усам». Бармин нашел в себе силы и далее довольно спокойно смотрел на все усилия Русяева подчинить визави своему влиянию.

«Что же, - удовлетворенно констатировал генерал-майор, - и мы не лыком шиты. Хотя, способности Русяева впечатляют».

Нет, не зря Олег производит эту показательную демонстрацию. Наверняка хочет, чтобы эфэсбэшник-экстрасенс перешел под мое покровительство. Ну, это не сразу делается, но паренька я себе заберу.

А где ему еще демонстрировать свое умение, как не в Спецотделе?

Да, только у меня!

Где же еще?

- Будет тебе, Игорь, не пугай начальство, а не то мы начнем верить в чудеса. И тогда, пиши – пропала серьезная секретная работа. - Ну, как? – поинтересовался начальник Управления у Бармина.

- Впечатляет.

- И только?

- Пока, да. Но, думаю, товарищ генерал-лейтенант, вы привели майора ко мне с прицелом на будущее.

- Это как понять? В каком смысле?

- В самом прямом. «Спецотдел, - недаром говорится в местном фольклоре, - создан для великих дел». Мы из этого гипнотизера звезду первой величины зажжем.

- Ну и хватка у тебя, Владимир Иванович. Хотя... насчет великих дел – явный бонапартизм, - уклончиво откликнулся Олег Анатольевич и добавил. - Игорек может даже смерть имитировать. Показать?

- Не надо, верю, - улыбнулся Бармин и добавил ехидно. – Я, кстати, хорошо знаю, конечно же, заочно, Русяева. И то, что он учился на академических курсах вместе с Витей, где показал замечательные результаты. Так, майор?

- Так, - подтвердил Русяев, причем, сделал это, как заправский чревовещатель, так что непонятно было, откуда исходит утробный низкий голос: то ли от стола, то ли от стула...

- Это всего небольшая часть того, что умеет делать Игорь, - сказал Олег Анатольевич. – Он, например, может блокировать участки тела.

- Что-то нечеловеческое. Это ужасно, - сказал Владимир Иванович. - Надеюсь, сейчас вы не будете демонстрировать эту способность майора?

- Как хотите, - пожал плечами Олег Анатольевич. В его голосе сквозило сожаление. Было заметно, что сам он хотел бы посмотреть, как забивают, например, гвозди в ладони Русяева.

- Товарищ генерал, - сказал Бармин, обращаясь к начальнику Управления,- разрешите задать майору пару вопросов?

- Разумеется. Для этого мы здесь и собрались.

- Скажите, майор, то, что вы...э-э-э, - Бармин на секунду замешкался, подбирая точное слово, - то, что вы демонстрируете - это не вредит вашему здоровью?

- Товарищ генерал, это может быть вредно. Но может быть и полезно, как гиревой спорт или штанга, вашими увлечениями в молодости. Здесь все зависит от дозировки и самоконтроля, - голос Русяева был мягкий, а дикция четкой.

- Однако, то, что вы показывали здесь, это... Вряд ли Улисс сумеет сделать подобное, - сказал Бармин.

- Возможно, - согласился Русяев. - Но то, что совершил он, пока не под силу никому из нас. Мы изучали четырнадцать операций, проведенных им. Одна из них - неудачная. Но даже его поражение кажется блестящим. Две зарубежные командировки, в которых я с Виктором побывал, завершены успешно лишь благодаря необыкновенным аналитическим способностям Улисса. Если мы всего лишь прилежные ученики, то он - настоящий талант.

- Да, это так, - подтвердил Владимир Иванович. - И все же, Игорь, я поражен вашими необыкновенными возможностями. Я не уверен, что этому можно обучить любого смертного. Даже такого, как Виктор Улисс.

- Прошу прощения, товарищ генерал-лейтенант, - сказал Игорь Русяев, приподнимаясь из кресла. Он сложил руки по швам и заявил: - Я хочу возразить.

- Попробуй, если сможешь, - согласился Олег Анатольевич.

- Я считаю, что современные методы обучения могли бы по-настоящему раскрыть таланты Виктора Владиславовича Улисса, - с некоторым жаром начал говорить Русяев. - Я не знаю истинной причины его легализации. Могу только догадываться, что у руководства были веские причины, чтобы вывести такого агента из разряда секретности. Очень об этом сожалею. Я представляю, сколько пользы мог бы принести Виктор Владиславович, оставаясь под прежним грифом.

- Увы, разведчик подобен балерине, - с тяжелым вздохом произнес Бармин. - Его век короток. Большинство из нас рано выходит на пенсию. И только редкие единицы остаются на сцене до неприличного возраста. Вроде меня.

- Да ты не огорчайся, - утешил майора начальник Управления, - таких ребят, как Одиссей, мы не бросаем на произвол судьбы. Мы же не идиоты. Не станем пилить сук, на котором сидим. А теперь, Игорек, извини. Нам с Владимиром Ивановичем нужно покалякать по-свойски. Ты свободен.

Русяев направился к двери.

- Одну минуту, майор, - задержал его Бармин. - Откуда вам известно, что я занимался гиревым спортом и штангой? По моей фигуре, не так ли?

- Никак нет, товарищ генерал. В высшей разведшколе мы изучали операцию, проведенную вами в Западной Германии в 1982 году. И заодно - краткие сведения вашей биографии. Вы много времени уделяли тяжелой атлетике.

-Ха-ха-ха! - Олег Анатольевич закатился нарочитым смехом. - Что, съел? Шварценеггер!

Бармин развел руки в стороны.

- Свободен, - сказал он майору.

Когда агент Игорь Русяев покинул кабинет, Бармин и начальник Управления уселись на соседние кресла и внимательно посмотрели друг другу в глаза.

- Ну, что, Володя, как он тебе? - спросил Олег Анатольевич с надеждой в голосе.

- Хороший парень, ничего не скажешь. Ты хочешь, чтобы он страховал Улисса?

- Ну, да.

«Приехали...» - подумал Владимир Иванович. – Вот мы тут сидим, планы строим, а Витя будет там, в чужой стране, совершенно один. Ведь мы, вершители его судьбы, даже не можем обеспечить Улисса надежным прикрытием».

Зачем все это? Зачем этот показ возможностей Русяева, если их не знаем, как реализовать?

Зачем?

Да и бывают ли в разведке сто процентов успеха?

А ведь за каждым показателемнепременно стоит человек.

В данном же случае – Виктор, тот, кого Бармин знал с самого детства.

Ну, зачем судьба так несправедлива?

Судьба?

Нет, мы сами!

- Выходит, все? Сдаем Одиссея? – спросил генерал-майор.

- Не сдаем, а просто временно оставляем наедине с врагами. – Ответил начальник Управления и добавил. – Мы с тобой верим в Улисса. Так?

- Да, - тихо выдохнул Бармин. – Но вот только действуем мы не совсем продуманно.

- Зато я знаю: пока другого выхода нет и быть не может. Откладывать операцию или менять ее план - смерти подобно. А, ну, как возродится к жизни бесноватый фюрер, и, стало быть, в мире такое начнется. Почитаешь, предсказания о Третьей мировой войне, и тошно становится. Одна Ванга столько напророчествовала...

- И знаменитый американец Эдгар Кейси, - подхватил начальник Спецотдела и тяжело, по-стариковски вздохнул. Он поднялся и подошел к карте, висевшей на стене с незапамятных времен. Остановился перед картой, как будто лично хотел убедиться в огромности мира.

Олег Анатольевич подошел к Бармину и положил ладонь на его плечо:

- Не нужно предполагать худшее, Володя. У Виктора Улисса есть шанс остаться в живых. Да, согласен, шанс небольшой. Но он есть. Есть! Вот и Игорь Русяев сделает все возможное. Жизни своей не пожалеет, а Виктора постарается вытащить.

- Эх, Олег, Олег, - с горечью произнес Бармин, - если бы я мог хотя бы чуть-чуть приоткрыть занавес. Сделать Виктору хоть крохотный намек о наших истинных намерениях, Это дало бы ему...

- Не смей думать об этом! - отрезал Олег Анатольевич. Он резко повернулся и, сложив руки за спиной, принялся расхаживать вдоль окна. - Тебе кажется, что мы обманули Улисса? Что мы предали его?

- А разве не так, Олег?

- Не так! - начальник опустился в кресло. - Да не стой ты, как столб соляной. Сядь. Успокойся.

Бармин сел, напротив, через стол.

- Ты не хуже меня знаешь, а, скорее даже лучше, что такое наша работа, - продолжил Олег Анатольевич. - Это схватка. И в ней моральна лишь сама цель. А способы достижения цели должны быть просто оптимальны.

Они помолчали некоторое время. Оба понимали, что этот разговор совсем не то, чем следует заниматься сейчас.

- А кто сомневается в преданности Виктора Улисса, в его стойкости? - спросил Олег Анатольевич. - Но ты сам посуди: если события начнут развиваться по нашей схеме, что это значит? Это значит, что люди, мечтающие о мировом реванше, схватят Улисса. Они будут уверенны, что заполучили резидента. Его начнут допрашивать, пытать, стараясь выведать подробности операции. А сегодня развелось столько психотропных и наркотических препаратов, просто ужас. Эти штуки выводят за скобки волю и моральные установки. Остается ватное биологическое тело. Вот это бесконтрольное тело и готово выложить всю подноготную.

- Знаю, Олег, - устало произнес Бармин.

- Знаю, что знаешь, - сказал Олег Анатольевич. Лицо его неожиданно преобразилось, а в глазах сверкнул азарт игрока: - Вот тут, Володя, начинается самое главное! Улисса начинают допрашивать с пристрастием, увеличат дозу и выведают все... о Золоте Востока. Конечно, не только о награбленных сокровищах знает Улисс! Но, когда они доберутся до подсознания Улисса, то услышат от него желаемое: то, что вложил наш психотерапевт в голову Улисса перед самым отъездом в Германию раньше! Это наш шанс! Они поверят!

- А как же быть с Улиссом, с его ватным биологическим телом? - спросил Бармин.

- Не забывай про майора Русяева. Надо будет, еще подкинем подкрепление.

- У нас даже нет четкого плана освобождения Одиссея.

- Володя, о чем ты говоришь? Какой может быть четкийплан? Все будет зависеть от того, как ляжет карта. Так что молись на Игоря Русяева. И пожелай стойкости Вите Улиссу.

Олег Анатольевич снял трубку внутреннего телефона.

- Машину к подъезду, - сказал он и, обратившись к Бармину, спросил, - тебя подбросить?

- Пожалуй, подбрось. Я Валерку отпустил.

- Итак, операция начинается, - Олег Анатольевич встал и направился к двери. - Ты спускайся к главному входу, а я загляну к себе. Пусть ребята готовят Русяева. Ему завтра надо быть в Германии.

- Олег!

- Что?

- Скажи своим ребятам, пусть поработают над походкой майора. Он не должен выглядеть спортсменом.

- Да, да, я тоже об этом подумал. Он же у нас коммивояжер. Торгует, понимаешь, спортивной амуницией. Всякими там горными лыжами фирмы «Фишер».

- Он проходит, как русский?

- Боже, упаси! Чех.

Олег Анатольевич вышел, а Бармин встал у окна. За стеклом по-прежнему шел дождь. Всюду, насколько хватало взгляда, сверкали огни Москвы.

Как сложно устроен мир.

И усложнили его мы, люди.

Мы не даем возможности жить спокойно, прежде всего, себе.

Почему?

Кто виноват? И что делать? Изменить мир? Или себя?

Глава 4

Русяев заказал билет на Берлин в авиакомпании «Люфтганза» и в тот же день получил в Управлении документы. Теперь он числился неким Карлом Краличеком, чехом, родом из Праги. Карл имел собственный бизнес в Москве, где и обитал в последнее время. Паспорт настоящий, с въездными визами. Регистрация временного проживания в России оформлена администрацией гостиницы «Метрополь». Одно только смущало Русяева: некая трудность в произношении имени и фамилии, совсем, как в известной скороговорке: «Клара украла у Карла коралл».

Одно лишь это?

Не хитри перед самим собой, псевдо-Краличек!

Почему генерал Бармин оказался недоволен им, одним из самыхнаилучших в нелегкой профессии разведчика-розыскника?

Почему?

Почему Владимир Иванович с такой горечью произнес в тот последний, памятный московский день два понятия, которыми он, Игорь, должен в совершенстве владеть?

«Тебе, сынок, необходимо уметь любитьиненавидеть».

Что этозначило на самом деле?

Что?

Суть «этого»необходимо выяснить, так как мнение начальника Спецотдела весьма весомо в Управлении.

Было семь часов тридцать минут, когда Улисс вышел из пансионата на безлюдную улицу Эрлихштрассе. С первого взгляда было ясно, что курортный город не привык просыпаться рано. Бурная ночная жизнь предполагала поздний подъем и медленную раскачку. Виктор направился в центр, к Ратушной площади. Улисс собирался навестить муниципальный архив, где должен выяснить - может ли он, как историк, получить доступ к документам? В конечном итоге ему необходимо установить всех живых на сегодняшний день граждан, которые в апреле 45 года находились в Алленвальде и могли стать свидетелями: что-то видели или слышали о золотом караване, или о людях, его сопровождающих. И, еще одна забота: в девятнадцать часов барон фон Петцольд, депутат ландтага, устраивает прием для всех участников семинара. Барон фон Петцольд и был той маленькой зацепкой, о которой говорил Бармин.

Ну, и задание...

Нет, оно важно и трудновыполнимо! Просто начальство, видимо, намеренно,не сообщает все нужное.

Кому, все это надо?

Ясно, что не членам клуба любителей Гете! Кому?..

Пока в активе только фон Петцольд.

И Курт Бронхейм думал о депутате ландтага. Такая новость... Но зачем сообщать о ней всем? Этого газетчик никак не мог понять. Хотя... Видимо, Вильгельм фон Петцольд считал, что таким образом все мосты позади его будут сожжены. Те, кто охотится за сокровищами, а в Алленвальде золотоискателей немало, сразу выйдут из игры. В досье, собранном Куртом, было несколько имен, имеющих отношение к Золоту Востока. Была и карта, но вот еще и координаты!..

И, к тому же, свою долю, барон намерен отдавать в фонд помощи наркоманам. Мотив этого было абсолютно ясен Бронхейму: сын депутата Лео фон Петцольд злоупотреблял наркотиками.

Что же, поступок герра Вильгельма при любом раскладе можно было квалифицировать хоть и несколько экстравагантным, но – благородным.

Да, это удар для некоторых.

Нет, для многих.

Это – взрыв крупной бомбы и, пожалуй, совсем не местного значения!

- Орел! Я Коршун! – вышли на основную автостраду, доложил по радио фон Петцольд.

Докладывать необходимо было не только каждый час, но и прохождение населенных пунктов. Никто не мог даже близко приблизиться к колонне, оповещаемый репродуктором: «Выйти из машины и встать за сто метров от обочины!» Когда подросток на велосипеде вдруг неожиданно выехал на дорогу, начальник взвода охранения Хильгрубер указал рукой на велосипедиста и потребовал: «Уничтожить!»

Последовала автоматная очередь, и подросток упал в придорожную траву. Таковы правила, и оберштурмфюрер Хильгрубер сумел подчинить своей воле некоторых мягкотелых рядовых. Робкие разговоры о том, что на велосипеде ехал ребенок, оберштурмфюрер решительно пресек:

- Есть приказ! И тот, кто его ослушается, сам станет изменником! Понятно?

- Да, герр оберштурмфюрер!

Представитель высшей расы не должен быть сентиментальным, в нем обязательно должен присутствовать Зверь, цельная личность!

Йозеф вспомнил слова фюрера из его великой книги «Моя борьба»: «Сама судьба, по-видимому, выдвигает очень много кандидатур, предоставляя затем в свободной борьбе сил победить тому, кто крепче. Этому последнему жизнь тогда вручает окончательное разрешение соответствующей проблемы эпохи».

А в том, что он, штандартенфюрер СС фон Петцольд, избран для разрешения хотя бы часть этих «проблем», Йозеф нисколько не сомневался. Ведь недаром же его назначили командиром колонны, везущей секретный груз «069»...

Фон Петцольда вели силы Судьбы, и он давно уже понял это. Стремительный рост карьеры, заботливая поддержка «высокого чина СС», про которого говорили, что «он вхож к самому фюреру», это - благоприятные знаки.

Из аэропорта Шереметьево-2 самолет доставил Русяева точно по расписанию.

В столице Германии Игорь-Карл погулял, выжидая время, по набережной Шпрее и Тиргартену. Затем он позвонил берлинскому менеджеру. Фирма была натуральной. Она использовалась как официальная «крыша» и являлась связующим звеном, функционируя под вывеской совместного московско-лондонского коммерческого предприятия. Иногда фирмой пользовались для легализации агентов спецслужбы, но делалось это в исключительных случаях. Коммерческую сводку, содержащую уйму информации, Игорь-Карл перегнал по электронной почте через свой ноутбук.

В тот же день Краличек поездом прибыл в Алленвальд. Он остановился в санатории, в номере с видом на альпийские вершины.

Обычный коммивояжер. Торговец лыжами.

Обычный человек. Чех. Вот и выговор, по-немецки, с чешским акцентом.

Виктор зашел в первое кафе, которое оказалось открытым. Это было крохотное заведение на углу Эрлихштрассе и узенького переулка. Над входом в кафе на цепи висела огромная кружка, наполненная пенящемся пивом. Сонный хозяин снимал со столов перевернутые стулья.

- Из горячего могу предложить только омлет с колбасой и кофе, - сказал он.

«Итак, - размышлял Улисс в ожидании завтрака, - что мы имеем? Депутат земли Бавария. Наверняка, он делает карьеру, муссируя идею возвращения Золота Востока. Чем он располагает? Неизвестно. Проводит частное расследование? Вряд ли. Скорее всего, ему важен не результат, а высота пены, поднятой вокруг этого дела. Ему важно собственное имя, которое должно мелькать на страницах газет как можно чаще. А может я не прав, заранее очерняя человека? Может быть, Вильгельмом фон Петцольдом движут совсем другие чувства. Что я вообще знаю о нем, его окружении, связях? Только тот материал, что имеется у полковника Кабирова. Но живойчеловек не всегда идентичен «материалам». Хорошо, но тогда почему герр депутат не переложит все хлопоты на специальную комиссию? Почему лично ищет книгу с необходимой картой? Только лишь оттого, что отец - наци? Во всем важен мотив. Найдя его, розыскник более чем наполовину приближается к цели. Это азбучная истина. И надо сегодня вечером поискать подходы к этим вопросам».

Виктор расплатился и вышел на улицу.

Вопросы...

А что, если их попытаться прояснить в местном архиве?

Нет! Архив давно уже перепахан любителями золота. Надо искать к следам сокровищ другой подход? Впрочем, судя по недоговоренности, которая ощущалась при посылке его, Улисса, на задание, дело здесь, видимо, вовсе не в золоте...

«Йозеф... Йозеф... – мысленно твердил Гитлер. – Ты должен сделать все возможное и невозможное. Я верю в тебя... Впрочем, что мне еще остается делать? Моя душа почти всяушла...»

Линге расстилал на софе постель. Он делал это неспешно, с истинно прусской основательностью: ни одна складка на простыне не осталась невыравненной. Но сейчас неторопливость денщика раздражала. Рейхсканцлеру хотелось, как можно скорей, очутиться в постели. Как ни прогревали специальными электрокаминами бункер, здесь постоянно ощущалась сырость, что плохо сказывалось на самочувствии Гитлера. А простыни только что прогладили утюгами, и они еще хранили тепло.

Наконец-то Линге закончил свою возню и вышел, пожелав фюреру доброй ночи. И тотчас в комнате появилась Браун. С ее приходом в каменный мешок, каким представлялась рейхсканцлеру подземная комната, Казалось, заглянуло солнце.

- Мой фюрер, - сказала Ева, – ты совсем, вижу, замерз. Я согрею тебя. – Она громко крикнула в сторону коридора: - Линге! Гюнше! Несите сюда дополнительный обогреватель!

За дверью послышался топот сапог, и вскоре адъютант и денщик втащили в «рейхсканцлерскую комнату» переносной электрокалорифер. Гюнше деловито подключил шнур к розетке. От калорифера повеяло теплом.

Когда Линге и Гюнше ушли, Браун прислонилась к фюреру, сидящему на софе и тихо прошептала:

- Ложись...

- А ты?

- И я рядом лягу. Буду охранять твой сон.

Гитлер и Браун лежали, тесно прижавшись, друг к другу. В голове Евы крутилось множество мыслей. Основной из них была жалость к человеку, который согревался на ее груди. «Ади! Ади! Что с тобой сделали?..»

Сегодня она Ева Анна Паула фон Браун сделала, чуть ли не самый важный шаг в своей тридцатитрехлетней жизни. Она бросила «уютное гнездо» Бергхофа и приехала сюда, в бункер рейхсканцелярии. У Ади отвисла челюсть при виде ее, а в глазах появилось подобие осмысленности.

- Ева... ты... я так рад... – бормотал он.

И даже Борман, расплылся в слащавой улыбке.

- Мы все рады. Как доехала?

Но Браун ожгла Мартина взглядом и повернулась к Гитлеру – ее смыслу жизни последних лет. Впрочем, последних ли?

Знакомство Евы с Гитлером произошло еще в 1929 году. Она тогда работала в фотоателье Генриха Гофмана бухгалтером. Однажды, после вечеринки, она задержалась в фотоателье, решив привести в порядок деловые бумаги. Она стояла на высокой стремянке, приставленной к шкафу, где хранились документы. В кабинет неожиданно вошел сам шеф с незнакомым человеком со смешными, как будто приклеенными усиками. Усатый господин зафиксировал взгляд на красивых ногах бухгалтера. И Браун инстинктивно одернула свою короткую юбку. Когда она спустилась с лестницы, Гофман сказал, поведя рукой:

- Это наша бравая маленькая фройляйн Ева! Герр Вольф!

Фотограф послал ее принести пива и ливерного паштета. Ева вышла из кабинета и направилась в трактир на углу улицы, лихорадочно соображая: «Кто этот господин?.. У него такой взгляд...»

Потом был ужин. Браун съела немного паштета и выпила из вежливости немного пива. Герр Вольф оказался галантным мужчиной. Он, обсуждая новую театральную пьесу, не забывал сделать «маленькой фройляйн» много тонких, вкрадчивых комплиментов.

Ева засобиралась домой. Герр Вольф предложил довести ее в своем «Мерседесе». Но Браун отказалась. Еще бы! Отец изругает ее, если увидит в роскошном автомобиле с незнакомым мужчиной, к тому же, намного старше ее. «Ты стала содержанкой!» - вот что выкрикнет в ярости Фриц фон Браун.

Гофман отвел ее в коридор и спросил, кивая в сторону двери кабинета:

- Ты догадалась, кто это на самом деле?

- Нет.

- Да ты не раз видела его в ателье на фотографиях. – Удивился шеф и с пафосом выпалил. - Это наш Адольф Гитлер!

Гитлер... Эта фамилия все больше и больше завоевывала популярность германского народа. Это политик, предложивший народу пойти за ним. В свою очередь Гитлер обещал разорвать договоренности позорного Версальского договора, дать людям работу, сделать Германию самой сильной и могучей державой. Ева даже слышала кусок выступления «герра Вольфа» по радио. Правда, тогда отец выключил приемник и сказал: «Болтун! Но говорить умеет...»

Адольф умел говорить, действительно. Он очаровывал Еву своим магнетическим взглядом, комплиментами и подарками. Гитлер часто дарил ей конфеты и цветы. Желтые орхидеи, подаренные влюбленным политиком, Браун хранила в засушенном виде. Эти лепестки она привезла и сейчас сюда, в «мрачную египетскую пирамиду».

Дрожание тела Ади прекратилось, и он уснул.

У Карла началась обычная жизнь, каковой жили все постояльцы санатория. Утренние процедуры сменялись приемом у лечащего врача, затем чередою шли массаж, душ Шарко, прием минеральных вод, радоновые ванны. Первый и второй завтраки, обед, экскурсии, ужин и непременный вечерний дансинг в большом круглом зале с колоннами.

И в первый же свой день пребывания в Алленвальде Краличек установил квалифицированно и непринужденно зрительный контакт с Улиссом. Естественно, односторонний! Но Карл сумел выяснить, что не только один он наблюдает за аналитиком. Улисса велине только до входа в здание архива, но и до обратного пути в «Эдельвейс».

Кто эти ребята?

Это предстояло выяснить, причем очень даже быстро.

Итак, картой подземных коммуникаций и сообщений заинтересовались двое. Депутат ландтага, понятно, и не скрывает своего интереса к Золоту Востока. Старший инспектор Инга Фош. Почему эта дамочка воспылала краеведческим жаром и решила пополнить свои знания историей родного города? Отличные вопросы, Одиссей!

И все это до встречи с третьим вариантом!

Как пела небезызвестная Алла Борисовна Пугачева: «То ли еще будет...»

Так, что, будет?

И Курт Бронхейм задавался подобным вопросом. Вильгельм фон Петцольд давал в руки главного редактора настоящуюсенсацию!

Барон сообщит координаты нахождения Золота Востока прямо на вечере. Но в распоряжении редактора, ответственного за выпуск «Новостей Алленвальда» уже имеется карта! Ему, Курту, останется только лишь продиктовать координаты по телефону. И завтра утром город получит настоящую сенсацию Он, Бронхейм, опередит все масс-медиа города! О, если бы герр депутат об этом знал!..

А зачем фон Петцольду это знать?

Зачем?

Глава 5

- Добро пожаловать, герр Улисс, - сказал высокий сухощавый старик приятным баритоном и склонил перед Виктором седую голову. - Я, Дитрих, дворецкий барона фон Петцольда. Прошу вас следовать за мной.

Улисс посмотрел на часы. Девятнадцать, ноль- ноль.

«Как говорит Владимир Иванович Бармин, по мне можно проверять хронометры», - усмехнулся Виктор.

Они миновали холл, поднялись на четыре ступеньки вверх, и свернули налево. Дворецкий открыл дверь и пропустил гостя вперед. Улисс переступил порог и оказался в зале. Яркий свет ударил в глаза.

- Простите, - шепнул в ухо дворецкий, - не успел предупредить, нас снимает телевидение, - крепкая рука сжала локоть аналитика и, словно задавая направление, подтолкнула вперед.

- Господин Улисс! Россия! - Зычно объявил Дитрих.

Голос его напомнил Виктору военные парады на Красной площади периода «застоя».

О, те, далекие времена!

Разве мог бы он, простой майор спецслужбы, совсем легально находиться на приеме «за бугром»?

Нет!

В этот день, заведующий отделением санатория ознакомился с анализами Краличека и прописал ему свободный режим.

- У вас редкое здоровье! Я бы сказал, оно реликтовое, - торжественно произнес заведующий, круглолицый немец в круглых очках. - Вы полновесный представитель генофонда своей нации!

- Рад стараться. У меня уже трое детей. И все - в меня.

Санаторий «Альпы» был выбран не случайно. Во-первых, публика здесь подбиралась простая и демократичная, что немаловажно для вживания в роль. Во-вторых, только в «Альпах» практиковался свободный режим. В-третьих, существовала уникальная возможность... встретить здесь какого-либо функционера БНД. Немецкая национальная служба безопасности, посылая в Алленвальд ответственное лицо, оплачивало тридцать процентов стоимости путевки. Получалось, что командировочный заодно получал возможность подлечить свое здоровье и заодно отдохнуть от сутолоки города. Этот функционер здесь, в санатории, организовывал прием подчиненных, естественно, инкогнито. Но ФСБ хорошо знало консерватизм родственной спецслужбы и надеялось, что и в этот раз «собратья» не изменят своим привычкам.

Краличек купил подержанный скутер. Для управления этим, почти игрушечным, средством передвижения не требовались права. В узких улочках Алленвальда «японец» был просто незаменим. После приобретения собственного транспорта отпала необходимость добираться до города на такси. И, еще, - человек, сидящий на такой крохе, становился как бы незначительным, почти неприметным.

Карл быстро вычислил не только тех, кто велУлисса. Он выявил и зрительно запомнил всехдевятерых агентов местного отделения службы безопасности. Более того, имитируя поломку скутера, чех заглянул внутрь фургона и отметил: «Ганс», как называли агенты-бээндэшники автомобиль, набит спецтехникой по самую крышу!

Ребята работали вроде бы неплохо, но провинциально.

И это было на руку.

Да здравствует провинциализм!

Дворецкий сопроводил Виктора в середину зала, и придержал перед высоким, подтянутым господином в белом фраке.

- Барон фон Петцольд, - тихо, но отчетливо произнес Дитрих.

Как это ни было странно, барон оказался похожим на своего дворецкого, такой же худощавый, с вытянутым лицом. Вильгельму фон Петцольду было за шестьдесят.

- Искренне рад нашей встрече, - сказал барон, беря Виктора под руку, словно он принимал эстафету от Дитриха. - Мне посчастливилось прочитать вашу работу о Гете. Это великолепно. Нет, нет, не возражайте, таких глубоких и лаконичных исследований, я не встречал даже среди наших ученых. Ваша работа дала нам основание принять вас в гетевский Клуб. Пока временно, таковы правила. Вы знакомы с ритуалом?

- Да, - сказал Виктор, улыбаясь, - после вас, меня еще дважды консультировал ваш помощник.

- Этот ритуал помогает новичкам Клуба ощутить особую атмосферу. Вы как бы попадаете в одну комнату с Гете и кожей чувствуете его незримое присутствие. Только не нужно иронизировать по этому поводу.

- Ни в коем случае, - Виктор согнал с лица улыбку.

- Очень жаль, что профессор Лист не сможет присутствовать. Но он настоятельно рекомендовал вас, герр Улисс. А это многое значит.

- Мне тоже жаль, - почтительно склонил голову Виктор.

- У нас есть несколько минут, - сказал фон Петцольд. - Я представлю вас гостям.

Приглашенных оказалось человек двадцать, вернее двадцать один, включая и самого Улисса. Как выяснилось, с немецкой поэзией дружили не только литераторы и критики, но и пивной король из Мюнхена, Лари Шнайдер, маленький и плотный, и его юная жена Анита, глаза которой светились обещанием несбыточного счастья. И хозяин четырех казино Михаэль Вайс и его высокая, полураздетая подруга. Винодел из Франции Патрик Ларуа со своей мамой и двумя близняшками Бетой и Лаурой. Близняшкам было лет по тридцать. Грузный редактор местной газеты Курт Бронхейм был уже слегка под хмельком. Он познакомил Улисса с радиожурналисткой Беатрис.

Курт желалсенсации и, одновременно, боялсяее, хотя профессия журналиста приучила его к необыкновенным поворотам судьбы. Но сейчас на карту поставлено очень многое, и поэтому Бронхейм пытался усиленной порцией алкоголя притупить очень уж крутой поворот.

Да, но будет ли он?

Вполне возможно. Сама атмосфера вечера говорила газетчику: грядет нечто...

О, если бы это только была желаемая сенсация!

В 19 часов 14 минут хозяин дома поднялся на второй этаж. Открыл своим ключом дверь библиотеки. Затем подошел к сейфу и набрал код. В стальной груди сейфа мягко щелкнул замок. Барон фон Петцольд вынул из внутреннего кармана второй ключ и вставил в замочную скважину сейфа.

В 19 часов 15 минут дворецкий Дитрих пригласил Виктора Улисса проследовать за ним в библиотеку. Они поднялись по мраморным ступеням на второй этаж. Виктор впереди, а Дитрих почтительно отступал на два шага. Виктор вошел в библиотеку. Дворецкий притворил за ним дверь и вернулся к гостям.

Барон пригласил Виктора сесть за маленький круглый стол. В это время уже закончился бой каминных часов. Было 19-16. Фон Петцольд повернул ключ, и дверь сейфа открылась. Из сейфа с большой осторожностью был извлечен томик стихов Гете. Улисс так же осторожно принял книгу. Гете. Стихотворения. Год издания 1741. На титульном листе автограф великого немца: «Барону Генриху фон Петцольду, с благодарностью за теплый прием. Да сохранит Бог нашу Германию. С уважением, Гете. 16 августа 1746 года».

В течение двадцати одной минуты Виктор изучал книгу. Именно столько времени продолжалась встреча Генриха фон Петцольца, прародителя нынешнего барона, с поэтом Гете. В 19 часов 37 минут вновь раздался бой часов. Хозяин принял томик из рук Улисса и спрятал в сейф. Вынул из сейфа альбом и дал Виктору расписаться в нем.

- С этого момента, - торжественно произнес герр Вильгельм, - вы являетесь временным членом Гете-клуба. Поздравляю!

Он взял Виктора под руку и сопроводил его до дверей библиотеки. Церемонно склонил голову, как бы давая понять, что основная процедура закончена и остались небольшие формальности, которые лежат на его, бароновых, плечах.

- Герр Вильгельм, вы не могли бы уделить пятнадцать минут для личного разговора? - спросил Виктор, задерживаясь в проеме дверей.

- Разговора - о чем?

- О Золоте Востока.

- Позвольте, а какое вы имеете отношение к этой проблеме? - удивился фон Петцольд.

- Я все объясню.

Несколько секунд барон раздумывал. Скорее всего, он прикидывал новую возможность, которая открывалась ему в лице Улисса выйти на лелеемый герром Вильгельмом обменмежду Германией и Россией. Видимо, у русского гетеведа есть, пусть и неофициальные, какие-то полномочия. Это следовало досконально выяснить.

- Хорошо, - сказал он, наконец, - мы обсудим данный вопрос у меня в кабинете. Сразу после ужина.

Виктор услышал, как за его спиной щелкнул замок в двери, и усмехнулся - к чему эти повышенные меры безопасности? Возможно сам ритуал, единожды установленный, и отработанный до мелочей, сделал барона своим рабом.

Со слов помощника барона Улисс знал, что именно должно происходить в библиотеке, в то самое время, пока он идет по длинному коридору, уставленному искусственными цветами. Сейчас фон Петцольд садится за круглый столик на гнутых ножках, берет тонкими пальцами ручку «паркер» с золотым пером и записывает в альбом заслуги Виктора Улисса перед немецкой классической литературой. Эти данные он черпает из маленькой картонной карточки, которую заранее подготовил его заместитель по Клубу. Он будет переписывать до тех пор, пока Виктор не спустится в зал, к гостям. Затем уберет альбом в сейф. Закроет сейф на ключ и наберет код, известный одному ему. И только потом барон выйдет из библиотеки, запрет дверь на ключ и спустится вниз. И здесь, при всех, он поздравит Улисса и пригласит гостей в банкетный зал на торжественный ужин.

Странный мир.

Странные люди.

А, впрочем, зачем людям везде быть одинаковыми?

Это и хорошо, что все мы разные...

Краличек знал, что Виктор поехал на встречу с депутатом ландтага в замок Вильгельма фон Петцольда. Сам он расположился в лесу неподалеку от родового гнезда барона. Он обошел замок, держась на почтительном расстоянии от его окон-глаз. Затем лег рядом со скутером и принялся рассматривать путеводитель по Алленвальду и по окрестностям города.

Прикрытие Улисса осуществлялось в основном при помощи технических средств. Визуально осуществлять постоянный контроль, естественно, невозможно. Для экстренного случая на мобильнике имелась особая кнопка-функция: «Тревога!» Ее сигнал имел особую тональность мелодии, немного отличный от сигнала-вызова абонента. Дай-то Бог, чтобы у Вити не было необходимости воспользоваться этой кнопкой...

Хотя... Кто знает что-либо твердо?

Бармин?

И самначальник Спецотдела сказал, что «Возможна импровизация, Более того, она необходима, так как жизнь всегда интереснеесхем». А Бармин знает, чем зацепить идеалиста и, одновременно, прагматика. Впрочем, почти все в «конторе» подобраны именно по данному двойному принципу.

А уж если такое говорит сам Владимир Иванович...

Да здравствует интерес!

Маркус был рад приезду Евы. Адольф нуждался в ее поддержке, тем более что неумолимо приближалась развязка. Рейх агонизировал. Офицеры генштаба, бежали, нагрузив автомобили деньгами и драгоценностями. Бежали, тонкий, сухопарый Генрих Гиммлер и толстяк Герман Геринг. Как сказал фюрер, «крысы начали покидать тонущий корабль». Если Геринг просто спасал свою шкуру, то Гиммлер оказался опаснейшим предателям для Гитлера. Он сосредоточил в своих руках огромную власть. Генрих не только руководил СС. Он – имперский министр внутренних дел, а после провала Июльского заговора 1944 года командующий Резервной армией. И этот человек еще с лета 1943 года, понимая грядущее поражение Германии, через своих доверенных лиц начал тайные переговоры с представителями западных спецслужб! Гиммлер намеревался заключить сепаратный мир. Фюрер, узнав об этом, исключил Гиммлера из партии, лишил всех чинов и должностей. А тут еще «побег» Геринга...

Все это отразилось на здоровье рейхсканцлера. Еще ранее, в октябре прошлого года, фюрер выехал на фронт. Уже тогда он выглядел очень плохо, и поездку пришлось прервать. А сейчас, когда непримиримый враг почти в самом сердце Германии, Гитлер и вовсе сдал. И никакие врачи не могут восстановить его здоровье. Но на «изъятие» фюрер согласился легко.

Собственно, эта «операция» готовилась очень давно. Претендента на «великую миссию» подобрал лично Функ.

Просматривая дела кандидатов, Маркус обратил особое внимание на фон Петцольда. Отличные расовые и морально-этические показатели, наряду с генетическим долголетием, заставили Функа работать над Йозефом. Особенно личного астролога порадовало наличие у претендента брата-близнеца. Это давало хороший шанс на будущее как самого Йозефа, так и Германии. Брат молодого человека был под тщательным наблюдением гестапо. Его отправили на малозначащий пост в посольство Германии в Бразилии, чтобы обезопасить жизнь Эриха фон Петцольда. Эрих должен пригодиться Йозефу потом, в отдаленном будущем. А сам молодой эсэсовец продвигался по служебной лестнице в установленном порядке, чтобы не возбуждать в сослуживцах зависть. Да и поучиться Йозефу фон Петцольду было чему. Генрих Гиммлер, в то время безупречный глава СС, обставил свое «детище» в подобающем великолепии. О, в то время Гиммлер, безусловно, верил в конечную победу Рейха и в гений фюрера! И именно Генрих сумел поднять «Ананербе» - «Наше наследие – на должную высоту. Он дал секретной организации импульс не только мистичной таинственности, но и практической пользы.

В «астрологический кабинет» осторожно постучали.

- Войдите, - сказал Функ.

В комнату, прихрамывая, прошествовал Йозеф Геббельс и тихо произнес:

- Простите, у меня к вам важный вопрос.

- Прошу. – Маркус указал на свободный стул.

Геббельс сел, немного помолчал, затем спросил:

- Что будет с нами?

- Смерть.

- А нельзя ли, герр Функ, ее как-либо миновать?

- Нельзя. Так говорят звезды, а они, в отличие от нас, людей, никогда не ошибаются.

- Ясно. И все-таки...

- Всем суждена эта участь. Если не самим уйти из жизни, то это сделают советские солдаты.

- Я не дамся в их руки! – взвизгнул Геббельс. – Я и Магда решили уйти вместе с фюрером. – Он встал, прошел к двери и, вдруг, спросил: - А вы, Маркус?..

- Мне уготована иная судьба, - сухо ответил Функ. Он ее прекрасно знал, знал и следующее свое земное воплощение: ему предстоит родиться... одиозным полицейским.

Геббельс вышел.

«Почему он спросил обо мне? – подумал Маркус. – Может быть, Йозеф Геббельс хочет и меня прихватить с собой, чтобы не скучно было на том свете? Надо будет предупредить фюрера, внушить ему, что без меня его будущее не проявится...»

Функ вскоре был у рейхсканцлера, где и потребовал «гарантии своей безопасности». Гитлер приказал своему адъютанту оповестить всех, находящихся в бункере, что персона его личного астролога неприкосновенна.

- Да, - сказал он Еве. – Он – мой залог...

- Залог будущего? – спросила Браун.

Но фюрер вновь впал в состояние прострации.

«Пронесло...» - подумал Маркус у себя в комнате и вернулся к, прерванным визитом Йозефа Геббельса, мыслям.

«Ананербе» была основана в 1935 году. Через четыре года «Наше наследие» становится очень важной структурой в системе СС. Организация объединяла более пятидесяти научно-исследовательских институтов.

О, эти институты занимались особыми исследованиями. Им предписывалось изучать дух, деяния и традиции «нордической расы». Эти исследования охватывали огромную область: от экспериментов с «Оружием возмездия» до изучения практик оккультизма. В сферу влияния «Ананербе» входило изучение «силы розенкрейцеровского содружества, тайное значение готических башен», археологические изыскания, в частности, поиски сокровищ катаров-альбигойцев, еретической секты двенадцатого века.

Раскопки велись в подземных галереях Монсегюра, последнем убежище разгромленных альбигойцев. В «нордической» интерпретации считалось, что знаменитый Монсегюр и есть мифический Монсальват, гора Спасения, где находился Святой Грааль...

Несколько концлагерей предназначались для экспериментов над заключенными. Концлагерь в Аутсбурге был наиболее засекреченным.

Патрик Ларуа оказался прекрасным собеседником. Они, Виктор и Патрик, успели обсудить проблему виноторговли в условиях жесткой конкуренции с испанскими производителями. Немного позже к ним присоединился редактор газеты Курт Бронхейм, который непременно хотел устроить экзамен французу. Они велели официанту принести поднос с разными сортами вин. Месье Ларуа и Курт увлеклись дегустацией.

Улисс также участвовал в дегустации вин, но внутренний будильник уже бесновался во всю - барон сильно выбивался из графика. Виктор отметил и беспокойство дворецкого.

Наконец, Дитрих не выдержал и поднялся по мраморной лестнице.

Прошло не более минуты. Виктор вздохнул и поднес к губам бокал шампанского. Курт сделал то же самое. Его лицо уже лоснилось, а взгляд увлажнившихся глаз не поспевал за поворотом головы. Но неожиданно добродушная улыбка сошла с губ редактора, на лице обозначилась тревога. Он отстранил бокал и, глядя куда-то за спину Виктора, подался вперед грузным телом. Улисс обернулся. Дворецкий медленно опускался по лестнице. Его шатало. В левой руке он держал книгу.

- Что случилось, Дитрих? - громко спросил Курт.

Дворецкий выронил книгу и схватился руками за мраморные перила.

- Там, - сказал Дитрих, - там... убили хозяина.

- Убили! – взвизгнули в один голос близняшки.

Глава 6

- Всем оставаться на своих местах! - раздался повелительный женский голос. - Я - Инга Фош, старший инспектор криминальной полиции!

Вошедшая в зал блондинка, с торчащими из-под фуражки волосами, была среднего роста, с волевым, но достаточно привлекательным лицом.

« Как она быстро появилась...» - подумал Улисс, невольно любуясь точеной фигурой старшего инспектора, на которой так ладно сидела полицейская форма.

Словно бы услышав его мысли, фройляйн Фош произнесла:

- Я неподалеку проезжала... - На щеках молодой женщины проступили ямочки, но они тотчас исчезли под маской суровости.

- Тут произошло ужасное убийство!.. Мне так страшно!.. - взволнованно и диковато прокричала супруга виноторговца.

- Дайте этой истеричке воды, - сухо обронила Фош, села на стул, достала из кармана форменной тужурки мобильный телефон и быстрым движением тонкого и изящного указательного пальца набрала номер.

В нахлынувшей тишине зазвучал ее монолог, разбитый на прерывистые фразы:

- Георг?.. Где ты?.. Давай, двигайся быстрей. Я уже здесь давно торчу.

Старший инспектор убрала телефон и сказала, обводя глазами всех присутствующих:

- Мне дворецкий все доложил. Но... положено всех вас допросить.

- Я ничего не видела и не слышала! - вновь закричала жена виноторговца.

Ее крупные зубы застучали о край фужера, вода пролилась мимо рта прямо в вырез черного платья. Это подействовало отрезвляюще, и женщина устало проговорила:

- Совсем, как в американском кино.

- Это жизнь, дорогая. Ты успокойся, - заискивающе произнес муж и, вдруг, спросил испуганно. - Мы, что, арестованы?

- Нет, - ответила фройляйн Фош. - Но пока все присутствующие находятся под подозрением.

- Под подозрением... Нас могут арестовать... - приглушенно загудели гости покойного барона.

«Я - один из главных подозреваемых», - подумал Виктор. Он не особо переживал, хотя и понимал, что полиция в первую очередь допросит именно его. Ему по-человечески было жаль герра Вильгельма. Ведь совсем еще недавно глаза депутата ландтага светились гордостью и счастьем.

Теперь ему уже не нужна его прекрасная книга.

И, вообще, ничего больше не нужно.

Finita la comedia...

Пока шла лихорадка сборов, Гитлер надиктовывал «Комментарии к событиям последних дней» - обращение к далеким потомкам. Стенографистка Траудл Юнге чертила закорючки в своем альбоме, с трудом поспевая за потоками мыслей фюрера. К Линге присоединился адъютант Гитлера Гюнше. Гюнше распорядился задействовать эсэсовцев, не занятых на дежурстве, и в квартире стало очень шумно.

- Гюнше! – закричал Гитлер, выглядывая из кабинета в небольшую приемную, владение адъютанта.

- Да, мой фюрер! – щелкнув каблуками ослепительно начищенных сапог, предстал по стойке «Смирно!» адъютант.

- Чуть тише, можно? У меня голова заболела от этого «великого переселения народов».

- Так, точно, сделаем, мой фюрер! – рявкнул Гюнше, «поедая глазами» рейхсканцлера. Что означает «великое переселение народов» он не понял. Да и не его это дело, вникать в тонкости мысли обожаемого фюрера. Развернувшись по-уставному, хотя дверь уже закрылась, адъютант, пройдя приемную, бросился в столовую, где громко спорили охранники, выполнять приказание.

Вот бы все, без исключения, в Рейхе были такими исполнительными и беспрекословными, как Гюнше. Нет, пусть весь мир станет таким, в некоторой степени, зомбированным!

Полгода назад из Аутсбурга привезли кинофильм. Первые, обученные зомби выполняли простейшие команды, в надежде получить пищу. И они ее получили, в мгновение ока, расправившись с военнопленными из России.

- Вот, если бы у меня было несколько миллионов таких солдат! – с воодушевлением сказал тогда фюрер. – О, весь мир бы лежал у моих ног.

Гитлер, вернувшись в кабинет, прошел к своему письменному столу и начал рассматривать бронзовое изображение орла, держащего в клюве свастику. Ниже этой величественной птицы расположились черный ворон, павлин, лебедь, пеликан и лев.

Фюрер глядел на бронзовую скульптурную группу и размышлял о Святом Граале. Он понимал поиски Грааля, как путь, ведущий от мрака невежества до постижения высшей духовной истины. То, что в Граале содержалась кровь Христа, собранная во время казни Спасителя Иосифом Аримафейским, Гитлер понимал, как попутный символ.

Эта Святая Чаша, по преданию, спрятана была альбигойцами, ответвлением сектантов-катаров, в подземных галереях Монсегюра. В нацистском понимании Грааль виделся как Чаша Нибелунгов, прародителей арийцев. И только так!

Весной 1944 года, в канун семисотлетия падения Монсегюра, туда вылетел один из видных идеологов фашизма Альфред Розенберг. Несмотря на проходившее сражение при Монте-Кассино, нацисты совершили магический обряд, призывая на помощь силы Тьмы. Но, все оказалось тщетным: понеся огромные потери, немецкие войска отступили от Монте-Кассино.

«Неужели эти силы отступились от меня?» – со страхом подумал фюрер.

Траудл преданно смотрела на него, ожидая, когда «божественный Адольф» вновь начнет диктовку.

Но внимание Гитлера вновь сосредоточилось на статуэтке.

Черный ворон - являлся символом низшей, первой ступени, потому что ворон, будучи посланником Грааля, означает Перст Судьбы.

Павлин – символ второй ступени, его перья отображают бесконечные возможности воображения и познания.

Лебедь – указывает на третью ступень. Искатель истины прежде, чем достичь ее, должен пропеть «лебединую песнь»: преодолеть эгоистические желания и слабости во имя служения своей нации.

Пеликан - выражал самопожертвование, так как считалось, что эта птица вырывает куски собственного мяса, чтобы накормить птенцов.

Лев - означает достижение своего сознания с духом нордической расы.

Высшую ступень посвящения олицетворял орел, так как достигший этого уровня получал в свое распоряжение неограниченные силы. Он становился ответственным за судьбу всего мира...

В лесу быстро темнело, и Краличек перебазировался на крохотную полянку. Отсюда он мог легко наблюдать за шоссе, ведущее к замку, и при этом оставаться незамеченным. Собственно, его «дежурство» заключалось в одном: надо дождаться возвращения Улисса в пансионат «Эдельвейс» и затем самому отправляться спать.

В его положении существовала одна проблема - коммуникабельность. В закрытом людском сообществе, каковым был санаторий, невозможно жить обособленно.

Женщины тотчас узнали все, что касалось молодого симпатичного чеха. Женат, трое детей, преуспевает в бизнесе, здоров, как племенной бык. Наличие жены и детей не настораживало, а напротив, являлось гарантией крепкого мужского начала.

Вскоре Карлуша сделался объектом, с которым кокетничали все дамы санатория от двадцати до шестидесяти лет. Краличеку приходилось изображать из себя Дон-Жуана, которому страшно некогда, он не в силах посвятить даже более пары минут какой-либо конкретной даме. Он готов дарить частицы нежности любой поклоннице, но, видит Бог, его рвут на куски.

Игорь-Карл никогда не был пуританином. Но он, как разведчик, хорошо знал - всякая любовная интрижка несет потенциальную угрозу. Опасность исходила из того, что у женщин дьявольски развита интуиция. И Русяев-Краличек, умеющий ловить чужие мысли и предсказывать поведение людей, боялся женской интуиции больше всего другого, потому, что ему было не ведомо, как работает этот механизм.

В санатории «Альпы» он сторонился женщин еще и потому, что дико устал от недавнего романа с Викой Демешевой, тоже сотрудником ФСБ.

А все потому, что им было нарушено «золотое» правило: во время операции - никакого интима.

Может быть, генерал Бармин намекал на этот, неудавшийся роман?

Роман...

Слово-то, какое – книжное.

В жизни этот термин звучит проще – связь.

Связь – всегда узы, ограничение личной свободы, это факт.

Фройляйн Фош обвела пристальным взглядом каждого из присутствующих. Особо она остановилась на Викторе.

- Вы Улисс? - спросила она.

- Да.

- Вы ушли последним от герра Петцольда?

- К сожалению, фройляйн.

- Я - старший инспектор!

- Простите, старший инспектор...

- Мы вынуждены начать допрос с вас.

- Я готов к этому, - сделал кивок Виктор, прикусив язык, чтобы не добавить - «фройляйн».

В коридоре раздались приглушенные голоса, затем в зал вошел небольшого роста темноволосый крепыш в длинном, расстегнутом пальто, с холодными, немигающими глазами.

- А!.. Инспектор Кугель! - оживилась Фош, вставая со стула.

- Я с бригадой экспертов, - ответил вошедший и поинтересовался. - С кого начнем? С этого? – толстый палец Кугеля безошибочно указал на аналитика.

- Пройдемте, герр Улисс, - предложила старший инспектор, выходя из зала вслед за подчиненным.

Все трое прошли в смежную комнату, предоставленную в распоряжение полиции дворецким.

Допрос начался с обычных формальностей: имя, фамилия, гражданство, место жительства, род занятий и прочее.

- Может быть вам нужен адвокат? - язвительно предложил Георг Кугель.

- Нет, - мотнул головой Виктор. - Я и сам в состоянии адекватно оценить то, что здесь произошло.

- Как же, слышали! - насмешливо сказал Георг. - Старший инспектор, оказывается, помнит вашу фамилию, и мы с ней влезли в интернетовский сайт.

- Ну, и...

- Мы здесь тоже не дураки. Как ни крутите, а вы последний, кто видел живым депутата земли Бавария.

- Последним его видел убийца, - уточнил Улисс.

- Это мы будем решать, кто убийца! - прорычал инспектор, вскакивая со стула.

- Успокойтесь, Георг, - примирительно сказала Фош, спрятала в карман тужурки мобильник и мрачно добавила. - Уже сообщено в Мюнхен.

- Карусель закрутилась, - усмехнулся Кугель, вновь опустился на стул, устало прикрыл веками глаза. - Итак, вы вошли в кабинет Вильгельма фон Петцольда, сопровождаемый дворецким Дитрихом. В какое время?

- Ровно в девятнадцать часов, четырнадцать минут, сорок пять секунд.

- Вы смотрели на часы?

- Да. На те, что в холле.

В разговор вмешалась Инга:

- Пятнадцать секунд ушло на то, чтобы подняться по лестнице и войти в дверь библиотеки. Ритуал требует абсолютной точности.

- О, вы знаете подробности! И это притом, что клуб - столь закрытая и консервативная система! - удивился Кугель.

- Мне о ритуале рассказал Курт Бронхейм, он член клуба Гете, - слегка смутившись, ответила Инга Фош.

- А я слышал, что это - наглухо закрытая информация для непосвященных.

- Курт, известно, большой любитель выпить, - пояснила старший инспектор. Чувствовалось, что настырность Георга ей неприятна.

- Тогда понятно. Выпивохи, как правило, не могут держать язык за зубами, - согласился Кугель и вновь обратился к аналитику. - Продолжайте. Теперь хоть я узнаю о ритуале из первых уст, а не из пьяной болтовни. - Чувствовалось, что инспектор как-то даже осуждает начальницу.

Улисс подробно рассказал о посещении им барона, о том, что он просмотрел уникальную книгу, открыл дверь и вышел.

- Фон Петцольд остался один? - спросила старший инспектор.

- Да. Согласно ритуалу, который вам довольно известен, - парировал Виктор. Бросив короткий взгляд на Фош, он отметил, что Инга досадливо закусила красивыми, ровными зубами нижнюю губу.

Интуитивные импульсы подсказывали ему, что здесь и кроется возможная разгадка гибели депутата ландтага, во всяком случае, один из ее вариантов. Что, если кто-то, пока неведомый, знал: сейф будет открыт? Видимо, в сейфе и находился очень важный документ, побудивший неизвестное лицо убить герра Вильгельма. Ведь, не зря же телефонная линия прослушивалась. Да, но прослушку осуществляла полиция!

- Вы не заметили, кто-либо выходил из зала перед вашим подъемом в библиотеку? - спросил инспектор, озабоченно морща лоб, и добавил. - У убийцы, очевидно, был сообщник. Он должен был открыть дверь запасного входа, чтобы впустить напарника. И дверь эта действительно оказалась открытой, хотя Дитрих утверждает, что перед приемом лично осматривал ее!

«А ты не дурак, Георг Кугель», - подумал аналитик. Действительно, без помощи извне в замке вряд ли мог появиться человек с пистолетом. У парадной двери дежурил садовник, выполняющий также роль привратника. Это Улисс понял, услышав его негромкий разговор с женой о нарциссах, которые требовали немедленной пересадки.

- Выходили двое, - ответил Виктор, - редактор газеты « Новости Алленвальда» и жена виноторговца, минут за десять. Правда, и раньше некоторые из женщин удалялись в туалет.

- Курт Бронхейм? - встрепенулся Кугель. От его усталости не осталось и следа. Он повернулся к начальнице и спросил. - Его-то мы сейчас и допросим. Да, старший инспектор?

- Действуйте, Георг, - ответила Фош. - Хотя... Я считаю, что у Курта просто недержание от выпитого чрезмерно пива. Конечно, мы обязаны проверить Бронхейма и фрау, но... отодвинуть засов мог абсолютно любой. Для этого у каждого гостя было достаточно времени.

- Однако инструкция требует...

- Конечно, конечно, - заторопилась уступить старший инспектор. Она открыла дверь и попросила полицейского. - Приведите сюда Курта Бронхейма.

- Слушаюсь, - козырнул полицейский и исчез.

- Вы свободны, герр Улисс, - сказала Фош и обратилась к напарнику. - У вас, Георг, больше нет вопросов?

- Нет.

- Тогда езжайте в «Эдельвейс», герр Улисс.

- Простите, - поинтересовался Виктор. - Откуда вы знаете, что я остановился у Большой Берты?

- Из пансионата и изо всех отелей нам обязательно докладывают о постояльцах. Здесь приграничная зона. Хотя мы и живем в объединенной Европе, но контрабанды, наркотиков, оружия и нелегальных эмигрантов и у нас хватает. А может у вас, в России, другой порядок? - холодно ответила Фош и строго добавила. - Явитесь завтра к восьми утра в комиссариат.

Ну, вот, одной разгадкой меньше! А я-то, шурик, предположения строил! Не исключено, что и прослушивание осуществляется именно по заданию «сверху». Надо будет установить круг лиц, допущенных к проведению данной незаконной акции. Да, но какое тебе дело, Одиссей, до всего этого? Кто позволит хотя бы прикоснуться к расследованию, когда сам признан «главным подозреваемым»?

Кто?

Надо посоветоваться с Владимиром Ивановичем.

О, если бы осуществить внедрение!

По вечерам Краличек посещал дансинг-зал. Он танцевал со всеми дамами, не отдавая предпочтения никому. Он расточал любезности и комплименты. Он раздавал обещания своим томным гипнотическим взглядом. И женщины санатория сходили от него с ума. Они ревновали чеха к соперницам, полагая, что им-то он уделяет больше внимания. После танцевального вечера он исчезал совершенно незаметно, и никому не удавалось засечь - когда и с кем удалился Карл. Оставалось гадать - кто та счастливица, которая проведет с ним сегодняшнюю ночь?

Так продолжалось два дня. И разве могли женщины предположить, что Краличек проводит полночи вот так, «на дежурстве», где-нибудь в лесу?

Такой красавчик!

И, вероятно, магнетически-страстный...

Многие решились бы и на паломничество в лес.

Улисс выходил в холл, когда мимо из зала прошел, сопровождаемый полицейским, главный редактор газеты «Новости Алленвальда». Его посеревшее лицо выдавало высокую степень напряжения, пересилившее принятую дозу спиртного. Впрочем, кто мог бы оказаться спокойным на его месте?

В холле, о чем-то переговариваясь, на стульях с высокими резными спинками сидели Дитрих, садовник с женой, повар и его помощник. Здесь же дежурил еще один полицейский.

Виктор позвонил в фирму автоперевозок, вызвал такси, затем сел в кресло и напряг слух.

- Молодой хозяин еще ничего не знает. И как он воспримет смерть своего отца?.. - переговаривались слуги.

Как бы в раздумье, жена садовника произнесла:

- Они при жизни старого барона не очень-то ладили.

- Это почему? - заинтересовался помощник повара. - Я здесь недавно, и почти ничего толком не знаю.

- Тебе и знать нечего! - прорычал Дитрих. - Хватит болтать! Лео наш новый хозяин, и еще неизвестно, оставит он тут кого-либо, или выгонит.

- Ох, грехи наши тяжкие, - тихо вздохнула жена садовника, осеняя себя католическим крестным знамением.

- Языки, а не грехи, - проворчал дворецкий.

Слуги замолчали, только слышно было, как сопел грузный полицейский, переминаясь с ноги на ногу.

Вскоре подкатило такси, посигналив клаксоном, и аналитик покинул замок.

Нет. Все это убийство не случайно.

И чувствовалось, что событиями руководит опытный человек.

Кто он?

По оживлению движения на шоссе и, в особенности, приезда полицейской машины с мигалкой, Карл понял, что в замке произошло нечто неординарное. Он выкатил скутер на дорогу и двинулся на максимальной скорости в сторону города. Не хватало еще быть замеченным неподалеку от замка. Полицейские всего мира одинаковы: проезжал рядом, значит, потенциальный подозреваемый! Здесь, на развилке дорог чех остановился, ожидая пояснения Виктором событий.

Краличек и Улисс имели в своих мобильных телефонах встроенные ультракоротковолновые передатчики. Эта система, разработанная специалистами одного из закрытых научно-исследовательских институтов, позволяла в радиусе пяти километров устойчиво передавать зашифрованное сообщение на аналогичное устройство. Мощный процессор сжимал информацию и в виде короткого микросигнала «выстреливал» на приемник другого мобильника. Там сигнал дешифровывался и появлялся на экране. Корреспонденты как бы обменивались SMS посланиями! Причем, мобильник имел порт, через который можно было по гарнитуре спутниковой связи перегнать информацию в любую точку мира.

Позавчерашняя эсэмэска Карла была предельно лаконична: «прибыл. Что передать Б.?»

Ответ Улисса также не содержал ничего лишнего: «Понял. Скоро предоставлю отчет». Причем, Виктор не знал имени своего корреспондента!

И, тут, телефон ожил. На экране высветилось сообщение: «Доложите Б.: убит депутат ландтага Вильгельм фон Петцольд».

Вот тебе, чех Краличек, и Улиссов отчет!..

Начальник Спецотдела не зря намекал на интерес.

Если события и дальше пойдут столь стремительно, скучать в лесу явно не придется.

Глава 7

Начальник Управления сидел за длинным столом. Бармин знал, что сегодня в этом кабинете уже прошло два совещания. Одно утреннее, плановое. Офицеры Управления называли его «клизма натощак». И второе - экстренное, на котором рассматривался ход операции в Алленвальде.

- Присаживайся, Владимир Иванович, - начальник Управления неопределенно повел рукой, - хочешь справа, хочешь слева.

- Сяду слева. Ближе к сердцу, - пробурчал Бармин, опускаясь в мягкое кресло.

- Ну, рассказывай, что случилось?

- Только что мне сообщили - в Алленвальде убит депутат баварского ландтага, некто Вильгельм фон Петцольд.

- Ого! - воскликнул Олег Анатольевич. – Это тот, что продвигал Золото Востока?

- Он самый. И в этой связи у меня возникло подозрение, что золото, если оно существует, и наш интерес к месту его нахождения могут быть специально запланированы.

- Хм, - начальник Управления потер ладони, встал и прошелся за спиной Бармина. Потом остановился у его кресла и, склонившись, тихо спросил: - Володя, а ты не того? Не слишком гнешь палку?

- Не слишком.

- Хорошо, тогда объясни, на чем основаны твои подозрения.

- На предчувствии.

В разговоре образовалась пауза. Каждый из собеседников производил в уме расчеты. Бармин прикидывал, насколько убедительными могут выглядеть его слова. Воспримет ли и поймет его начальник Управления? А Олег Анатольевич, собрав вместе известные факты, взвешивал все «за» и «против». Он искал опровержение версии Бармина. Операция, задуманная руководством федеральной службы, была необыкновенно важной и трудноосуществимой. В России о ней знали три человека, не считая непосредственных исполнителей. Но ни один исполнитель не знал всех масштабов и конечной цели операции.

- Что же, - сказал, наконец, Олег Анатольевич, - ты меняпочтиубедил. А вот конкретные предложения есть?

- Разумеется. Надо сделать оригинальный ход, можно сказать финт ушами.

- Ну, излагай.

- Мы должны внедрить Одиссея в криминальную полицию Алленвальда. Якобы для расследования убийства депутата. Причем, по просьбе самого Улисса! Это Виктор подкинул идею.

- Владимир Иванович, не смеши меня. Кто из уважающих себя полицейских чинов допустит «варяга» в самые недра своей службы? - Олег Анатольевич возвратился в свое кресло и теперь сидел, с усмешкой поглядывая на Бармина.

- Верно, не допустят. Если их не подтолкнуть.

- Каким образом?

- Мы должны, не раскрывая сути задания Одиссея, через немецкую национальную службу безопасности воздействовать на мюнхенское управление криминальной полиции.

- Да, но... это несколько противоречит существующему положению вещей. Любое громкое убийство обязательно расследуется высокопрофессиональными специалистами. Причем, как правило, присланными «сверху».

- Всё правильно, Олег Анатольевич. Но, к счастью, в Мюнхене вот-вот начнется всемирный экономический форум. А Витя и есть искомый профессионал. Разве, вот только, из России. Но он не зря принимал участие в работе Интерпола, и немцы оценили его!

Генерал-лейтенант побарабанил костяшками пальцев по столешнице, обдумывая очередной ход, предложенный подчиненным. Затем он неторопливо произнес:

- Так, так. Значит, все специалисты должны быть брошены на обеспечение безопасности этого мероприятия. Верно?

- Да.

- Что же, неплохая идея, Владимир Иванович. А не испить ли нам по этому поводу хорошего чая?

Начальник Управления нажал кнопку пульта и в тот же миг в кабинете появился дежурный капитан.

- Дима, организуй нам чаек.

- С лимоном, товарищ генерал?

- Естественно.

Капитан исчез так же стремительно, как и появился.

- Ох, и прохиндей ты, Владимир Иванович, - удовлетворенно произнес начальник Управления. - Всё у тебя какие-то нестандартные решения. Не любишь шаблонов. Молодец.

- Стараемся, Олег Анатольевич, - сказал Бармин с наигранным почтением и озорно добавил. – Под вашим чутким руководством. Но, заметьте, инициатива шла снизу.

- Не скромничай. План развил именно ты!

«Орел... – думал рейхсканцлер, поглаживая бронзовое изображение величественной птицы. – Ты – символ полета в поднебесье, к вершинам гор, куда сейчас следует караван машин. Кто ты, Йозеф фон Петцольд? Кто?»

- Гюнше! – крикнул Гитлер.

В проеме двери тотчас возникла долговязая фигура.

- Приведи сюда Функа.

- Слушаюсь, мой фюрер! – каблуки сапог щелкнули, и Гюнше исчез.

«Да. Вот таков идеал беспрекословного исполнителя, - пронеслось в голове рейхсканцлера. – В нем преданность, готовность жизнь отдать. А эти... уже зашевелились, задергались, как крысы, как те мыши, которых я кормил во время своего собственного полуголодного проживания в Вене в холодной, грязной комнатке. Нет, те, кто за спиной норовят заключить сделки с врагами, сами хуже врагов, хуже мелких грызунов».

- Фройляйн Юнге, вы свободны, - сказал Гитлер, обращаясь к стенографистке.

Траудл собрала бумаги и вышла. Вслед за ней в комнату ввалился толстяк Функ.

- Маркус, - обратился к нему рейхсканцлер. – Вы уверены в фон Петцольде? Не выкинет ли ваш протеже какой-нибудь фортель? Садитесь. – Гитлер указал рукой на кресло. Сам он тоже сел с другой стороны стола, отодвинув скульптурную группу животных-символов.

- Мой фюрер, - твердо произнес астролог, под тяжестью тела которого скрипнуло кресло. – Фон Петцольд – единственный избранник, у которого столь безупречна натальная карта. Йозеф высокоморальный человек, настоящий член СС.

- Да?.. – язвительно протянул Гитлер. – По моим данным уже сам Генрих Гиммлер готов продать меня, нацию, чтобы спасти свою жалкую жизнь.

- Фон Петцольд не таков. Мы сделали его иным.

- Сделали? Расскажите подробнее.

- Йозеф знает лишь то, что ему положено знать. Он помнит также не все, а избирательно. Вся жизнь, по мере продвижения груза, разворачивается перед Йозефом, как некая лента, на которой она записана.

- Вот, как... И каким это образом вам, дорогой Маркус, удалось этого достичь?

- Не только мне. Над «лепкой» личности фон Петцольда постарались специалисты из наисекретнейшего отдела «Ананербе». Из числа тех, кто участвует в проекте, связанном с вами, мой фюрер.

- «Похитители душ» - так, кажется, негласно называется этот отдел? – спросил Гитлер, и взор его прояснился.

«Да, «похитители» выполнили свою работу качественно, - подумал Функ. – Даже уничтожать их было жалко – первоклассные специалисты! Но... в таком деликатном деле, способном повлиять на судьбы народов, нет места жалости».

Вслух астролог произнес, почтительно склонив голову:

- Мой фюрер все знает...

Любой астролог всегда ходит по краю пропасти. Так, например, блестяще начал свою карьеру и затем был ликвидирован некий Хануссен. Эрих-Ян не только давал уроки ораторского искусства Гитлеру в двадцатые годы. Он укрепил веру Адольфа во влияние звезд на судьбу человека и земные события. В итоге молодой политический деятель стал с уверенностью говорить о приходе нового Карла Великого и новом Рейхе. Под «новым Карлом Великим» Гитлер подразумевал самого себя.

В 1931 году «берлинский маг» вступил в НСДАП и вскоре обзавелся в среде партии многими высокими покровителями. Астрологические прогнозы Ханусенна печатались в нацистских газетах. Эрих-Ян проводил впечатляющие сеансы ясновидения и телепатии, на которых присутствовали видные нацисты. Именно Хануссен за день предсказал поджог рейхстага и победу Гитлера на выборах.

Но то, что он знал правду об этой грандиозной провокации, после которой была обвинена компартия, сыграло свою роль. «Мавр сделал дело...» И Эрих-Ян через шесть недель после своего «блистательного прогноза» ушел в небытие...

Другой астролог, швейцарец Карл-Эрнст Крафт, стал пользоваться особым доверием Гитлера, после того, как в 1939 году предсказал: «Фюрер подвергнется опасности между 7 и 10 ноября. В мюнхенском пивном зале «Бюргербраукеллер», где 8 ноября проходило выступление Гитлера, прогремел мощный взрыв. Фюрер спасся, так как закончил свою речь на десять минут и успел выйти из зала.

О, Карл-Эрнст сразу высоко поднялся в глазах рейхсканцлера, который сделал Крафта главой всех «придворных» астрологов!

Но венгр Луи де Воль сумел переиграть своего коллегу-швейцарца, с которым они до войны вместе преподавали астрологию в Биорадиологическом институте в Германии. Эмигрант из Румынии де Воль предложил свои услуги британским властям по нейтрализации «системы Крафта».

- Можно ли средствами «звездной» науки точно узнать, какие прогнозы дает Крафт Гитлеру? – спросил Черчилль, глава правительства Великобритании.

- То, что видит один астролог, может увидеть и другой, иначе бы астрология просто не была бы наукой, - ответил Луи де Воль.

Да, это была настоящая «звездная дуэль»! Гитлер хорошо знал ее последствия. Поэтому он сейчас и расспрашивает так подробно о Петцольде. Если «дуэль», несомненно, повлияла на ход войны, то ошибка с выбором «объекта», могла повлиять на ход истории всего мира в будущем...

- Штандартенфюрер именно тот, кто нужен. И он справится! – развеял сомнения рейхсканцлера Функ.

- Да, я не хочу повторения той самой, неприятной истории с Крафтом, - устало произнес Гитлер и слабо махнул рукой. – Идите, Маркус. Я хочу отдохнуть.

Выглядел фюрер, действительно, ужасно: лицо постарело, стало серым, руки сильно трясутся. Вся прислуга, естественно, жалеет его.

Функ вышел из кабинета и побрел в свою комнату, на ходу соображая: «Помнит... Значит, операция по частичной «выемке» прошла успешно!»

В чем заключался смысл «выемки», Маркус старался даже не думать. Мысль вещественна, и в пространственных слоях она может произвести некоторую пертурбацию, о последствиях которой лучше не делать даже никоих предположений. В этом деле все должно быть чисто, стерильно...

А вот о «звездной дуэли» Функ детально вспомнил, лежа на кровати в небольшой комнатке, громко именуемой «астрологический кабинет».

Астрологически вероятно было, что немцы посчитают возможным открытие второго фронта на Балканах. Еще бы, отсюда легко можно было перерезать германскую «нефтяную аорту» - месторождения стратегически важного сырья в Плоешти! А угроза ракетным заводом Южной Германии?

Как только Черчилль узнал, что посоветуют Гитлеру астрологи, он приказал начать разработку другого плана: «Северная Африка – Сицилия – Италия». А Английская контрразведка начала свою «игру». «Халатно на виду» были оставлены военные карты, «виновные» даже были наказаны, распускались слухи о предстоящей «греческой кампании». Британцы подбросили на голландском побережье труп якобы английского офицера, в планшете которого люди Канариса обнаружили планы высадки союзников на Балканах.

Таким образом, на Севере Африки оказалось слишком мало немецких войск, которые совсем не помешали захвату англичанами и американцами не только Сицилии, но и большей части Италии. И только, когда фюрер срочно перебросил под Рим несколько десантных частей, фронт удалось удержать.

Крафта обвинили в пособничестве врагу, отправили в Бухенвальд, где и расстреляли.

Недаром, отец Маркуса, часто повторял:

- Сын, будь всегда начеку. Не доверяй до конца никому, особенно сильным мира сего. И во всех сомнительных случаях держись в стороне.

«Спасибо отец, я всегда старался следовать твоим советам. И в деле Крафта совсем не фигурировал, позволив другим высовываться».

Основным «делом» самого Функа давно значилась подготовка Гитлера к самому, неблагоприятному исходу войны. И, кажется, ему удалось справиться с этим! Вот только кто оценит старания астролога? Кто может гарантировать, что ему, Функу, не уготована участь Хануссена и Крафта? Что стоит фюреру отдать соответствующее приказание? Свидетелей, да и просто тех, кто знает много, не оставляют в живых.

Но у «последнего астролога» есть выигрышный козырь: если Йозеф фон Петцольд везет Фортуну через всю Баварию, то он, Маркус, держит в своих руках Ключ к ней!

- Как там фюрер? – вкрадчиво спросил Мартин Борман.

- Держится, хотя ему очень плохо.

- Это прекрасная новость! Вчера у шефа был психологический срыв. Рейхсканцлер волевой человек, настоящий «отец народа», сумел стать выше обстоятельств. Пойду, расскажу о мужестве фюрера Аксману и Геббельсу. Они меня послали в разведку.

Льстивый, неискренний человек. Но он один из немногих высокопоставленных членов партии, кто не сбежал еще из осажденного Берлина.

Функ вошел в свою комнату и начал составлять астрологической прогноз на Бормана, заместителя Гитлера по партии, Геббельса, рейхсминистра пропаганды и Аксмана, главы «Гитлерюгенда».

Над Москвой всплывал очередной день. Сквозь плотно закрытые окна в кабинет уже рвался гул закипающей жизни на улицах первопрестольной.

- Хорошо им там, - Олег Анатольевич кивнул в сторону окна. - Нормальные человеческие хлопоты. А тут... Мы лишены приятной возможности - совершать ошибки. Нельзя ошибаться. Да и дело довольно необычное. Иногда мне думается: «Зачем я послушал тебя?» Где это слыхано, чтобы ФСБ верило в мистику, а не в конкретные факты.

- Все спецслужбы, Олег, как раз и заняты изучением оккультизма, экстрасенсорики и прочими паранормальными проявлениями. Сейчас у нас, и в ЦРУ запросто пользуются услугами ясновидящих, которые находят любые сверхсекретные объекты потенциального противника.

- Это так, - вздохнул начальник Управления, но продолжил гнуть свою линию. – Однако поверить в документ, найденный в наших архивах, было чрезвычайно трудно. Начальство меня пытало, как партизана: «А не мистификация все это?»

- Но немецкая сторона, отнюдь, не исключает такого поворота событий.

- Реинкарнацию Адольфа Гитлера?

- Именно.

Генерал-лейтенант побарабанил костяшками пальцев правой руки по полированной столешнице. Затем он сказал:

- Да, немцы, прагматики, как раз и убедили наше руководство. Володя, рассмотрим твое предложение с практической стороны. Кто с немецкой стороны будет руководить операцией?

- Только лишь высшие чины БНД в Берлине. По договоренности с ними, завтра в Германию вылетает представительство из службы личной охраны. Эти люди должны на месте проверить готовность к приезду на форум нашего премьера, и координировать совместные действия.

- Старый лис! - коротко хохотнул начальник управления и махнул рукой. - Иди, тебя, знаю, ждут важные дела.

Бармин вышел, довольный тем, что удалось разрешить столь важный оперативный вопрос.

Да, но идею-то подкинул Улисс.

Надежный, толковый парень!

Парень?

Друг... хотя и существенна разница в возрасте и звании.

Можно сказать почти сын...

Глава 8

Было семь часов. Обычно Улисс просыпался на час раньше, но после перипетий прошедшего вечера нервная система организма перешла на защитный вариант.

После тщательной экипировки он вышел в коридор. От двери справа не слышалось ни единого звука, но аналитик предположил, что «черный человек» уже изготовился для слежки. В том, что сосед по номеру следит за ним, он нисколько не сомневался. Удивляла лишь некоторая топорность «работы». И, вдруг, как озарение, пришло: а не нарочитость все это? Не стремление ли показать - вот я, рядом, а значит держать в постоянном напряжении своего подопечного? Или, может быть, такая норма поведения продиктована другими соображениями - защитой его, Улисса? Чего бы и нет? «Коммивояжер» почти неуловимыми штрихами смахивает на ряженого. Конечно, только поднаторевший глаз может вычислить «неискренность» другого человека по манере держаться, одеваться и в прочем. Эта неестественность определялась лишь интуитивно на уровне подсознания. Шел очень слабый сигнал... Но он шел!

Большая Берта, как всегда, находилась за стойкой. Она приветливо поздоровалась, и тут же ее лицо исказила гримаса.

- Вы слышали? Какой ужас!

- Я был у барона как раз перед его смертью.

- Ну, и... - хозяйка пансионаты как бы превратилась в огромное ухо.

- Никто ничего не знает, даже полиция.

- Это в нашем-то городе! Кто мог такое сделать?

Улисс был готов биться о заклад, что и Эльза слушает его диалог с Большой Бертой: мытье посуды за дверью подсобки прекратилось.

- Увы, я не ясновидящий, мадам.

- Сюда бы того детектива, из сериала... - разочарованно вздохнула хозяйка пансионата, понимая, что из постояльца больше ничего не выдавить.

- Эркюль Пуаро, фрау Берта! - подсказала из подсобки Эльза.

- Да! Он хотя и француз, но толковый.

- Герой романов Агаты Кристи бельгиец, - уточнил аналитик.

- Какая разница, все равно лягушатник. А вы ели когда-либо лягушек, герр Улисс?

- Приходилось пробовать.

- Гадость!

- Это предубеждение. Мясо не хуже курятины. Мне кофе с булочкой.

- Конечно, герр Улисс. Эльза!

- Да, фрау.

- Принеси кофе с булочкой.

Виктор завтракал. А Большая Берта все никак не могла прийти в себя. Из-за стойки слышалось ее тихое бормотанье. И непонятно было: изумлена ли она вчерашним событием или фактом употребления постояльцем пансионата в пищу лягушек.

«Эдельвейс» считался престижным заведением. Сюда просто такнельзя было попасть: требовались рекомендации или письменные, или высказанные по телефону. Из восьми номеров шесть были заняты: герр Гофф, якобыкоммивояжер, человек оттуда.О нем фрау Берте строго приказано: «Не распространяться...» Молодая чета из Мюнхена, финансист из «Бавария-Дойч-банка», владелец гамбургской судоверфи, графиня Косовски с тремя котами. Еще два номера забронированы, причем уже оплачены, для крупных дельцов из Канады. И этот, Улисс... Симпатичный молодой человек, обходительный, очень вежливый, неподдельный любитель Гете - о его приезде сообщил профессор Лист из мюнхенского Гете-института - отличная рекомендация! Вот только коммивояжерГенрих Гофф испытывает к русскому неподдельный интерес.

Почему?

И сама Большая Берта внимательно присматривалась к постояльцу из России, полагая, что он можетвывести на Золото Востока!

А это золотоне давало покоя многим в Алленвальде.

Где, ты, сокровище?

Позавтракав, Улисс вышел на улицу и медленно пошел проулком, расположенным поперек Алленвальдштрассе.

Солнце яркое, радостное давно уже выкатилось на небосклон, величаво освещая дома, снующих прохожих, несущиеся в разные направления автомобили. И какое дело светилу до мелких людских забот и страстей. Золото Востока... Аналитик вспомнил, как когда-то в его стране под названием Советский Союз искали пресловутое «золото партии». Сколько выплеснула «желтая пресса» самых разнообразных диких гипотез и предположений! И где же все эти сокровища? Наверняка осели в объемистых сейфах банков оффшорных зон и до сих пор исправно обеспечивают спокойную старость партийных функционеров и членов их семей. Хотя, вряд ли у обладателей столь значительных ценностей есть покой. Многие загадочные смерти высокопоставленных чинов некогда всемогущего ареопага как раз и можно объяснить элементарной дележкой награбленного. Золото, следы которого поручено отыскать Виктору, тоже несет в себе разрушение и смерть, которые, по-видимому, есть неизбежные спутники низменной и алчной природы человека. И, еще, - Улисс подозревал, что его истинное задание более существенно, и что Бармин (а Владимир Иванович намекал об этом) послал его, Виктора, в дыру под названием Алленвальд совсем с иной целью...

Но, вот только как выйти на нее?

Пройдя в помещение полицейского участка, аналитик сухо поздоровался с Георгом. Инспектор в этот раз одет в форму. Он напряженно вглядывался в монитор компьютера и своим нахохленным видом напоминал борзую собаку, изготовившуюся для броска за добычей. Обойдя широченный шкаф с документами, Виктор обнаружил и его начальницу. Аналитик и Фош обменялись положенными для таких случаев фразами. Старший инспектор тут же уткнулась в кипу бумаг. «А фройляйн не совсем приветлива», - отметил Виктор.

Хотя... Все относительно. У Инги блестят глаза, сверкают тем блеском, который всегда говорит о многом искушенному мужчине. Как ни делай постное лицо, флюиды любвеобильной натуры уже готовы вырваться наружу. И главный критерий их присутствия - глаза! «Стоп!.. нужна ли тебе эта смазливая немочка?» - спросил самого себя Улисс. И ощутил прагматичный ответ: «Разве лишь для дела...» Он хорошо понимал, что именно через Ингу легче всего выйти на след убийцы барона и, в итоге, хоть немного приблизиться к разгадке интересующей Бармина проблемы. И это может быть не только золото!.. Инга Фош - возможный ключ к разгадке. И причем очень соблазнительный! К тому же, как заметил Виктор, заинтересованный, сверкающий глаз старший инспектор уже положила на него...

Приличия, однако, требовали отвести взгляд от Фош. А необходимость диктовала основательно осмотреться, что аналитик незамедлительно и сделал. В помещение заходили полицейские, брали со стола какие-то бумаги и исчезали. Трезвонили телефоны, Кугель и Фош отвечали абонентам. В общем, все было, как и всегда в подобных местах: шла работа. Эта работа подстегивалась начальственным рыком, исходящим из-за стеклянной двери.

Из кабинета комиссара выкатился толстяк-полицейский, вытирая носовым платком вспотевшую лысину.

- Как там обстановка? - поинтересовался Кугель.

- Лютует... - колобок махнул платком, как белым флагом, усаживаясь за свой стол.

- Фош! Ко мне! - раздалось в недрах кабинета.

- Сейчас начнется экзекуция, - сказала Инга. Она одернула тужурку и, обреченно вздохнув, направилась на начальственный зов.

- Как на заклание, - усмехнулся Виктор.

- Еще бы, не каждый день у нас случаются такие громкие убийства. Здесь не Россия, - язвительно откликнулся Георг.

- Понятно. «Германия превыше всего», - огрызнулся аналитик, напомнив мрачному субъекту лозунг времен фашизма.

Кто мог подумать, что противник окажется столь сильным? Казалось бы, повержена почти вся Европа, осталось разобраться с Англией, отсиживающейся на своих островах. И, вот, война с Россией...

Нет, Йозеф фон Петцольд и краем мысли не осуждал фюрера. Да разве такое возможно для штандартенфюрера!.. Впрочем, для любого чина СС возможно только одно: беспрекословное подчинение вышестоящему начальнику.

Самым высшим «иерархом» «Черного ордена» был, назначенный на этот пост 6 января 1929 года, рейхсфюрер Генрих Гиммлер. Он сумел быстро увеличить личный состав СС, произвел его качественное реформирование, ввел строжайшую дисциплину.

Как ярчайшую легенду передавался рассказ о том, как Гиммлер стал «кровным братом» фюрера.

Когда в саду дома Геринга в Шорфхайде неизвестный стрелял в Гитлера, Гиммлер находился рядом с «отцом нации». Более того, он был ранен в руку и, презрев боль, закричал в неподдельном восторге:

- Я благодарю судьбу за то, что она позволила мне спасти жизнь фюрера!

В подготовке покушения объявили руководство штурмовых отрядов СА, «конкурирующей фирмы». И, затем, последовала благословенная «Ночь длинных ножей». С этого времени и началось истинное становление СС...

В 1933 году, вскоре после прихода наци к власти, Генрих Гиммлер устроил прием, на котором присутствовали высшие офицеры, банкиры, промышленники, крупные землевладельцы и ученые. Обращаясь к собранию, рейхсфюрер СС призвал их «оказывать помощь СС в развитии и укреплении традиционных путей жизни».

- Каждое государство, - утверждал он, - нуждается в элите, и в Германии такая элита – эсэсовцы. Но СС может действовать эффективно только в том случае, если его члены соответствуют современным социальным требованиям, имеют военный дух, получили подлинное германское воспитание, обладают благородной внешностью и отобраны по расовому признаку.

Тогда, после долгой овации, присоединиться к эсэсовскому ордену решили многие из слушателей речи Гиммлера.

Нойвиг, оберфюрер, не принадлежал к «самым первым», к «внутреннему кругу избранных». Нет, он не присутствовал на том, историческом приеме, когда набирали всех желающих. Отто вступил в НСДАП позже и прошел все ступени разностороннего обучения, начиная от тщательного отбора. Йозеф присоединился к «братству» на два года позже Нойвига, что совсем не умаляло его в сравнении с Отто. Собственно, там, в школе СС будущий командир «Великой Готии» и его начальник штаба и познакомились. Это и определило их боевую судьбу. Йозеф и Отто не были друзьями, да такое и не поощрялось. Но уже в школе в Зонтхофене оба молодых эсэсовца имели самые лучшие показатели в учебе, и это их в некоторой степени отличало от других учащихся. О, дивное, незабываемое время!..

Гиммлер при отборе кандидатов в члены «братства» большое значение придавал их происхождению и «чистоте» крови. Он обратился к профессору Бруно Шульцу, гауптштурмфюреру с приказом составить список требований, предъявляемых к молодым людям, желающим вступить в СС.

Согласно разработке Шульца в перспективе все важнейшие посты «Черного ордена» и национал-социалистической партии должны занять высокие и мускулистые блондины нордического происхождения. По плану, менее чем за сто лет намечалось население всей Германии привести к этому, рекомендуемому типу.

Профессор-гауптштурмфюрер вывел пять основных расовых подгрупп. Первая, собственно «нордическая». Вторая – «нордическая с легкой примесью альпийских, динарических и средиземноморских характеристик». Далее шли – «ненордические европейцы» и, в самом низу списка – «ненордические типы за пределами Европы». В практическом плане Бруно Шульц обосновывал, что только кандидаты из первых трех подгрупп могут претендовать на членство в СС. Гиммлер лично добавил, что кандидат в «братство» должен быть высок и пропорционально сложен. Естественно, что исключения из правила делались, особенно в конце войны.

Но тогда, в благословенные годы учения в спецшколе еще очень сильно существовало безусловное стремление к «чистоте рядов». Даже приставка к фамилии «фон», свидетельствующая о дворянском происхождении, являлась даже в некоторой степени тормозом в продвижении по службе. Еще бы, вся партверхушка не была представлена выходцами из юнкеров!

И Йозефу приходилась доказывать, что он достоин вступления в «священное братство», что барон фон Петцольд не изнежен, не избалован, как многие молодые люди из «старорежимно-пруссаческой» среды. На счастье, его родной брат-близнец Эрих тоже не запятнал честь фамилии. Он еще раньше Йозефа вступил в НСДАП и погиб в Испании, защищая фашизм от республиканцев. Но это была официальная версия. Позже Йозеф встретится с братом и... ликвидирует Эриха во имя торжества Истины и Справедливости...

Штандартенюнкерам, а так именовались учащиеся закрытых школ по типу интернатов, выдавалось обмундирование, естественно, полагалось прекрасное питание. Как явствовало из положения, юношей и девушек воспитывали «в физическом, духовном и моральном отношении в духе национал-социализма, служения народу и национальному сообществу». От штандартенюнкеров требовалось овладение военными знаниями, спортивными дисциплинами. О, получить спортивный значок являлось вожделенной мечтой каждого учащегося.

Кроме того, кандидатами в «Черный орден» изучалось магическое значение священных арийских рун. Иметь же две руны «зиг» на правой петлице воротника мундира считалось за высшую честь.

9 ноября в годовщину «Пивного путча» восемнадцатилетние кандидаты в члены СС облачались в черную униформу: бриджи, заправленные в высокие сапоги, ремень, фуражка. Только рубашка была коричневой да серебряной эмблема на фуражке Тотенкомпф – Мертвая голова. С этой поры отметались прочь устоявшиеся привычки и пристрастия неофита. Он становился на «путь».

Затем, 30 января, в годовщину прихода Гитлера к власти, кандидатам в наци вручали временные удостоверения СС. А 20 апреля, в день рождения фюрера, временное удостоверение заменялось постоянным.

Церемония присяги проходила в полночь при свете тысяч горящих факелов. Перед ней счастливчики возбужденно переговаривались, строили планы на будушее:

- Ты куда хотел бы попасть?

- В правовое Управление. У меня там муж сестры служит. А, ты?

- Я во внутреннюю полицию, буду следить за членами организации, в том числе и за тобой.

- За мной? Мы же с тобой, Фридрих, вместе учились.

- Ну, и что? Тем приятнее поймать любого на неблаговидных делишках. Я не пощажу даже родственников!

- И мужа твоей сестры?

- И его, и отца, и мать! Вот ты, Питер, я не раз видел, читаешь всякую дрянь.

- Это – Гете!

- Гете? Кто это такой? Он наш? Нацист?

- Поэт.

- И ты читаешь стихоплетов- хлюпиков?.. Хайль Гитлер!

- Хайль! Эрих, я выброшу Гете, даю слово.

- Хорошо. Сделай это сейчас же, пока я на тебя не заявил.

Тысячеустая присяга-молитва звучит торжественно, как Хорал надежд и благоговейных устремлений:

«Клянусь тебе, Адольф Гитлер, фюрер и канцлер Германского Рейха, быть верным и мужественным. Клянусь тебе и назначенным тобой начальникам беспрекословно повиноваться вплоть до моей смерти. Да поможет мне Бог!»

В возрасте от 25 до 30 лет каждый член СС обязан обзавестись собственной семьей. Молодожены проходили самый тщательный медицинский осмотр у врачебной комиссии «братства», а так же предоставить начальству документы, подтверждающие их расовую чистоту. Вместо церковного брака проводилась особая церемония с участием руководителя местной организации СС. Обряд крещения новорожденного в семье эсэсовца проходил перед портретом фюрера, книгой «Моя борьба» и знаком свастики. Крепость и многодетность семей всячески поощрялись.

Гиммлер говорил по этому поводу:

«Народ, который имеет в среднем по четыре сына в семье, может отважиться на войну, ибо если двое погибнут, то оставшиеся двое продолжат свой род. Руководители же, которые имеют одного и двух сыновей, при принятии любого решения будут колебаться. На это мы не можем пойти».

В двадцать шесть лет Йозеф женился. Гертруда Шмейкель оказалась достойной избранницей молодого фон Петцольда...

Но не годы супружеской жизни знаменовали его становление, а школа, где главенствовал дух первенства, молодечества. Ах, какие шутки откалывали кандидаты в члены «Черного ордена»! Иной раз выходки «молодняка» выбивались за чисто школьные рамки, но начальство смотрело на них снисходительно. Конечно, «зарвавшийся» штандартенюнкер получал «хорошую взбучку для его же пользы», как не без этого?

Но самым худшим прегрешением для эсэсовца являлся гомосексуализм. Ослушник «с треском» изгонялся из СС и предавался гражданскому суду. После приговора и окончания срока заключения, где «гомик» содержался с уголовниками, несчастного помещали в концентрационный лагерь. Здесь, по приказу Гиммлера подобный «контингент» уничтожался, якобы «при попытке к бегству». «В целях воспитания и привыкания к крови» для исполнения казни использовали старшекурсников школы.

Отто Нойвиг, уже «бывалый» выпускник привлек для этого Йозефа, мотивируя свой выбор тем, что «фон» требует тщательной и всесторонней проверки».

Но «фон» оказался на высоте!..

- А вы не кипятитесь, - неожиданно миролюбиво произнес Кугель. - Комиссар решил привлечь вас к расследованию. В порядке консультанта, конечно.

- Меня? - удивленно переспросил Виктор.

- Чего бы и нет? Я, надо признаться, сначала был противником допуска чужака. Но... потом согласился. Понимаете, к концу недели нам надо будет уже иметь предоставить в высшие инстанции отчет. И комиссар хочет иметь хоть какую-либо пристойную версию.

Он промолчал, что именно интернетовский послужной список аналитика заставил его, Кугеля, переменить мнение насчет «чужака». Он уважал профессионалов.

Будучи сам высококлассным специалистом, инспектор с повышенным требованием относился к коллегам. Фош - неплохой сыщик, но не более. Она слишком переменчиваво мнениях. А это, считал Кугель, недопустимо в их профессии. Ни комиссар, никто на свете не мог заставить Георга принять иное решение, если он уже имел свое. Конечно, существовал приказ - высший закон для подчиненного. И только приказ мог заставить инспектора работать с совсем иной точкой зрения. Вот поэтому Кугель так и остался на своей относительно невысокой должности, хотя и посвятил криминальной полиции много лет. Но Георг превыше всеголюбил свою службу, а не мифическое превосходство немецкого государства над другими.

Служба – это все.

И ничего нет выше ее.

Улисс не успел переварить новость, как дверь приоткрылась. В ее проем выглянула Фош и тихо позвала:

- Герр Улисс, проходите.

В крохотном кабинете за столом, на котором царил идеальный порядок, сидел высокий, поджарый мужчина в сером костюме.

- Садитесь, - указал он рукой на стул.

Аналитик сел рядом с Ингой, сразу же ощутив волнительные флюиды, исходящие от старшего инспектора.

- Вы, конечно же, в курсе вчерашних событий, - начал разговор комиссар.

- Я, вроде бы, как главный подозреваемый.

- Бросьте, - хозяин кабинета сделал отмашку холеной пятерней.

Он встал, вышел из-за стола, оказавшись еще более высоким, чем казался сидя, глянул в окно. За стеклом полицейский-шофер поливал из шланга спецмашину. Прямо на подоконнике зачирикали два нахохлившихся воробья, которые, едва прилетев, сразу же изготовились к потасовке. Комиссар с неподдельным интересом посмотрел на птиц, затем повернулся к Виктору.

- Мне вас рекомендовали «сверху», сказали, что вы один стоите двух следственных бригад. Это правда?

- Я как-то помог управлению криминальной полиции Мюнхена распутать одно дело по линии Интерпола.

- А!.. О мошеннике Густаве Ломберге! Я в курсе, естественно, всего того, что отображено официально. Мне эти сведения любезно предоставила старший инспектор Фош.

- Честно говоря, для меня не совсем понятна мотивация... - начал было «зондировать почву» Виктор.

- Нам сейчас не до чести мундира, герр Улисс, - вмешалась в разговор Инга.

- Тем более что я всерьез рассчитываю на вакансию в самом Мюнхене, а старший инспектор планируется на мое место, - доверительно озвучил мотивацию приглашения «варяга» комиссар. Он вернулся на свое место и спросил напрямую: - Вы согласны принять участие в расследовании?

- Да.

- Хорошо, - сказал комиссар и довольно жестко поставил условие. - Никакой оперативной работы. Ее сделают Фош и Кугель, наши лучшие специалисты. Группу возглавит Фош.

- Согласен. Но я хочу знать все, касающееся контроля телефона фон Петцольда.

- Откуда вы о нем знаете? - удивленно спросил хозяин кабинета, переглядываясь со старшим инспектором.

- У вас допотопная техника, она слегка меняет тональность зуммера, - аналитик дал вполне пристойное, хотя и трудное для проверки, объяснение, и предложил свой порядок следственных мероприятий. - Надо будет опросить всех, причастных к этой акции, так как, зная о готовящемся ритуале посвящения в члены гетевского клуба, можно рассчитать точное время убийства и, может быть, приблизиться к пониманию его мотива.

- У Вильгельма фон Петцольда было много врагов. Поэтому мы и были вынуждены... Поймите, герр Улисс, если кто-либо из посторонних узнает о прослушивании... - в голосе комиссара явственно прозвучала тревога.

- Я буду нем, как рыба.

- Вот и чудесно, - облегченно вздохнул начальник и произвел специфический жест холеной дланью, давая понять, что прием окончен. - Фош введет вас в курс дела. Желаю успеха.

Кугель встретил Ингу и Виктора настороженно. «Ну, что там? Не томите душу», - казалось, вопрошали его, глубоко посаженые глаза. Он даже придвинул Улиссу стул, на котором совсем недавно сидел толстяк-полицейский.

Старший инспектор, однако, сделала паузу, демонстрируя недюжинную выдержку. Впрочем, пауза была необходима: через помещение торжественно продефилировал следователь городской прокуратуры. Когда тяжелые шаги сникли, Фош торжественно объявила:

- Итак, команда в сборе!

- Нас только трое? - искренне удивился инспектор.

Инга попыталась мягко объяснить сложившуюся ситуацию:

- Есть информация, которая никак не должна выйти за пределы нашего временного коллектива.

- Понятно, - буркнул Георг. - Противозаконные игры.

- Инспектор Кугель! – повысила голос старший инспектор. - Не обсуждать!

- Слушаюсь! - мгновенно отреагировал Кугель.

Улиссу показалось даже, что его руки самопроизвольно опустились в положение «по швам». «Дисциплина, однако... - с уважением отметил аналитик. - Здесь лишнее не вякнешь...»

Инга вынуждена была осадить Георга. С самого начала необходимо показать, кто отвечает за работу группы. Как сыщик Кугель незаменим, но субординация на то и существует, чтобы низший по должности беспрекословно подчинялся начальнику. И заодно пусть Улисс поймет правила «игры»: все будет решать она, Фош! Как ни нравился ей Виктор, она не позволит русскому взять верх в намечаемом расследовании.

А в чем можно позволить?

И стоит ли этоделать?

Стоит!

Русский неотразим...

- С чего начнем? - неожиданно любезно произнесла Фош, обращаясь почему-то персонально к Виктору.

Улисс сделал дипломатичный ход:

- Георг, я вижу, у вас уже есть некоторые соображения.

- Есть! - оживился инспектор, выходя из кратковременного ступора. - Придется прокрутить кое-какие записи...

- Не осторожничай, Георг, - сказала Фош. - Герр Улисс знает о телефоне барона.

- Знает? - у Георга на секунду отвисла нижняя челюсть. - Комиссар сказал?

- Нет, я сам догадался.

- Как?

- Секрет фирмы, - улыбнулся аналитик.

Инга сказала:

- Я сейчас выпишу временное удостоверение сотрудника на герра Улисса. – Она ушла.

- Я уже опросил Ноймана, нашего «слухача». – Деловито произнес Кугель. - Так вот, в журнале посетителей в тот, злополучный вечер, числится наш старший инспектор Фош.

- Вы хотите сказать, что она знала о готовящемся церемониале? И о том, что депутат земли Бавария готов объявить о местонахождении золота?

- Быстро вы соображаете, - буркнул Георг.

Виктор не успел ничего ответить. Появилась Фош, помахивая листком бумаги.

- Вперед, команда!

Команда остановилась на лестничной площадке. Мимо пробежали двое полицейских при оружии, видимо, спешили на вызов. Георг подождал, пока они не скрылись, и веско произнес:

- Бронхейм, ваш бывший супруг - член клуба.

- Я с ним два года, как развелась!

- Ты официально представилась гостям ровно через семь минут после убийства.

- Но...

- Никаких «но»! Взаимосвязь фактов очевидна.

Взаимосвязь была, однако, нельзя же вот так, волюнтаристски оперируя «фактами», запросто развалить микроколлектив. И Улисс вмешался:

- Я согласен с вами, герр Кугель. Но, для совершения убийства, прежде всего, необходим мотив.

- Вот именно! - встрепенулась Инга.

Она и Георг глянули друг на друга: Фош с затаенной надеждой, Кугель с некоторым удивлением - как это он забыл такую «малость»?

- Хорошо, - произнес инспектор, примирительно. - Я не совсем прав, но ты должна объяснить нам всё.

- Конечно, конечно, - подхватил аналитик. - Нам обязательно надо знать, почему вы так быстро прибыли на место происшествия. Я замерил время, отъезжая от замка со скоростью восемьдесят километров в час, быстрее гнать не позволяет узкая извилистая дорога. Такси добралось до города за шестнадцать минут.

- Я... - начала Фош. - Мне поступило сообщение на сотовый, что байкеры намереваются сорвать прием.

- В какое время вам позвонили, старший инспектор? - спросил Кугель.

- В семнадцать двадцать. Я как раз находилась почти у самой будки железнодорожного переезда. Оттуда на мотоцикле совсем близко.

- Понятно, - процедил Георг.

Кажется, пока он был удовлетворен, разумеется, до основательной проверки всего маршрута следования начальницы в тот злополучный вечер.

Пока...

Будущее покажет все!

Улисса насторожили в ответе Инги некоторые натяжки. Окна замка выходили в сторону дороги, и треск мотоцикла нельзя было не услышать. Хотя... если Фош остановилась у сторожки, затем пошла пешком. Да, но кроме нее вокруг не было никаких мотоциклистов! Стоп!.. Согласно правилам, офицер полиции обязан обойти место предполагаемого нарушения правопорядка. Обойти!.. Но как старший инспектор, смогла войти в замок незаметно? Вопросы... Мотив?.. Что, разве жажда завладеть золотом не является веским мотивом?

Итак, Кугель имеет пока не объясненные до конца свои вопросы. А что, если их объединить?.. И, еще один штрих, - комиссар легко согласился с мнением мюнхенского начальства, так как выездная следственная бригада непременно вышла бы на факт незаконного прослушивания телефона депутата столь высокого ранга. В странах с неплохо развитой демократией такие вещи не приветствуются. Карьеризм - тоже движущая сила, и для полноты картины надо будет непременно узнать степень заинтересованности Фош в служебном росте. Нет, эта степень может проявляться не при помощи убийства, а потом успешного расследования. Тут, как говорится, возможны и иные варианты... Пока же мнения сторон внешне совпадали. Это давало возможность аналитику из России основательно «поковыряться» в столь запутанном деле.

Итак, начало расследования омрачилось подозрениями.

И это неплохо.

По мере прояснения подозрений высвечивается истина.

Да здравствует истина!

- Поехали ко мне, - предложила Инга. – Там и поговорим.

Команда прошла через ворота для проезда служебных машин в проулок. Мужчины втиснулись в малолитражку инспектора. Фош оседлала свой, рядом стоящий, мотоцикл. «Хонда»...» - отметил аналитик. Он еще утром обратил внимание на шлем, лежащий рядом с рабочим столом старшего инспектора. Шлем крутой, «рыцарского» типа: полимерное черное стекло-забрало надежно прячет лицо современного моторыцаря от нескромных взглядов.

Миникавалькада помчалась по тихим улицам Алленвальда. У старомодной лошадки марки «Фольксваген» оказалась неплохая прыть. Естественно, Улисс «подпустил леща» в этом направлении. Лицо владельца авто сморщилось в подобие улыбки.

- Полицейскому без хорошо отлаженной машины никак нельзя, - сказал Кугель и кивнул квадратным подбородком в ветровое стекло, где маячила изящная фигура современной амазонки. - Кучу денег отвалила за эту тарахтелку. Лично у меня от мотоциклетной трескотни мигрень разыгрывается.

Понятно. Старомодный и твердолобый инспектор вряд ли всерьез когда-либо вообще страдал от головной боли. Такие служаки, как он, запросто могут при необходимости спать даже под грохотом отбойного молотка. А вот Инга – загадка.

Может быть, она действительно замочила беднягу депутата? Да, но каков мотив? Посещение фройляйн Фош архивариуса еще ни о чем не говорит, как и отсутствие стопроцентного алиби на момент преступления.

Но, все-таки, зачем старший инспектор искала карту?

Нет, все это не случайно!

Глава 9

«Классный мужчина! - подумала Инга об Улиссе. И сердце ее зашлось в сладком предчувствии. - Я хочу его!»

О, нет!..

Да!

Фош всегда отдавала себе отчет в этих самых, казалось бы, взаимоисключающих мысленных установках. И поэтому она выбрала: «Да!»

Ее опыт взаимоотношений с мужчинами был двойственным. На его характер влияло воспитание и служебное положение. Мать Инги, ярая католичка, с детства внушала: «Мужчинам до свадьбы нельзя позволять ничего лишнего». Господи! И это в наш, быстротечный век!..

Конечно, случались тисканья со сверстниками. Но дальше определенной черты фройляйн Фош никому ничего не позволяла, была, как шутили парни, «христовой невестой». И так, почти с нулевым сексуальным опытом, она вскоре после школы выскочила замуж. Курт Бронхейм казался завидной партией. Он хоть и на семь лет старше Инги, но уже был известен в Алленвальде. Еще бы! После смерти своего отца Курт возглавил очень уважаемую городскую газету. Несколько статей провинциального журналиста были напечатаны в престижных берлинских изданиях.

Инга поступила в полицейскую академию, которую успешно окончила. Начинала с должности простого инспектора, быстро завоевывая в комиссариате безусловный авторитет: Фош молодая, но уже перспективная... Чета Бронхейм уже подумывала завести ребенка, как в жизни молодой супруги произошел экстраординарный случай. Инга на вечере одноклассников встретила своего давнишнего воздыхателя. Курт уехал в столицу, и так получилось, что Инга привела Генриха к себе. Бывшие одноклассники еще добавили рома и... Ностальгия ностальгией, но настоящее сближение поразило фрау Бронхейм всей непохожестью с тем, что она испытывала за четыре года замужества. Генрих наутро уехал, а Инга осталась со своими ощущениями и мыслями. Те неуклюжие торопливые толчки, которыми одаривал ее Курт, это, что, секс?

На службе между тем дела фрау Бронхейм продвигались успешно: она быстро поднялась на следующую карьерную ступень - старший инспектор. Но дома взаимоотношения с мужем разваливались. Всю свою неудовлетворенность личной жизнью Инга перенесла на работу. Нет, она не докучала подчиненным мелкопакостными придирками. Она истово занялась делами. И даже смогла распутать несколько труднораскрываемых преступлений.

Курт начал выпивать, и Инга ушла от него.

Она понимала, что, в общем-то, вины Бронхейма в развале семьи нет. Просто ей нужен совсем другой мужчина.

И Инга, вновь став Фош, нашла замену Курту.

Тем летом Фош наконец-то ушла в отпуск. Она оформилась в турагенстве и попала в пешеходную группу, раскинувшую свой лагерь в предгорьях. Рюкзак за плечами, потертые джинсы, и ощущение абсолютной свободы, что может быть лучшего?

Но молодую туристку ждало настоящее безумное приключение...

Она познакомилась с двумя парнями-шведами, братьями Эриксонами. Она с самого начала знала, зачем ей два здоровяка, хлещущие русскую водку и покуривающие травку. Трое молодых людей удалилась из базового лагеря в собственную палатку. Вот пошла по кругу бутылка, затем косячок, и... Эриксоны не обманули ожидания Фош! Ей была показана «вся Швеция» в ее неприкрытой «красе». Групповуха называлось на языке близнецов «альпийская связка». И эти «связки» в различных комбинациях осуществлялись каждую ночь. И так, неделю подряд!

Когда Инга вернулась на службу, от нее исходил такой флюидический заряд, что даже всегда невозмутимый Кугель хмыкнул:

- Вам отпуск, несомненно, пошел на пользу.

- Что вы хотите этим сказать, Георг? - спросила Фош, которая больше всего на свете не хотела огласки своих похождений.

- Ничего, старший инспектор. Просто вы похорошели.

А как же! «Швеция» дала несомненный импульс ощущения полноты жизни. И Фош каждый год стремилась хоть и несколько дней, но отрываться по полной программе. Правда, теперь она действовала более осмотрительно. Инга находила женатых мужчин, мечтающих о приключениях. Теперь это не была «альпийская связка» в палатке, а вполне приличная комната в загородном отеле. Но суть сохранялась. Правда, Кугель, у которого и за городом были свои осведомители, знал о «приключениях» начальницы. Знал, но молчал, как рыба...

Но русский аналитик не походил ни на одного из туристов-ловеласов, сбегающих от жен к Инге в недорогой загородный отель...

Кто ты, Виктор Улисс?

Герой-любовник?

Или нечто большее - любимый?

От тебя исходит не просто огонь желания.

Нет!

Огонь чистой, возвышенной любви?

Да!

Фош жила в двухкомнатной квартире современной постройки. По тому, как Георг бросал взгляды, Виктор сделал вывод, что инспектор появился здесь впервые.

Любопытный субъект, Кугель!

И не в том соль, что инспектор откровенный служака. Таких, как он, фанатиков дела и в России много. Улиссу нравился подход Герга к решению задач: упрямо-методичный. От Кугеля не ускользнет ни малейшая деталь.

Но сейчас не он заинтересовал Виктора.

Стены большой и светлой комнаты увешаны рисунками в духе авангардистских фантазий. Половину одной из стен украшали фотоработы, причем очень впечатляющие. Одним из «гвоздей» фотоэкспозиции являлось смеющееся миловидное девичье лицо на фоне разгорающейся зари.

- Кто это? - спросил Улисс.

- Моя племянница, Ева.

- Она полна счастья, - отметил аналитик.

- Пока не связалась с Лео фон Петцольдом, - хмуро добавил Кугель.

- С сыном покойного депутата?

- С ним самим... Лео и Ева имели два привода в полицию за употребление наркоты, - пояснил инспектор.

На Фош было больно смотреть, и Улисс поспешил закончить неприятный для нее разговор:

- Давайте займемся делом.

Все трое расселись вокруг полированного стола красного дерева. Аналитик отметил для себя всю сложную гамму чувств, раздирающую его собеседников.

Георг сидел с каменным лицом. Понятно, что Инга неспроста привела русского к себе домой, и ей просто хочется остаться с ним наедине.

Сучка?

Точнее, - немецкая сучка!

Русский Медведь поманил, и Фош уже норовит расставить шире ноги!

К черту субординацию! Над мыслями она не властна!

Впрочем, все это - эмоции. Инга может поступать, как ей вздумается. Недаром французы говорят: «Чего хочет женщина, того хочет Бог». А французы по части баб совсем не дураки...

Кугель знал о похождениях своей начальницы. Но, Бог ей судья!

Но Инга вела себя во всей этой истории довольно странно. И надо будет, давя на нее уликами, дожать, заставить выложить всю правду!

А вот Улисса Кугель уважал: толковый парень!

Вот только зря он вознамерился связаться с Фош!

Зря!

Да, но правы французы, дьявол их забери, когда говорят: «Ищите женщину!..»

Мобильный телефон Улисса выдал слегка измененную мелодию вальса «Амурские волны». Виктор глянул на экран и прочел лаконичное сообщение: «Между двадцатью и двадцатью тридцать к замку поодиночке приехали три женщины на мотоциклах «Хонда». За вами следит не только БНД». Интересная информация!.. Тот, кто «прикрывал» его, Виктора, видел всех троих. Разумеется, без лиц, скрытых под шлемами.

Итак, вас, «мадамы», трое!

Одна - Инга, вторая и третья - кто?

Это следовало незамедлительно узнать!

И эта слежка...

Кто вы, новые соглядатаи?

Что вам от меня надо?

На определение стратегии поиска убийцы ушло минут пятнадцать. Затем Инга ушла на кухню.

- Я покурю на лоджии, - сказал Кугель.

Виктор направился вместе с ним, хотя и не мог терпеть табачный дым, полагая, что инспектора удастся втянуть в разговор.

- Как вы считаете, Георг, - осторожно начал он зондаж. - Наша очаровательная хозяйка замешана в этом деле? Что, если выяснить на переезде, в какое время там слышался шум проезжающего мотоцикла?

- Я вчера еще выяснил, - буркнул Кугель, выпуская кольцом дым. - Заехал к Конраду, я его хорошо знаю.

- Конрад, это...

- Он живет как раз в той самой железнодорожной будке, про которую упомянула Фош. Конрад слышал работу мотоциклетного мотора в начале девятого вечера. Примерно в 20-10, 20-15.

- Железнодорожник мог и ошибиться.

- За десять минут до этого через переезд прошел товарный состав в Отбург.

- Понятно.

Этой мотоциклисткой была Инга!.. Получалась странная штука - один из членов группы расследования сам попадал под подозрение. Он не только выпадал из обоймы, но и выводил всю группу в разряд несостоятельности. Недоверие к коллегам всегда сводит на «нет» все усилия и превращает следственный коллектив в мотор, работающий на холостых оборотах.

- Слушайте, Георг, а не могли еще кто-то проследовать в замок?

- Вам, что? Одного старшего инспектора мало? - огрызнулся Кугель.

- Представьте, мало. Мог кто-то проехать и по объездной дороге. Это на два километра больше, зато ваш Конрад на переезде ничего не услышит.

- Может быть... - процедил инспектор. – Да, действительно, зачем Фош было светиться на переезде? Надо будет подробнее расспросить прислугу. - Согласился Кугель с предложением напарника.

Действительно, а вдруг?

Нет, он не имел ничего против начальницы. Но...

Это «но» всегда довлело и требовало безусловного разъяснения.

Таковы, впрочем, все нормальныесыщики мира.

- Мальчики! - Позвала Инга. - Кофе готов.

Георг затушил сигарету о перила лоджии, щелчком направил окурок вниз. Улисс понимал его раздражение. Он прошел вслед за Кугелем в комнату, обдумывая, как лучше поступить в сложившейся ситуации. Он готов был держать пари, что Георг, как только наступит подходящее время, постарается улизнуть отсюда. Третий, и в Германии - лишний...

Кофе оказался быстрорастворимым. Собственно, старшему инспектору, ввиду постоянной нехватки времени, просто-напросто приходилось довольствоваться эрзацем.

Кугель быстро проглотил свою порцию, опустил чашку на картонную подставку и сказал, сведя брови к переносице:

- У меня еще дел по горло.

Он поднялся и вышел.

Можно было подумать, что Ингу и Виктора он оставлял намеренно.

- Эй, подожди! - крикнула Фош, но инспектор уже закрыл за собой дверь.

Улисс почувствовал, что ему тоже пора закругляться. В любом случае надо было изобразить это как можно непринужденнее. Он оставил кофе, недопитым, и поднялся со стула, чтобы откланяться.

Но Инга мягко произнесла:

- Не спешите, Виктор.

«Ого! Меня она уже величает по имени», - подумал Улисс.

Пришлось подчиниться. Естественно, он сделал это с превеликим удовольствием.

«А глаза у нее блестят...»

Хозяйка квартиры прошла в коридор. Слышно было, как клацнул замок входной двери. Затем Фош появилась в комнате. Без полицейской формы она выглядела очень эффектно. Ее груди, по-девичьи упругие, вычерчивали аппетитные овальные контуры в распахнутых отворотах батистовой блузы. В ее взгляде струился призыв. А сбившееся, неровное дыхание означало только одно - Инга теряла голову. Мужчина и женщина прижались друг к другу, и их губы слились в страстном поцелуе.

От любовной лихорадки Ингу и Виктора излечил телефон. Он стоял на тумбочке рядом с кроватью и громко выводил нудную электронную трель.

- Кому там так не терпится? - с досадой произнесла Фош, выскальзывая из объятий Улисса. Она подняла трубку. - Да... Слушаю вас.

Закрыв микрофон ладонью, Инга сказала лежащему рядом Виктору. - Это Кугель. Мог бы позвонить и на мобильный. Так нет, норовит выяснить, где я, Пинкертон чертов...

- Я в своей личной картотеке кое-какие материалы просматриваю, - ответила она Георгу. - Улисс?.. Он должен, как договаривались, поехать в замок... Его там нет?... Странно, конечно. Но, в общем-то, он вольный человек, в отличие от нас с тобой. - К концу тирады голос Фош обрел былую уверенность.

- Придется идти, - вздохнула Инга, водворила трубку на место и спустила на пол ноги.

- Да, старший инспектор, - аналитик шутливо приставил ладонь правой руки к виску и, не удержавшись, выдохнул. - Ты такая красивая!

Инга стояла, слегка прикрыв наготу одеялом. Она походила на персонаж знаменитой картины Сандро Боттичелли «Рождение Венеры». Инга смотрела на Улисса, и ее сердце возносилось высоко-высоко. Где-то в районе горла у Фош перехватывало дыхание, и волнение захлестывало все ее существо. Вот он, мужчина ее мечты! Забыты все былые похождения. То был секс, не более. А теперь в душу молодой женщины вошло настоящее чувство. Он, Виктор, в меру опытен и в то же время деликатен. С ним последние полтора часа жизни Фош промелькнули как одно мгновение. Он угадывал мельчайшие оттенки ее желаний, ее фантазий. С Улиссом Инга была раскрепощена, была свободна от предрассудков. И не надо Эриксонов, чтобы быть максимально удовлетворенной и счастливой.

Пора забыть «Швецию», как далекий сон.

А «Россия» вот она, рядом!

Он, Виктор, так сексуален.

За бронетранспортерами следовал грузовой автомобиль, в кузове которого под брезентовым чехлом спрятана счетверенная пулеметная установка крупного калибра. Замыкал колонну арьергард: также две бронированные машины и средства защиты от воздушного нападения. Но лучше не рисковать, для этого при первом сигнале централизованной службы оповещения, особый радиоприемник выдает сигнал: «Внимание! Воздух!» Маршрут разработан так, что почти на всем следовании колонны «069» очень густые лесные массивы, где можно всегда спрятаться. Взвод хорошо обученных мотоциклистов обязан упредить любую опасность спецрейса. Нет, не должно быть благодушия и беспечности: враги Рейха и фюрера могут быть повсюду. Наверняка вражеские разведчики и диверсанты рыщут по истерзанной Германии. Но груз «069» будет доставлен к месту назначения точно в срок!

А пока наступило обеденное время. Вся автотехника укрылась в ельнике. Мотоциклы расставлены по периметру колонны. Задымила русская «Мать-кормилица», в недрах которой вот-вот забулькает гороховый суп. После очередного сеанса радиосвязи с «Орлом», фон Петцольд решил немного отдохнуть. Согласно инструкции, командование в этот промежуток времени принял на себя его заместитель. Йозеф поднялся в штабной фургон и прилег на откидную кушетку. Часовой снаружи передвижного штаба охранял его покой.

Мысли текли вяло, сказывалось нервное напряжение последних дней и, особенно, забота о будущем так блистательно возродившегося государства. «Тысячелетний Рейх, мировое господство германской нации... - эти слова звучали, как сладчайшая музыка много лет. И неужели возможен отказ от мечты избранного народа: править неполноценным, вырождающимся генофондом?

- Курт! – крикнул Йозеф.

- Слушаю вас, герр штандартенфюрер!

- Разбуди меня через пятнадцать минут.

И начальник колонны провалился в забытье...

Ему снился он сам, молодой, полный сил и энергии, штандартенюнкер и его приятель-старшекурсник Нойвиг. Они оба – исполнители приговора по делу некоего Фридриха Зауэра, обвиненного в гомосексуализме.

- Ну, фон Петцольд, - с ударением на частице «фон» сказал Отто, когда кандидаты в члены СС вошли в коридор перед кабинетом начальника концлагеря, называемый в обиходе «чистилище». – Держи «Вальтер», - и сунул пистолет в руку Йозефа. Рядом стояли два эсэсовца конвойных войск и с любопытством смотрели на «новичка».

- Смотри, не обмочись, юнец, – процедил сквозь зубы крепыш и коротко хохотнул.

Его долговязый напарник, однако, не поддержал шутку.

- Генрих, - укоризненно произнес он, - вспомни свой первый выстрел в человека.

- А это не человек, - парировал крепыш. – Он нарушил заповеди настоящего, добропорядочного немца. Как сказал рейхсфюрер: «Если та хорошая кровь, которая лежит в основе нашего народа, не будет приумножаться, то мы не сможем установить господство над миром». – Генрих обвел взглядом присутствующих в коридоре и с пафосом воскликнул. - Зиг! – Он резко выбросил правую руку в нацистском «салюте».

- Хайль! – громко и дружно прозвучало в ответ.

А дальше... в «чистилище» появился он, недочеловек. И рука фон Петцольда не дрогнула!

Воспоминания приходили волнами. Те, кто готовил Йозефа к выполнению «высокой миссии» предупреждали, что так и будет.

-В ваше подсознание будет вложена специальная программа, которая будет работать независимо от вас, - сказал руководитель лаборатории Фриц Гакельштейн.

- Я не потеряю память? – спросил фон Петцольд.

- Нет. Но она станет возвращаться по мере надобности. И требуется не только ваше согласие на эксперимент, но и полнейшее доверие к нам. Только тогда программа начнет действовать правильно, без сбоев. А в основном вы будете нормальным человеком.

Гакельштейн не обманул. Йозеф ни в чем не был ущемлен. Так же ярко функционировали его чувства. Более того, Гертруда уезжала из Аутсбурга в хорошем настроении. По рекомендации Фрица ее пребывание в городе было увеличено. Этот факт вызвал всяческие разговоры среди начальствующего состава «Великой Готии». Даже Нойвиг не преминул высказаться по этому поводу:

- Йозеф, скажи, у тебя есть покровитель в Берлине?

- Нет. Только тот самый, «высокий чин», который курирует лагерь.

- Это Маркус Функ, личный астролог нашего фюрера!

- Личный астролог? – удивился фон Петцольд.

- Да. Я это недавно выяснил. Все думаю, что это все наши научные работники перед ним стелятся? Кое с кем переговорил, будучи в столице. Мне и раскрыли глаза. Только это – секрет.

- Конечно! – откликнулся Йозеф. Теперь он понял, что его «великая миссия», видимо, будет как-то связана с самим Гитлером и с толстяком Функом.

В каждой женщине есть своя, особая тайна. Во всяком случае, должна быть. Ведь только тогда представительница прекрасного пола может по-настоящему заинтересовать мужчину, взволновать его. Виктор чувствовал сдержанность любовного партнера. И задачей его, как мужчины, стало раскрытие естественности Инги. Долой любой оттенок стыдливости!

Прочь!..

Ты, непорочна в вечной игре, называемой любовь!

Ты - само совершенство!

Ты - и есть любовь!

«Нет! Все это блажь! - Твердо решил Виктор, опускаясь в лифте с шестого этажа к грешной земле. - Вдруг, бац! И влюбился! Нет! Так случается лишь с незрелыми юнцами».

Но, когда перед самым выходом из кабины он и Фош вновь тесно прижались друг к другу, аналитик опять настроился на лирический лад.

- Пошли, - прошептала Инга, отрывая свои губы от губ Улисса, и тихо засмеялась. - Скорей, а то лифт закроется.

Улисс и Фош выбрались из подъезда под пристальным взглядом согбенной старушки. И тут Виктор увидел коммивояжера из пансионата Большой Берты. «Черный человек» стоял на противоположной стороне улицы и делал вид, что рассматривает витрину магазина электротоваров. Он коротко взглянул на аналитика и исчез за углом дома.

- Я еду в комиссариат, подниму файлы, касающиеся всех фигурантов того злополучного вечера, - сказала Инга и жестко добавила. - Кугель прав: дело не терпит. - Теперь это была старший инспектор, а не та ошалелая женщина, которая только совсем недавно шептала в любовной истоме подталкивающие слова.

Она села на свой мотоцикл и умчалась. А Улисс вышел к обочине дороги ловить такси.

Такова проза жизни.

Глава 10

Игорь Русяев видел светящиеся лица Виктора и Инги. Увидел он и наружное сопровождение. Коммивояжер, что «пас» аналитика, вечером шел в двухэтажный особняк на окраине Алленвальда, где располагалось местное отделение БНД. В это время Коммивояжера менял другой агент. «Наружка» совсем не мешала целям и задачам Русяева и Улисса. Напротив, вряд ли кто-либо с «третьей стороны» будет предпринимать какие-нибудь серьезные действия против аналитика. Но, как говорится, доверяй, но проверяй...

Контроль местонахождения Одиссея Русяев вел через экран своего мобильного телефона. Под правой мышкой Улисса был вживлен крохотный, но достаточно мощный микрочип, позволяющий видеть наблюдателю маячок-метку в пределах двух километров от минипередатчика. Сегодня метка застыла на полтора часа. И в итоге Виктор стал совсем иным!

Неужели прав был генерал Бармин, предполагая именно такой поворот событий?

Может быть, прав.

Он прав!

В тот день Владимир Иванович приготовил заливную щуку.

- Вернетесь с Витей, я вам кулебяку с визигой сооружу. По старинному рецепту!

- А что такое кулебяка? И визига? - спросил Русяев.

- Господи! Ну и дремучий народ пошел. А вот Улисс знает!

- Еще бы! Наш Витя в ученые метит.

Но генерал все-таки объяснил значение этих, давно вышедших из употребления слов:

- Кулебяка - продолговатый пирог с мясом, рыбой или овощами. А визига - спинная струна осетровых рыб или хорда, употреблялась как начинка для кулебяки вместе с какой-либо рыбой.

- Так просто? - удивился Игорь.

- Просто? - взвился Бармин. - Сейчас только шеф-повар «Праги» может сие блюдо правильно приготовить. И ваш покорный слуга.

Владимир Иванович торжественно внес в комнату, где проходили «посиделки», длинное блюдо. В посудину рыба не вмещалась. Она застыла, выпятив зубатый рот и свесив хвост.

А генерал пел, потчуя на конспиративной квартире очередного «отправленца» за «бугор»:

- «Щуки и налимы - те неуловимы. Рыбка ползает по дну, хрен поймаешь хоть одну!» Стоп! - вскричал он. - Сейчас хрен будет, пальчики оближешь, домашний, супруга приготовила. - И скромно добавил. - По-моему, естественно, рецепту.

Но как ни был готов Русяев, казалось, ко всему, но Бармин все-таки удивил его.

Когда щука, что таяла во рту, почти совсем «растаяла», Владимир Иванович ударился в рассуждения:

- Понимаешь, Игорек, возможна следующая ситуация: вдруг Витя влюбится?

- Что? - майор чуть не поперхнулся грузинским вином «Саперави». - Как, влюбится?

- А, что? Он разве не человек? Вот найдет там немочку...

- У нас, вроде бы, и своих хватает.

- Я не о том. Чувству, брат, не прикажешь. Как ты на его избранницу реагировать будешь?

Русяев отставил бокал. Он совсем не знал, что ответить. Какая, к дьяволу любовь! Там задание!

- Одно другому не помеха, - сказал Бармин.

И Русяев готов поклясться, что он ответил на его, Игоря, мысль! Невероятно!.. Майор попытался сконцентрироваться на точке, чуть выше переносицы генерала, но Владимир Иванович досадливо мотнул головой и жестко произнес:

- Я, вижу, ты больше полагаешься на свои способности, когда надо уметь видеть сердцем. Способности - биопротез. Надо научиться напрямую любить и ненавидеть.

- Ненавидеть-то зачем? - только и спросил Игорь.

- А смотря, что и кого. Кто холоден в ненависти, тот и любить по-настоящему не сможет. Мне жаль тебя, парень...

- Я научусь, - заверил тогда Русяев Бармина, лихорадочно пролистывая страницы своей биографии: да! он никогда никого еще не любил по большому счету. Так, были встречи, интрижки, связи...

Но генерал, казалось, видел его насквозь. Нет, неспроста бытуют легенды об особом, барминском даре распознавать любого и всякого!

И, вот теперь, когда Игорь обнаружил счастливого Одиссея, он откровенно позавидовал ему. Провалился бы биопротез!.. Он, Игорь, многое бы дал, чтобы вот так осчастливить любимую женщину и самому стать любимым...

Любить и ненавидеть.

Ненавидеть «смотря кого и что»...

Любить...

Стать любимым...

- Вы совсем не слушаете меня, - с досадой произнес инспектор.

- Простите, Георг, задумался, - виновато потупил голову Виктор.

Кугель подошел к черному ходу замка, сказал задумчиво:

- Смотрите, Виктор, что я обнаружил.

То, что он увидел, поразило аналитика. В старой двери была прорезана поперек узкая полоса шириной около сантиметра и длиной чуть больше семи. Интересно, зачем нужна эта рукотворная щель? Стоп! А если?.. Виктор достал из кармана пиджака шариковую ручку, вывинтил стержень и, под пристальным взглядом инспектора, провел им вдоль прорези. Стержень в самой крайней точке зафиксировался намертво!

- Итак, - скривил губы Кугель. - В засове имеется отверстие. Но оно не сквозное, я изнутри запор осматривал. Идемте! - Георг даже схватил Улисса за рукав пиджака.

- Снимем засов? - подхватил мысль инспектора аналитик.

- Да! В нем разгадка!

Теперь это был другой человек, настоящий сыщик, взявший верное направление поиска. От мрачного скепсиса Георга не осталось и намека. Он светился, слегка дикой, своеобразной, но улыбкой!

Кугель улыбался!

Нонсенс? Нет.

Каждый человек счастлив, когда делает нужное дело, и оно получается.

Вот и любовь – нужное дело. Стоп!.. Пока надо забыть о ней.

Я весь внимание, Георг!

Убивать оказалось не только просто, но и приятно! Да! Легкий холодок волнения возбуждал на манер сексуального, только намного утонченнее, пикантнее. Теперь, когда «проверка на прочность» пройдена, хотелось вновь и вновь испытать сладостное чувство при виде жертву, когда у нее вот-вот заберут самое ценное – жизнь...

Это уже потом, служба в конвойных войсках даст фон Петцольду возможность не только убивать, но и истязать людей.

- Герр штандартенфюрер! Пора вставать! – раздался за дверью штабного фургона голос часового.

Сон-явь, точнее, полузабытье, когда мысли шевелились, как черви в перегное, исчез. Осталось лишь благодарность к вождям нации, предоставившим «избранным» возможность властвовать, безнаказанно распоряжаться жизнью или смертью. Впрочем, зачем «недочеловеку» жизнь?

А потом и «свои», члены СС как-то совсем забыли, что Йозеф барон...

Зайдя в дом, инспектор громко позвал Дитриха. Дворецкий, долговязый мужчина с обвислыми баками на склеротических щеках, почтительно склонил голову.

- Надо снять засов с двери черного хода! - приказал Георг.

- Сейчас сделаю, возьму только отвертку.

Улисс и Кугель прошли из холла к интересующей их двери. И тут Георг неожиданно произнес:

- Зря вы с ней связались.

- С кем? - попытался изобразить удивление Виктор.

- С Фош.

- По-моему, у вас свободная страна, и в ней проживают свободные люди.

- Абсолютной свободы не было нигде, и нет. Есть только разные уровни ее понимания.

Ого! Сыщик-философ!

Да. Необычный человек инспектор.

Кугель не любил много разговаривать, но сейчас продолжил свою пространную тираду:

- Если старший инспектор Фош как-то замешана в этом деле, то она начнет, не только искажать факты, но и утаивать их.

Улиссу хотелось послать «чертова немца» подальше, но он сдержался. Как настоящий, истовый служака, Кугель прав. И от этого никуда не деться. Как говорится: тот прав, у кого больше прав. А права аналитика из России довольно призрачные, почти птичьи. Вот-вот в Мюнхене закончится возня с международным экономическим форумом и сюда, в Алленвальд, нахлынет мощная и авторитетная следовательская свора. Поэтому Виктор промолчал.

Появился Дитрих.

- Отвинчивайте, - махнул рукой Георг.

Дворецкий нацепил на нос круглые очки, сделавшие его лицо похожим на степенного пастора, и довольно быстро выкрутил шурупы. Через прорезь в сумрак коридора явственно пробивался уличный свет! Дитрих, не веря самому себе, трясущимися пальцами навел фокус очков.

- Что это? - изумился он. - Почему виден двор? И засов кто-то обильно смазал маслом. Это не я.

- Мы бы тоже хотели знать ответы на ваши вопросы, - пробормотал инспектор.

Он и Улисс склонились над толстой железной полосой с той стороны, где было просверлено углубление.

- Дитрих, у вас имеются обычные слесарные винты? - спросил Виктор.

- Да. Целый набор.

- Несите его сюда.

- Вы думаете, что со стороны двора кто-то ввинчивал нечто вроде ручки? - поинтересовался Георг, когда дворецкий ушел.

- Именно! Судя по размеру, в отверстие должен подойти винт толщиной в шесть миллиметров.

Пока инспектор молчал, переваривая полученную информацию, в коридоре снова появился Дитрих с деревянным ящичком под мышкой. Улисс принял из его рук метизный набор, откинул крышку. В отделениях ящичка в полиэтиленовых пакетиках лежали рассортированные винты, болты, шайбы и гайки. Виктор нашел требуемый размер - винт диаметром шесть миллиметров легко ввинтился в отверстие засова.

- Кто это рассверлил? - спросил дворецкий, шевеля трясущимися губами.

- И кто нарезал резьбу? А также хорошо смазал трущуюся поверхность? - торжествующим фальцетом подхватил инспектор.

Куда девалась его мрачность? Ноздри сыщика раздулись, а глаза буравили несчастного дворецкого. Слова падали веско, как кирпичи:

- Как это могло случиться, Дитрих? Что вы молчите? Отвечайте! Где вы находились, когда злоумышленник под вашим носом творил свое черное дело?

При этом Кугель тыкал корявым указательным пальцем едва ли не в лицо дворецкому. На Дитриха больно было смотреть: его лицо сморщилось, бакенбарды обвисли.

Улиссу стало жалко дворецкого, и он сказал примирительно:

- Перестаньте пугать человека, Георг, - Виктор порылся в отсеке ящичка, где хранился инструмент, и достал метчик на шесть миллиметров, на плохо вытертой от смазки режущей части которого была хорошо видна прилипшая стружка.

- Это работа не постороннего! Здесь свой, живущий в замке, орудовал! - грозно прорычал инспектор при виде очередной улики.

Дворецкий окончательно сник.

Аналитик поспешил снять возросшее напряжение:

- Герр Дитрих, я с вами лично побеседую попозже. А пока проведем следственный эксперимент - поставьте на место засов.

- Я попробую проникнуть в здание снаружи, - сказал Кугель и вышел через открытую дверь во двор.

Дворецкий облегченно вздохнул и принялся за работу. Вскоре он закрыл черный ход на засов и крикнул:

- Готово, герр инспектор!

Слышно было, как кто-то скребся. Это Георг методично вкручивал винт. Затем металлическая полоса сдвинулась вбок, и в открывшемся проеме двери показался Кугель.

Глава 11

Ева расставляла мебель в своей комнате, пытаясь создать хоть какой-то уют. Но разве это возможно сделать в бункере? Вот, и при искусственном освещении она сама не была уже столь хороша.

Браун вспомнила первое время их, с Ади, знакомства...

Гитлер не принимал тогда ее всерьез. Как Ева узнала, он был увлечен Ангелой Раубаль, своей племянницей. Но Ангела погибла при странных обстоятельствах. Одни говорили, что она покончила с собой, другие считали, что ее застрелил вождь нацистов...

«Неистовый Адольф», как его называли газеты, впал в глубокую депрессию. И, как опасались его ближайшие соратники, находился на грани самоубийства.

«Он так самозабвенно любил Ангелу! - сделала вывод помощница фотографа и решила: «Я должна быть похожей на нее».

И Ева, чтобы покорить сердце Гитлера, имитировала привычки Раубаль, ее манеру одеваться, прическу и даже изменила свою походку! Лишь цвет волос Браун оставила собственным. Разве, еще – мысли...

Она наконец-то была введена в роскошную квартиру главного нациста. Но стали ли любовницей, хотя так считали все, окружающие Гитлера? А она, Ева, мучалась от столь странной интимной жизни, которую предлагал ей возлюбленный.

Нет, об этом периоде жизни лучше не вспоминать! Зачем напоминать себе о собственной глупости, о том, что тогда она совсем не понимала этого великого человека, который сидит сейчас рядом с ней с трясущейся головой и дрожащими руками. Это позже она воочию признала, что Ади, действительно, орел, призванный Провидением для свершения великих дел. И она, Браун, не курица! О, супруги Гитлер еще возродятся для свершения великих дел во славу Германии. Да, это сейчас, после частичного изъятия, очень трудно соотносить свое состояние с окружающей действительностью. Даже ей, Еве, сейчас нелегко контролировать собственные мысли и поступки. Чего еще ждать от фюрера нации, на котором лежит такая огромнейшая ответственность за судьбу народа?

Бармин и его заместитель полковник Кабиров в очередной раз «прокачивали» ситуацию.

- Что мы имеем? - вопрошал генерал, и сам же отвечал: - Имеем оборванную ниточку. Улисс даже не успел потянуть ее. - Он прошелся мимо стола, резко повернулся к Кабирову. - А, Ибрагимыч?

- Убийство депутата ландтага показывает, что кто-то очень заинтересован в сокрытии информации не только в существовании хорошо спрятанного тайника нацистов. К тому же, здесь фигурирует золото.

- Ты думаешь, оно существует?

- А почему бы и нет? - пожал плечами Рустам Ибрагимович. - Все наши сведения, хоть и косвенно, но подтверждают это. Вопрос, только: где?

- Вопрос вопросов... - вздохнул Бармин и сел.

Генерал и его заместитель молчали, обдумывая дальнейший ход событий.

- А почему мы вдобавок делаем ставку на золото? - поинтересовался Кабиров.

- Потому, что ни черта не имеем по главной версии. Знаем только, что имеется документ, в котором названа дата 17 октября сего года. И в этот день, согласно астрологическим прогнозам, произведенным весной 1945 года личным астрологом фюрера неким Маркусом Функом, произойдет нечто.

- Возрождение к жизни души Адольфа Гитлера! – перевел нечтов конкретную форму полковник.

- Вот-вот! Наше высокое начальство отказывалось верить во все это, назвав версию Спецотдела «чушью». Начальник Управления, доказывая в реальность документов и версии, рисковал своей должностью. Но Олег Анатольевич, к счастью, не отступил. Ну, а тут я, кстати, предоставил сомневающемуся начальству, справку, подготовленную, Рустам Ибрагимович, лично тобой. – Генерал-майор достал из сафьяновой папки листки и, водрузив на нос очки, начал читать:

«Тайна организация под названием «Ананербе» была основана в 1935 году. С 1939 года «Ананербе» становится главной исследовательской структурой СС в поисках оккультных знаний. Ее лично курировал Генрих Гиммлер.

Под началом «Ананербе» было более пятидесяти научно-исследовательских институтов. Они занимались поиском следов древних цивилизаций, знания которых верхушка Третьего Рейха хотела использовать для господства над миром.

Самыми главными задачами для «Ананербе» считалось:

- разработка новых оккультных технологий;

- манипулирование с помощью магических приемов сознанием людей;

- генетические методы создания «сверхчеловека».

- И подсознание Виктора Улисса запрограммировано примерно той же технологией, как и фашистская!

- В оккультизме нет идеологии, Ибрагимыч. СС и НКВД еще в конце двадцатых годов прошлого столетия пытались опередить друг друга, делая попытки проникнуть в Тибет, где сохранялись древние знания. Эти доводы и решили исход дела: оно было признано перспективным.

- А как же Улисс? Он, выходит, ничего практически не знает.

- Узнает. Витя быстро поймет, что нам от него надо. Но... в свой час. Я об этом не беспокоюсь. Меня больше волнует Русяев.

- Игорь? - удивился заместитель. - Вы не ошиблись, Владимир Иванович? Это же такой уникальный кадр!

- Вот именно, уникальный! А нам нужно разумное сочетание способностей и внутреннего самораскрытия, человеческих переживаний, наконец, черт дери!

- Ага, как вы, Владимир Иванович, - поддакнул заместитель Спецотдела. – Вы по совместительству, все знают, великий повар.

- А ты не смейся над хобби старика!

- Как можно, товарищ генерал!

- То-то. Уважай начальство, Ибрагимыч, и оно тебя уважать будет. Таков наш, неписаный закон.

- Барминский закон...

- Льстишь...

- Будет выполнено, товарищ генерал! – Кабиров поднялся со стула, понимая, что «прокачка» закончена.

Глава 12

Кугель и Улисс поднялись на второй этаж. Георг постучал в дверь.

- Войдите, - раздалось в ответ.

Работники следственной группы вошли в кабинет. Здесь уже царил порядок. Абрис тела, выполненный мелом, стерт с паркета пола. За письменным столом сидел молодой мужчина с пробивавшейся на макушке лысиной, похожей на тонзуру монаха-католика.

- Герр инспектор! Герр... - оживился он.

- Улисс, - подсказал аналитик.

Лео фон Петцольд царственным жестом указал на старинные стулья у стены. В его манере держаться чувствовалась порода.

- Расскажите о том вечере по порядку. – Предложил Улисс без «разогрева».

- Опять? - вздохнул Лео.

- Да. Лучше лишний раз здесь, чем в полиции! - ввязался в разговор инспектор.

- Я тогда здорово накачался. Начали с легкого вина, потом - виски, - начал повествование Лео фон Петцольд. - Мы с Евой находились у нее на квартире. Это в районе центрального рынка.

- Наркоту употребляли? - спросил Кугель.

- Самую малость, по одной забивке. Потом Ева решила привезти еще травки, она у меня была спрятана в замке, в моей комнате.

- Ева Фош тоже пила виски? - поинтересовался Улисс.

- Нет. Поэтому она и приехала сюда на мотоцикле.

- Какой марки байк? - решил уточнить Виктор.

- «Хонда» черного цвета.

Кугель и Улисс переглянулись.

- Продолжайте, Лео, - вяло произнес инспектор. По его внутреннему напряженному состоянию Улисс понял, что Георг готовит наиболее каверзные вопросы «на закуску».

- А чего продолжать? Ева Фош привезла, что требовалось, мы с ней потом еще кайфанули.

- В какое время вернулась ваша подружка? - спросил аналитик.

- Точно не помню, где-то между восьмью и девятью часами.

Наступило молчание, затем Виктор задал еще один вопрос:

- Что, по-вашему, искал преступник в сейфе?

- Или преступница! - сказал Кугель. Он вперил тяжелый взгляд в лицо молодого Петцольда.

- Не знаю, - передернул плечами Лео. Было видно, что он по-настоящему волнуется.

- Ваша пассия запросто могла войти в дом незаметно. Кстати, ее никто из обслуживающего персонала в тот вечер не видел. Как она попала в замок? Кто приспособил засов черного хода для легкого и незаметного проникновения? Вы? - закидал Лео вопросами инспектор.

Молодой фон Петцольд подавленно молчал.

- Говорите! - наседал Кугель.

- Вы уже знаете про черный ход... Да, я пропилил пневмофрезой дверь и все сделал, чтобы можно было прийти домой в любое время незаметно, без нудных отцовских нравоучений.

- Почему на предварительном допросе вы ничего об этом не сказали?

- Меня никто не спрашивал, - фон Петцольд-младший развел руки.

Георг и Виктор опять перебросились короткими взглядами. Что давало знание «тайны» черного хода? Уверенность в своих сыскных способностях, это раз. Выход на Еву, как одну из подозреваемых, два. И, третий параметр, - тень подозрения теперь не только падала на племянницу, но и более рельефно очерняла саму Ингу Фош. Что, если старший инспектор по-родственному прикрывала Еву? Вот и допрос Лео она провела не совсем качественно... К тому же, Инга приходила к архивариусу позже барона, теоретически она могла знать о карте. Кстати, где теперь этот документ? Не пропал ли именно он, позволяющий идентифицировать местонахождение золота?

Вопросы...

А Георг немного обмяк, раскрылся.

И это, немаловажно!

- Я съезжу, побеседую с фройляйн Евой, - кисло предложил Кугель. - А вы более детально тут осмотритесь.

- Хорошо, - согласился аналитик.

У Георга вновь изменилось настроение. Он, отдавая дань гибкости мышлению Улисса, тем не менее, не мог стопроцентно доверять ему. И «виной» этому связь Виктора с Ингой! А старший инспектор не только оказалась сама замешана во временных неувязках, но и, являясь родственницей Евы, могла, пусть даже несознательно, искажать информацию!

Зачем Улисс связался с Ингой?

Зачем?..

И почему именно с Фош? Что, других женщин вокруг мало?

Настало время обеда. «Руководители», из тех, кто не находился на дежурстве, набились в штабной фургон. Нет, помощники Йозефа не офицеры: СС не вермахт! Здесь все – единомышленники, не только тщательно отобранные и проверенные на лояльность, но и великолепно обученные.

Присяга 20 апреля делала кандидата полноправным членом «Черного ордена». Но вскоре неофит узнавал, что внутри священного храма существует еще один, внутренний, более узкий. И, чтобы сделать карьеру необходимо попасть именно вовнутрь этого, потаенного святилища.

Знаками принадлежности к нему были кольцо и кинжал. Тот, кто доказал свою преданность фюреру и Великой Германии, независимо от чина, получал серебряное кольцо с изображением мертвой головы - Тотенкопфринг. Вначале оно предназначалось лишь «первым», «старой гвардии», но затем любой член СС, прослуживший не менее трех лет и имеющий абсолютно незапятнанную репутацию, становился обладателем этого символа. Кольцо не считалось государственной наградой, оно являлось личной наградой Генриха Гиммлера.

Согласно легенде великий древнегерманский бог Тор носил на среднем пальце левой руки серебряное волшебное кольцо. Увидев его, каждый смертный старался произнести клятву верности Тору, строптивые безжалостно уничтожались...

Кольца для членов СС изготавливались в Мюнхене, в мастерских Отто Гара. На внутренней стороне обода гравировалось обращение рейсфюрера к обладателю подарка: «Моему дорогому...», далее следовали дата и личная подпись Гиммлера. Текст наградного листа гласил: «Кольцо символизирует нашу лояльность фюреру, послушание, наше братство и дружбу.

Мертвая голова напоминает нам о том, что мы должны быть в любой момент готовы отдать наши жизни на благо немецкого народа...»

В тесном кузове автомобиля, собраны носители Тотенкопфринга, те, готов отдать свою жизнь за незабвенного Адольфа Гитлера, его верного оруженосца Генриха Гиммлера, за будущее нашей, терзаемой врагами Родины.

- Господа! – торжественно произнес фон Петцольд. – Мы собрались здесь, чтобы еще раз прочувствовать сопричастность с великими событиями, которые уже происходят. Да, ситуация пока не в пользу Рейха, но великий фюрер дал нам особое задание. И мы, не щадя жизни, обязаны с честью выполнить его! Хайль Гитлер!

- Хайль!..

Денщик разлил из принесенных им судков суп в миски, и обед начался.

Здесь сидели те, кто имел особый кинжал, то есть в чине не ниже оберштурмфюрера. Это – элита. Наиболее же отличившиеся члены СС получали из рук рейхсфюрера почетный меч.

Для этого, второго уровня посвящения использовался особый ритуал, разработанный самим Гиммлером, восходящий к традиции рыцарей Тевтонского ордена. Он проводился во время ежегодного сбора молодых членов СС в Брунсвике, у гроба герцога Макленбургского. «Молодежь» проходила так называемую «церемонию плотного воздуха», так как считалось, что тот, кто подвергается испытанию, ощущает особое, мистическое напряжение сверхъестественными энергиями. И поэтому речь в Брунсвике уже не шла о Тысячелетнем Рейхе или национал-социалистическом государстве. О, здесь брались и вовсе запредельные вершины – осуществлялось магическое приготовление к приходу Человека-Бога. Таких «экземпляров», одного за другим, тайные Властители Земли пошлют на зримый, физический план, когда изменится равновесие духовных сил...

- Воздух! Тревога! – закричали дежурные эсэсовцы.

Но из тех, кто обедал в штабном фургоне, никто не дрогнул. Истинные арийцы!

Они умели подавлять собственные эмоции во имя Тысячелетнему Рейху. И недаром, местом их службы стал Аутсбург. Здесь, в засекреченном концентрационном лагере, «ковалось» будущее Германии. О, опыты, производимые в лабораториях лагеря, могли бы повергнуть в ужас иных, не арийцев.

Даже он, Йозеф, первый раз увидев настоящего зомби, был шокирован. Франц Брикман, дрессировщик «живых мертвецов», провел среди новичков вводную лекцию:

- Зомби – существо, возвращенное к жизни сразу или через некоторое время после смерти при помощи особого магического обряда. Нашим ученым после нескольких экспедиций в Африку удалось получить материалы, необходимые для зомбирования. Опыты по оживлению трупов проводились в нескольких концентрационных лагерях, но наиболее впечатляющие результаты добыты именно здесь, в Аутсбурге!

Последние слова «дрессировщик зомби» произнес с гордостью и пафосом. Затем он продолжил рассказ в обычной своей манере:

- Нам только совсем недавно удалось получить вполне приемлемые результаты. Как протекает процесс зомбирования? После введения особого препарата у жертвы замедляется работа сердца, понижается артериальное давление. Примерно через полчаса испытуемый перестает подавать признаки жизни. После этого экспериментатор забирает, посредством магических манипуляций душу жертву и заключает ее в небольшой сосуд.

- Ого! – восхищенно произнес Отто Нойвиг. – До чего дошла наша наука...

Но дрессировщик неожиданно оборвал его визгливым возгласом:

- Не перебивать! – затем он продолжил монотонным голосом свою лекцию: - По истечению периода акклиматизации, который длится пять-шесть часов, зомби начинает исследовать территорию, на которой он оказался. Некоторые из этих существ, видимо, имеют подсознательную память и пытаются добраться до места своего прежнего обитания. Основная их функциональная деятельность – утоление голода.

Самое лучшее обучение зомби происходит во время кормежки особи. Из-за еды между мертвецами, возвращенными к жизни, случаются стычкам, иногда со смертельным исходом. Сильные зомби всегда стараются добраться до мозга жертвы и печени, слабые довольствуются иными частями тела жертвы. Но эти существа, - Брикман указкой повел в сторону, огороженного толстой стальной проволокой, вольера, - не очень мобильны, в сутки они способны покрыть расстояние не больше десяти километров.

Курт не испытывал ревности к Улиссу. Инга, бросив мужа, была в свое время права. Что может быть хуже для женщины, чем оставаться неудовлетворенной? А во всем виноват простатит. Будучи газетчиком, приходилось выслеживать саму Мадонну, что осчастливила посещением Алленвальд. Он, Бронхейм, тогда повалялся на стылой земле. И, вот результат... Правда, «враг» выяснен, и Курт прошел соответствующее лечение. Но, поезд ушел...

Ушел ли?

Нет! Ушел один, пришел другой!

В жизни владельца и главного редактора газеты «Новости Алленвальда» появилась Моника!

Конечно, внешне она не так эффектна, как Инга Фош, но... С ней Курт чувствовал себя победителем.

А что еще может быть важней для мужчины, которого бросила жена?

Моника... Какое нежное и красивое имя!

И сама фройляйн прекрасна!

Да. Особенно в те моменты, когда постанывает в некоторых интимных моментах...

Для аналитика отъезд Кугеля был, несомненно, благотворен: у Виктора развязаны руки, и разговор с Дитрихом и Лео можно будет повернуть в другое русло.

Едва Кугель вышел, раздался робкий стук в дверь и прозвучал голос дворецкого:

- Герр барон! Приехали из похоронного бюро.

Лео вопросительно взглянул на Улисса. Аналитик согласно кивнул головой. Он и молодой хозяин вышли из кабинета.

- А вас, - обратился Виктор к Дитриху, - я попрошу уделить мне немного времени. Где бы мы могли побеседовать?

- В моей комнате.

Беседа с дворецким кое-что дала. Привычка к дисциплине сделала свое, и Дитрих признался, что слышал, как Лео сказал Еве по телефону: «Отец вышел на огромные богатства». И, еще, молодой хозяин сказал девушке: «Я сам видел эту карту».

Улисс задал Дитриху еще один вопрос:

- Садовник сказал, что Йозеф фон Петцольд, отец убитого хозяина, часто повторял какие-то цифры. Вы помните их?

- Да, - дворецкий удивленно взглянул на Виктора. – Йозеф фон Петцольд называл то ли 5-7, или 5-8 и 9-14. – Он не знал, что означают эти цифры.

Виктор встал и вышел в холл как раз против двери зала приема посетителей. Новый хозяин замка отдавал последние указания работникам похоронной фирмы:

- Драпировка должна быть черной и красной. Это цвета фамильного герба.

Когда гробовщики удалились, Лео подошел к Улиссу и сказал с досадой:

- Никогда не думал, что придется вникать в каждую мелочь.

- Вы, видимо, не думали, что вам придется хоронить отца?

- Не думал. Однако, все мы смертны.

- Но Вильгельм фон Петцольд мог еще жить и жить.

- Куда вы клоните? - нахмурился Лео.

- К золоту! Я думаю, оно стало причиной убийства.

- Как? Вы знаете?..

- Вы, между прочим, неосторожно болтали по телефону о карте.

- Дитрих! - Лео хлопнул себя ладонью по лбу.

- Не только. О драгметалле также знала Ева.

- Ну и что? Да, она предлагала мне искать сокровища. Но на той карте не указаны были точные координаты! Примерный район обозначен обширным кружком.

- Значит, вы все-таки детально разглядывали ее.

- Отец сам показывал. Он сказал: «Лео, согласно закону, четверть стоимости будет нашей». Затем он спрятал карту в сейф и закрыл его на ключ.

- У вас не было другого ключа? - продолжал наседать Улисс.

- Нет. И код я не знал. Все это отображено в протоколе допроса, между прочим.

- Не врите, Лео. Микрофон могли установить только вы или Дитрих. Больше ни у кого не было доступа в кабинет.

- Микрофон? А что через него слушать?

- Щелчки. По ним легко узнать цифры кода.

- Я не убивал отца!

- Вас пока никто и не обвиняет. Но вы - первый подозреваемый.

- Да, я огорчал отца. Но я любил его!

- Факты, герр фон Петцольд, говорят о многом. Сами сопоставьте их: микрофон, засов, разговор с Евой о карте...

- Надо еще доказать, что микрофон установил именно я!

- Вот этим следствие и займется.

Оставив фон Петцольда в минорном настроении, Улисс вышел во двор, предварительно вызвав по телефону из холла такси. Сегодня он будет ночевать у Фош. Инга сама пригласила Виктора. Инга... Красивое имя!

И, еще, - аналитик чувствовал благодарность к своему неведомому осведомителю.

Кто, ты?..

Нет, лучше пока этого не знать.

Таковы правила игры.

Глава 13

Двое мужчин в одинаковых черных костюмах с траурными бантами в петлицах направлялись в сторону крематория. Прямоугольная кирпичная труба возвышалась впереди, за вершинами кладбищенских деревьев.

- Ты не находишь, Эдди, что у нашего барона обнаружилось несколько странное посмертное желание? - спросил первый мужчина. Он был старше своего напарника и значительно плотнее его. Возможно, поэтому страдал отдышкой.

- Что ты имеешь в виду?

- Ну, как же, - удивился толстяк и, подражая голосу покойного барона Петцольда, затянул нараспев. - «Тело мое подвергнуть кремированию по истечении трех суток с момента остановки сердца, а пепел развеять над восточной грядою Альп. Проводить меня в последний путь обязан тот, кто примет последний вздох».

- Он был немножко поэт, - сказал Эдди.

- Не болтай глупостей. Он был такой же негодяй, как и мы с тобой. Только повыше рангом. И умел прикидываться голубем.

- Слушай, Арнольд, - спросил Эдди, - возможно, барон, таким образом, надеялся избежать ада?

Оба засмеялись.

- В любом случае, наш депутат придумал нечто стоящее: последним его видел по версии вдовы и полиции как раз наш подопечный. Выходит, он и принял этот самый вздох, - произнес с сарказмом Арнольд.

- И рыбка попалась на крючок! - подхватил Эдди.

План, который обсуждали эти двое, состоял в следующем. Во время прощания с прахом барона фон Петцольда, вернее, с его пеплом, должен произойти несчастный случай с русским резидентом. Пострадает он и несколько случайных попутчиков. Такие несчастные случаи в горах не редкость, поэтому ничто не вызовет подозрения у тех людей, которые прикрывают русского резидента. Скоро в горы прибудет санитарный вертолет. Резидента доставят в специально оборудованную лабораторию, где с ним продолжат работу специально обученные люди. Улисс исчезнет, и его долго будут искать в горах.

- Ты знаешь его в лицо, Эдди? - спросил толстяк.

- Да, мне показывали Улисса дважды.

- Могу себе вообразить этого монстра.

- Арнольд, ты живешь в плену стереотипов. Виктор Улисс - обаятельный мужчина. У него светские манеры, а по-немецки он говорит не хуже нас с тобой.

- Вот как? Жалко. Мне всегда делается не по себе, когда красивых людей превращают в кровавый мясной обрубок. Старина Вальтер получает удовольствие, истязая людей.

- Что поделаешь, - сказал Эдди, - такова его профессия.

Они вошли в крематорий, когда процедура сожжения уже завершилась. Комната, отделанная голубым кафелем, без единого окна, была освещена искусственным белым светом. Вторая дверь, расписанная траурными вензелями, неожиданно открылась. Двое служащих вынесли урну с прахом и установили ее на постамент. Появились двое молодых людей, одетых в форму солдата и матроса, с карабинами в руках. Они встали по обе стороны от урны и замерли, крепко сжав карабины руками.

- Твои? - спросил Арнольд, глазами показывая на солдата и матроса.

Эдди кивнул и подошел к постаменту.

- Ваша задача, - сказал он часовым, - определить напарника нашего клиента. Это может быть один или несколько человек, мужчина или женщина. Под подозрение должен попадать любой человек, кроме тех сотрудников нашей организации, которых вы хорошо знаете. Запомните, ваша функция - наблюдение и доклад.

Спустя полчаса кортеж машин двинулся в сторону горного перевала. Родственники барона, официальные гости, приглашенные и охрана - все разместились в двенадцати транспортных средствах.

Долина, по которой машины двигались к перевалу, с двух сторон была окружена горными отрогами. Медленно поднимаясь, снежная дорога виляла, повторяя русло быстрой реки. Чуть в стороне от дороги, встречались лыжники. Они шли, размахивая палками, и вскидывали руки вверх, приветствуя колонну.

Перед тем, как подняться на перевал, машины остановилась. Арнольд и Эдди выпрыгнули на снег.

- Посмотрим, что мы имеем. - Сказал Эдди, отводя, в сторону Арнольда.

- Кажется, неплохо поработали. Из пятидесяти трех человек под подозрением остались двое. Любой из них или они оба могут оказаться парнем, прикрывающим Улисса. Но есть и другой вариант, - Арнольд понизил голос до шепота, - его напарник поджидает резидента наверху.

- Наши люди находятся здесь со вчерашнего дня. Они поселились в отеле «Горный приют» под видом туристов.

- Да? - заинтересовался Арнольд. - И что они там обнаружили?

- В отеле проживает один русский олигарх с семьей - жена, двое детей, теща.

- Олигарх известный?

- Я бы сказал, скандально известный, - усмехнулся Эдди и назвал имя олигарха.

- Ого! - воскликнул Арнольд. - Обычно люди такого полета стремятся на более престижные курорты.

- Он не скрывает, что пожелал тишины и покоя. Кроме него, - продолжил Эдди, - вторую неделю в отеле живет английская актриса с бой-френдом. Эти тоже отпадают. Мы их проверили. Она настоящая актриса, а он настоящий английский бездельник.

- Кто еще?- спросил Арнольд.

- Есть еще одна странная парочка. Она проститутка, полячка, а он дилер лыжной фирмы. По национальности чех. Поселился в отеле вместе с подружкой два дня назад. А перед этим Карл Краличек проживал в санатории «Альпы».

- Что они делают в «Горном приюте»? Отдыхают?

- Я бы не назвал это отдыхом, - сказал Эдди. - Он пытался навязать хозяину отеля спортивную амуницию и горные лыжи фирмы «Фишер», да остыл. Оба, и чех, и наша девица, напиваются с утра и дерутся. Она ему все лицо исцарапала. Потом они становятся на горные лыжи и потешают публику своей ездой. Он уже дважды серьезно падал, едва не разбился.

- А куда смотрит хозяин? Выгнал бы их, и все дела.

- Не получается. На стороне чеха - русский олигарх.

- Славянская солидарность? - усмехнулся Арнольд.

- Какая, к черту, солидарность? Они пьют вместе.

Колонна забиралась все выше и выше. С одной стороны дороги стеною стояла подрезанная скала, забитая снегом, с другой, сжимая сердце, простиралась пропасть. Казалось, что у пропасти нет дна.

Но вот, наконец, и гостиница «Горный приют». Открылась дверь здания, построенного в готическом стиле. На утоптанный снег вышли десять человек. У каждого из них на левой руке была надета красно-черная повязка. Единственная женщина, вдова барона Петцольда, красивая, лет тридцати пяти, стояла между Виктором Улиссом и Куртом Бронхеймом, легко опираясь на их руки. Она была в черном пальто, отливающем на сгибах серебряным светом, и в черных перчатках от Кардена.

Круг диаметром пять метров был нарисован алой краской прямо на снегу. Небольшой вертолет уже стоял на площадке, в середине круга. Спустя минут десять последняя машина кортежа поднялась на плато. Это был автобус связистов. Пока матрос и солдат переносили урну с прахом из машины в вертолет, все, кто приехал проститься с бароном фон Петцольдом, подтянулись и встали, образуя полукруг. Впереди, перед ними, замер вертолет, а за их спинами, метрах в сорока, возвышались шпили «Горного приюта». Окна отеля сверкали дорогими тонированными стеклами.

Священник выступил на два шага вперед и, немного обернувшись к скорбной толпе, произнес короткую речь:

- Да оставит Господь в наших сердцах светлую память об усопшем. Да сохранит род его. Да прибудут мысли праведные и дела земные в продолжение дел и мыслей учеников его. Огонь к огню, земля к земле, прах к праху.

Неожиданно позади внимающей толпы раздался шум. Зазвенело разбитое стекло, и в чистом горном воздухе понеслась непристойная брань.

- Подонок! Скотина! Чешская свинья! - кричала женщина. Она выскочила из отеля на снег в легком платье и босиком, но, кажется, не замечала этого. В руках у нее мелькал цветок комнатной орхидеи, вырванный с корнем. Этим цветком женщина хлестала молодого человека, который сейчас валялся спиной на снегу, и вяло отмахивался руками.

Тотчас из отеля выскочили четверо парней. Двое из них аккуратно и крепко скрутили женщину, а вторая пара подхватила мужчину, и все быстро укрылись в отеле.

Арнольд и Эдди стояли позади траурной толпы, ближе других к отелю, и потому хорошо рассмотрели участников сцены.

- Ну и ну, - неопределенно буркнул Арнольд и покрутил головой. Тугой ворот рубашки натер его толстую шею.

Ксендз подошел к вдове барона и обратился к ней:

- Госпожа Петцольд, вам надлежит исполнить последнюю волю вашего мужа. Выберете двух помощников и поднимитесь в аппарат, - он простер руку в сторону вертолета. - Рассеивая прах покойного над священными Альпами, помните, что душа его взирает на нас с небес и радуется. Да воздастся ему по заслугам его. Аминь.

Вдова барона подняла бледное красивое лицо. Черные очки скрывали ее глаза. Одной рукой она повела неопределенно, куда-то влево, и тогда из толпы вышел молодой крепкий человек. Другая ее рука плотно сжала локоть Виктора Улисса. Выбор сделан.

Вскоре вертолет с четырьмя пассажирами набрал высоту и взял курс на юго-запад, в сторону горных вершин. Улиссу досталось место рядом с пилотом. Позади него сидели вдова барона и молодой человек. А дальше, на боковых сидениях, примостились матрос и солдат. Между ними на веревочных растяжках покоилась урна с прахом. Пилот посмотрел на часы, снял наушники и прокричал:

- Через семь минут открывайте люк и сыпьте барона на скалы! И сразу - возвращаемся! Топлива в обрез!

«Господи! Успокой душу депутата земли Бавария», - подумал Виктор.

Но он не давал себе возможности расслабиться.

Сейчас, как никогда надо смотреть в оба.

Да, но куда?..

Внизу, на земле, происходила некоторая заминка. Время, пока вертолет слетает в горы и вернется обратно, надо было чем-то заполнить. Кто-то закурил, другие подошли к своим машинам и включили приемники - был час новостей. Сын барона, Лео, со своей подружкой, Евой, решили заглянуть в бар отеля. Но, едва они приблизились к двери, как та распахнулась, и навстречу им вывалился мужчина. Тот самый чех, что недавно лежал на снегу, отбиваясь от куста орхидеи. Лицо его было расцарапано до крови. В руках он держал горные лыжи фирмы «Фишер» и лыжные палки.

- Гутен морген, немчура! - сказал чех и едва не упал, поскользнувшись. Было ясно, что он сильно пьян.

Пройдя несколько шагов, он попытался пристегнуть лыжи. На него смотрели с любопытством и презрением. Наконец, крепления защелкнулись и мужчина, ловя равновесие руками, покатился вниз по легкому склону. Но, проехав метров тридцать, вдруг стал заваливаться на бок, задрал одну ногу и, описав полукруг, рухнул в снег.

Эдди и Арнольд стояли возле своего автобуса.

- Не нравится мне этот клоун, - сказал Арнольд. - Когда он сюда заехал?

- Я же тебе говорил - два дня назад, - сказал Эдди.

Вдалеке послышался шум вертолетного мотора, и вскоре сноровистая машина уже кружила над площадкой. Процедура прощания подходила к концу. Но вдруг все, кто был на земле и следил за приземлением вертолета, заметили, как сбился с ритма и стал захлебываться мотор.

- Разобьются! - воскликнул Арнольд.

- Спокойно, дружище, - Эдди похлопал коллегу по плечу, - пилот - ас, он сделает свою работу в лучшем виде.

Несмотря на спокойный тон, на его лице поселилась тревога. А с самим вертолетом в это время происходило что-то странное. Хвостовой винт работал с перебоями, то, останавливаясь, то вновь набирая обороты. Машину начало закручивать в сторону вращения основного винта.

Пилот, стараясь выправить положение, положил машину набок и предпринял попытку уйти от края пропасти. И, кажется, ему это удалось. Раскручиваясь по оси главного винта, вертолет начал медленно смещаться в сторону плато. Он летел, сильно накренившись. Казалось, еще чуть-чуть и хвост вертолета ударится в землю и разлетится вдребезги. В какой-то момент все вдруг стало на свои места, вращение кабины прекратилось, и машина взмыла вверх метров на тридцать. Но тут же стала резко терять высоту, уходя в сторону отлогого снежного склона.

Последнее, что удалось пилоту - направить вертолет вдоль склона. Кабина по касательной скользнула по снегу. Лопасти винтов рассыпались, и осколки брызнули далеко в сторону. Корпус вертолета полз на боку, оставляя на снегу глубокий след. Наконец движение прекратилось. Машина замерла, зарывшись кабиной в снег.

По склону к вертолету уже бежали люди.

- Мой Бог, - выдавил из себя Арнольд, вытирая платком вспотевший лоб, - получилось. Послушай, Эдди, а он не взорвется?

- Я же тебе говорил, что пилот ас. Все это он вытворял при пустом практически топливном баке.

- Да, но мог разбиться и провалить то, что нам поручено!

- Нет! В вертолете для этого фокуса специально поставлен крохотный резервуар с топливом и принудительным впрыском.

Эдди легко прыгнул в кабину автобуса.

- Внимание всем! - крикнул он, входя в раж любимого дела. - Операция продолжается. Где санитарный вертолет?

- Уже в воздухе, - ответил связист, - за южным хребтом. Он готов появиться через десять минут. Подлетит, как и условлено, со стороны Алленвальда..

Эдди посмотрел в автобусное окно, туда, где вдали темнел на снегу корпус вертолета.

- Ну, что там? - с нетерпением спросил он.

- Откапывают кабину, - ответил связист. - Кажется, все живы. Ваш помощник на связи.

Помощник Эдди бросился к аппарату. Несколько секунд он слушал доклад с непроницаемым лицом, потом осторожно предал трубку связисту и глубоко с облегчением вздохнул.

- Поздравляю всех, с чувством произнес Эдди. - У нас все прошло по высшему разряду. Виктор Улисс без сознания, серьезных повреждений не имеет. Получила небольшую травму госпожа Петцольд и часовой Гейтс, матрос. Остальные отделались легким испугом.

- Это здорово, Эдди! Я знал, что у нас все будет хорошо, - сказал Арнольд. - Но мне не дает покоя этот проклятый чех.

- А ты сам полюбуйся на него, - сказал Эдди, показывая пальцем в окно. - По-моему, твой «проклятый чех» даже не заметил катастрофы.

Вдалеке, на крутом снежном склоне, они увидели мужчину, того самого пьяного чеха. Уцепившись за канатный фуникулер, он забирался на самую вершину склона. Внизу стояла его подружка. Теперь она была в шубе и что-то кричала своему собутыльнику, размахивая руками.

Вскоре прилетел санитарный вертолет. Носилки, на которых лежал Виктор Улисс, несли по глубокому снегу четверо мужчин. Вторая четверка бережно несла другие носилки, где покоилась легкая и красивая госпожа Петцольд. Она была в сознании и время от времени поднимала голову и с ужасом смотрела туда, где темнела железная кабина упавшего вертолета.

Улисса, подняли в санитарный вертолет. Госпожа Петцольд и раненный часовой категорически отказались от полета. В это время раздался страшный крик. Кричала женщина, подруга чеха. Она показывала руками куда-то вниз, где темнели черные скалы. Эдди послал спасателей из числа своих ребят. Когда тело чеха подняли на плато, Эдди и Арнольд подошли взглянуть на него. Он был еще теплый, но сердце его не билось, дыхание отсутствовало, а зрачки не реагировали на свет.

Покатался...

Впрочем, видимо, такзаписано на небесах.

А иначе, разве может человек просто так, уйти в иной мир?

Причем, в расцвете сил...

Игорь-Карл получил от Улисса сообщение: «Завтра вертолетом будет развеян в горах прах фон Петцольда. Узнайте: через кого и какую фирму прошел заказ на винтокрыл. У меня предчувствие, что затевается провокация».

«Вас понял. Постараюсь поставить «зонтик», - ответил Краличек.

В тот же день он переселился в отель «Горный приют», предварительно найдясмазливую бабенку, любительницу выпить бесплатно. И еще один собутыльник нашелся!.. Так что, со стороны «пьянство» чеха выглядело совсем натурально. Но, ближе к полдню, когда новыйрусский и поблекшая, но гордая полячка надрались, Карл, пошатываясь, прошел к стоянке такси.

В городе он почтипротрезвел и приказал водителю доставить его к санаторию «Альпы». Здесь, на автостоянке, он сел на свой скутер и вскоре прибыл в похоронное бюро: «Упокой, Господи!».

Чех поинтересовался у его владельца:

- Можно у вас заказать вертолет?

Немец изобразил на лице широкую улыбку.

- О, мы можем все! У нас есть отличнейшая машина! Мы можем развеять прах в горах, на озере, над лесом! У господина горе...

- Я представляю Лео фон Петцольда, с которым ваша фирма имеет дело.

- О, молодой барон!.. Да, он заказал услуги крематория. Но на вертолет заказа не было.

- Как не было? - удивился Краличек. - Мне Дитрих, дворецкий, говорил, что вертолет будет обязательно!

- Наверно дворецкий обратился в концерн «Ганс Кетлер».

- А... Вспомнил! Так оно и было. Извините, что побеспокоил. Плата за все услуги бюро «Упокой, Господи!» уже перечислена.

- Мы как раз только что получили деньги. Вы так любезны, герр...

Но Карл не стал сообщать свое имя.

- Простите, я спешу! Еще столько неотложных дел! - чех поспешил к своему «японцу».

- Да, да... Я вас отлично понимаю... - с грустью откликнулся хозяин заведения.

У людей горе.

Но они вовремя перечислили деньги за похоронные услуги.

Да воздастся им по заслугам и на том свете.

Гертруда Шмейкель оказалась достойной женой, еще бы, она до восемнадцати лет состояла в «Союзе немецких девушек», молодежной организации при «Гитлерюгенде», возглавляемом Артуром Аксманом. Фройляйн Шмейкель была лояльной, проверенной, а значит, достойной парой «истинного арийца». Правда, Нойвиг доказывал, что, «основную проверку она так и не прошла». И, посмеиваясь над товарищем, предлагал самому заняться этим «государственной важности делом, если Йозеф малодушничает, что совсем не свойственно члену Великого Братства»... Скот!..

Гертруда полюбила фон Петцольда. Это – достойный молодой человек приятной наружности. Он волевой, что немаловажно! Йозеф умеет быстро продвигаться по служебной лестнице. И не наглый, как его друг Отто Нойвиг. Йозеф оценил то, что его жена до свадьбы была действительно фройляйн! О, Гертруда Шмейкель сама надежность!..

Но долго нежиться в постели с молодой женой барон фон Петцольд не собирался. Его властно влекло все то, что происходило в охранной дивизии, расквартированной в Потсдаме, ставшей, по сути, родной. И, не догуляв положенный отпуск, Йозеф вернулся «домой»...

Карл прибыл в санаторий, поднялся на крышу, где был солярий. Из вытяжной трубы он осторожно вытащил полиэтиленовый пакет, в котором хранился телефон спутниковой связи. В солярии никого не было, и он спокойно связался с полковником Кабировым. Смысл сеанса связи заключался в сообщении о предполагаемой активизации сил противника, в его попытке захватить Улисса.

- Владимир Иванович просил передать, что этогопока нельзя допустить.

Чех понимал, что завтра будет последний день его проживанияв отеле «Горный приют».

Собутыльнику и собутыльнице он привез по такому случаю полдюжины «Мадам Клико»...

Пусть погуляют.

А у Краличека отныне другие заботы.

О, теперь чех легко уже мог выговаривать: «Клара украла у Карла коралл...»

Но, пожалуй, он больше не Карл...

- Допрыгался, чертов клоун, - сказал Арнольд и поспешил закурить. - Что делать, Эдди? Придется забирать и его. По приказу комиссара криминальной полиции все, связанное с происшествием в горах, ложится на плечи организаторов любогомероприятия. То есть, на нас.

- Грузите жмурика в вертолет, - приказал Эдди и обернулся к напарнику.- С полицией нам лучше не связываться. Сообщим позже легавым о происшествии. И концы в воду!

В воду?

Да, хоть куда, навязался на голову, чех-алкоголик!

Спустя несколько минут санитарный вертолет взлетел, вздымая снежные вихри, и взял курс на Алленвальд. Вереница автомобилей потянулась к перевалу. Вскоре на плато оставался только автобус связистов. Водитель грел двигатель. Арнольд и Эдди стояли на снегу и смотрели на горы.

- Мы славно поработали, - подвел итог Эдди.

Они сели в автобус. Когда проезжали мимо отеля, увидели женщину чеха. Она сидела на корточках. Пола ее шубы разметалась на снегу. Двумя руками женщина держала себя за голову, как будто закрывалась от чьих-то ударов.

- Жаль бабенку, - сказал Арнольд.

- Ничего, найдет себе нового забулдыгу, - равнодушно бросил Эдди.

- Угу, - согласился Арнольд. - Плохо, что мы не нашли напарника резидента.

- Никуда он не денется. Возьмем. Не сегодня, так завтра.

Начинался спуск с перевала и Эдди дал команду - прекратить связь по секретному каналу и перейти на сотовые телефоны. Вскоре зазвонил его мобильник.

- Слушаю, - сказал Эдди. Он держал трубку возле уха, и лицо его постепенно бледнело.

- Что случилось? - спросил Арнольд.

- На борту санитарного вертолета чрезвычайное происшествие!

Да! Арийцы! И под бомбежкой они выказывали величие духа. Вот только Хильгрубер побледнел и схватился за живот. Пришлось дать команду: «Всем разойтись по своим заведованиям!» Хильгрубер побежал в овраг. А может, и вправду схватило у него живот? Хотя, суп отличный, говядина свежая.

Пока не стоило особо волноваться: получив сигнал от службы централизованного оповещения, на близлежащих аэродромах в воздух поднялись истребители. Это было очень даже приятно. Шла война, а спецгруз «069» охранялся очень тщательно.

Рядовые из охранения натянули маскировочные сети на автотехнику. Дым от трубы «Матери-кормилицы» отвели прямо в густые кусты оврага, откуда с воплем выскочил, подтягивая брюки оберштурмфюрер Хильгрубер. Потеха... Однако Хильгрубер так не думал.

- Скоты! – закричал он. – Вы нарочно направили дымовую трубу мне в зад!

Подчиненные вяло оправдывались. Может они и нарочно это сделали: оберштурмфюрера люди его команды не любили. А это не хороший симптом. Не должно быть среди эсэсовцев отношений по типу: нравится, не нравится. Любой руководитель не девушка, к которой можно испытывать симпатию или антипатию, а начальник, причем наделенный конкретной властью. Надо будет поработать в этом вопросе с Хильгрубером и его подчиненными.

Йозефу вспомнился Франц Брикман...

Дрессировщик охотно рассказывал начальнику штаба «Великой Готии» о своих подопечных:

- Зомби способны к быстрому обучению. Особь, неважно, он или она, после возвращения к жизни находится в состоянии прострации, изучая, прежде всего, самого себя. Некоторые уверены, что между зомби нет никакой связи. Это не так. Они могут общаться при помощи жестов и односложных фраз! Сейчас мы подходим к обучению первого «боевого экземпляра». Эти «ребята» чрезвычайно перспективны именно в бою. Доктор Химмелбургер в своей научной работе сообщил о зомби, у которого отсутствовало... три четверти головы!

- Как? – удивился фон Петцольд. – Разве такое возможно?

- Более того! – голос Брикмана принял торжествующий оттенок. – Эта особь продолжала двигаться, ведомая сильным голодом! Исследования показали: спинной мозг зомби функционирует даже после дробления позвоночника. Зомби, лишенный на четыре пятых спинного мозга, по прошествии суток открыл глаза! Хотя живые мертвецы близоруки, но запах человека они учуют на расстоянии нескольких километров.

- У них, видимо, другая кровь? – поинтересовался штандартенфюрер.

- Кровь у всех зомби густая, черного цвета. Они не испытывают никакой боли, и потеря крови им не страшна.

- Да. Это идеальные солдаты... - пробормотал Йозеф.

Ева была на двадцать три года моложе Адольфа. Гитлеру это импонировало, так как такая разница в возрасте была у его родителей. Фройляйн Браун знала, что вождь нацистов говорил ближайшему окружению:

- Мне нравятся молодые, смазливые и невинные.

В первое «настоящее» свидание с Адольфом Браун подложила в бюстгальтер носовые платки, чтобы увеличить размер грудей. О, она тогда так волновалась, что вылила на себя чуть ли не полфлакона любимых духов «Шанель №5»!

Гитлер сводил ее в ресторан, где нежно гладил руку. Начинающая кокетка и опытный соблазнитель пили шампанское, слушали игру небольшого оркестра, исполняющего немецкие мелодии.

- Ты не должна употреблять духи, - наставительно сказал Гитлер. – От женщины должен исходить натуральный запах. И, пожалуйста, - добавил он, - не загорай. Загар, чтобы ты знала, Ева, делает кожу белого человека похожей на кожу человека низших рас.

- Хорошо, Адольф.

- Называй меня Ади.

- Хорошо, Ади.

На улице, перед его домом, Гитлер купил орхидеи.

О, как надеялась фройляйн, что романтика отношений с Ади, неистовым политиком, от которого исходили волнующие флюиды, плавно перейдет в восторг желания...

Глава 14

- Все, ребята! Сыпьте барона! - прокричал пилот, перекрывая шум мотора. - И сразу возвращаемся! Топлива в обрез!

Улисс бросил взгляд на приборную доску. Топливо, действительно, было на исходе. И это выглядело чрезвычайно странным. В горы не посылают новичков. Глядя на предыдущие действия усатого немца, лет сорока от роду, становилось ясно, что он-то как раз и есть пилот высочайшего класса. Вертолет поднял лихо. Тут же заложил изумительный по красоте вираж. Описал прощальный круг над «Горным приютом», в десятке метров от островерхой черепичной крыши отеля. Мастер! Так какого, спрашивается, рожна этот ас не удосужился заправить машину перед полетом под самую завязку? Уж он-то должен понимать, что с горами шутки плохи.

А может ему и не нужно это понимание?

Да!

Именно, не нужно!

Виктор уже не сомневался, что втянут в чужую игру. И теперь необходимо напрячь свои аналитические способности, и постараться принять правильное решение. Задачка непростая, особенно в нынешних условиях, когда неизвестно - сколько времени осталось в запасе. И уповать на напарника не очень-то приходится: кто он? И где?.. В данном случае нужно нажать кнопку сигнала «Тревога!»

Аналитик вытащил из кармана пиджака телефон и нажал нужную функцию аппарата. Затем, как будто передумал звонить, убрал сотовый. Он затылком ощутил, как дернулся бугай, сидящий сзади, и напрягся, покосившись на телефон, пилот.

Ага...

Вас, ребятки, достало.

Но вдова, сидящая напротив здоровяка в черном костюме, не шевельнулась. Как и матрос с солдатом, что пристроились на боковых скамьях.

Убивать его, Улисса, никто не намерен. Скорее всего «организаторам» воздушных похорон поручено произвести похищение. Да, но не рано ли? Еще практически ничего не выяснено.

Да!

Стать похищенным рано...

«Что же делать? - размышлял аналитик. - Либо активно вмешаться в надвигающиеся события, либо поджать ножки и плыть по течению. Хорошо, если вынесет на чистую воду. А если нет... Нельзя также не доверять напарнику. Для выполнения задания Бармин наверняка послал специалиста высочайшего класса. Тем более что нынешняя ситуация, как в известной сказке: «Пойди туда, не знаю куда. Принеси то, не знаю что».

Нет!

Не только жажда мифического золота движет этими парнями.

Тут дело круче, весомей.

Отношения между ним, фон Петцольдом и Нойвигом можно считать идеальными. Приятели-соперники, какое определение еще лучше подходит под сам дух «Черного ордена»?

Быть первым во всем! – вот суть восходящего движения члена СС. Но при этом нельзя забывать об окружающих, составляющих единство в «братстве». И этот принцип Отто и Йозеф, хотя и находились на разных курсах школы, свято соблюдали. Приятели-соперники, встречаясь с девушками из «Гитлерюгеннда», запросто обменивались ими! И «сестрички» были на высоте, они не роптали от таких замен. Многие из них вступили потом в ряды СС, и разве может будущий член братства отказать другому, противоположного пола, в здоровом желании? Но, все это – молодечество, игра нордической крови. Гертруду Йозеф по-настоящему полюбил.

Да разве можно было не любить ее? Фройляйн Гертруда всем своим видом излучала скромность и обаяние, не в пример некоторым из «сестер» «Союза немецких девушек», отличавшихся чересчур свободными нравами. И фон Петцольд после почти месячного ухаживания понял: это судьба!

Нойвиг, однако, воспринял подругу приятеля по-своему и предложил, по обыкновению, «попользоваться на время этой милой штучкой». У вон Петцольда, будущего «сверхчеловека» сыграли чувства. Йозеф еле удержался, чтобы не ударить в самодовольную физиономию «брата». Но он, к счастью, не сделал этого. Да, была обида со стороны Отто, даже обвинения в «отсутствии патриотизма». И вот тогда фон Петцольд объявил Нойвигу: «Я женюсь на ней». Гертруда Шмейкель узнала о решении своего ухажера позже...

Пепел барона Вильгельма фон Петцольда высыпали быстро, без сантиментов. Безутешная вдова даже не обернулась. Она сидела, сомкнув губы, и смотрела, не отрываясь, на отвесные скалы, которые проносились справа от кабины. Но вскоре вертолет развернулся и взял курс на плато.

Виктор снял темные очки, держа их правой рукой. А саму ладонь он разместил на страховочной скобе. Теперь он мог незаметно поглядывать на стекла очков, как в автомобильное зеркало заднего вида, и контролировать все, что происходило за его спиной. Он увидел, как бугай, склонившись к вдове, что-то сказал ей на ухо. Фрау Петцольд согласно кивнула, а потом крикнула пилоту:

- Мой друг! Ведите машину мягче! Мне уже дурно! Вас так рекомендовали!..

- Будет сделано! - прозвучал веселый ответ.

Рекомендовали?.. Оно и понятно: ребятки все продумали!

Все?

Нет, он еще жив, Виктор Улисс!..

И тут аналитик остро почувствовал грозящую ему опасность. Он увидел, как телохранитель весь подобрался, словно приготовился к прыжку. Здоровяк подал вдове полиэтиленовый пакет: женщину тошнило. Понятно, это - отвлекающий маневр. Все произойдет быстро, и фрау Петцольд ничего не увидит, просто герр Улисс от болтанки потеряет сознание...

Решение надо принимать немедленно. Аналитик уронил очки на свои колени, подался вперед всем телом, приблизив ладони к груди. Внешние ребра ладоней, включая мизинцы, напряглись, образуя рубящее лезвие.

«Пока парень возится, помогая вдове, у меня в запасе несколько секунд. - Пронеслось в голове Виктора. - Левой рукой вырубаю здоровяка, правой - пилота. Потом, по газам - и резко вверх. Те, что позади, будут придавлены к сиденьям. А дальше - по обстановке... «

Начинаю!..

Нет! Нет!

Пусть все идет чередом.

Я не должен забывать о напарнике...

Улисс расслабился и откинулся на спинку кресла. В тот же миг крепкая рука обхватила его за горло, и в шею вонзилась игла.

Далеко внизу сверкнул стеклянный фасад «Горного приюта». Автомобили, похожие на спичечные коробки, выстроились на широкой площадке. Уже можно разглядеть следы протекторов на снегу. Группами и поодиночке стояли люди. И почти все, задрав головы, смотрели вверх: отдыхающие из телевизионных новостей знали, что происходит церемония похорон праха депутата ландтага.

Пилот сделал озабоченное лицо и крикнул:

- У нас кончается горючее! Течь бензопровода!

Вдова уронила пакет и взвизгнула:

- Сделайте что-нибудь! Я не хочу умирать!

- А кто хочет? - осклабился пилот, усмиряя взбрыкнувшую машину. - Всем застегнуть ремни! Идем на вынужденную!.. Этому слабаку, - он кивнул в сторону Улисса. - крепко держите голову, а то шею сломает!

Едва успел телохранитель положить свои тяжелые ладони на голову Виктора, как в моторе начались перебои. Вертолет несколько раз сильно дернуло.

И, вдруг, земля начала смещаться, поплыла то вверх, то вниз. Тела пассажиров то вжимались в плоть машины, то стремились вырваться из нее. Голос вдовы, судорожно вцепившейся в поручень, прерывисто-визгливый, перекрывал крики и стоны мужчин. Пассажирам начало казаться, что пилот полностью потерял контроль над ситуацией, и только мгновения отделяют их от последнего, рокового удара. Но неожиданно вертолет обрел прежнюю устойчивость и стал набирать высоту. Не успели пассажиры перевести дух, как снова земля выросла в иллюминаторах, теперь уже с другой стороны, и начала стремительно приближаться.

- Держи машину! - завопил качок.

Но было поздно. Послышался грохот и толчок в днище, от которого фрау Петцольд потеряла сознание. Волна снежной пыли захлестнула окна, а скрежет движущейся кабины напоминал о Неотвратимости, что уже готово принять воздушных пилигримов в свои смертельные объятия... Но неожиданно наступила вязкая тишина. В темной кабине глухо прозвучал спокойный голос пилота:

- С прибытием, господа. Надеюсь, все живы?

Спустя несколько минут все пострадавшие оказались на площадке перед отелем. Улисса лежал на носилках, не приходя в сознание. Фрау Петцольд осознала, что ее хотят поместить в санитарный вертолет. Она тут же почувствовала себя лучше и самостоятельно поднялась с носилок, раздраженно заявив:

- Больше никаких полетов! Отсюда я поеду автомобилем!

Вдова депутата стояла у главного входа в «Горный приют» и курила. Ее пальцы, когда она подносила сигарету к губам, заметно дрожали. Матрос также отказался лететь, несмотря на сильный ушиб левого предплечья.

Возникла небольшая заминка с чехом, разбившимся о скалы на горном склоне. Никто из людей, возвращающихся в город, не хотел брать покойника в свою машину. Во-первых, потому, что такой «пассажир» очень даже неприятен. Во-вторых, придется беседовать с полицией, а кому это хочется? В-третьих, ответственность, согласно закону, лежала именно на устроителях похорон.

Эдди распорядился погрузить горе-лыжника в санитарный вертолет, тем более что полиция была уже оповещена об экстренном случае и приказала эвакуировать чеха.

- Его, - указал Эдди санитарам, - надо доставить в клинику доктора Витгоффа. Пусть там засвидетельствуют смерть, опишут причину, как и положено для отчета представителям власти. - А пока жмура вместе с носилками засуньте под боковую скамью. И, наконец, закройте ему лицо.

- Ага! - откликнулся молодой медбрат. - А то кажется, что парень за нами наблюдает.

- Так положено. Требуется разделение живых и мертвых, - наставительно произнес пожилой санитар, набрасывая на голову трупа простыню.

Эдди выпрыгнул на снег, подмигнул Арнольду и сказал с удовлетворением:

- Успех есть! - Он вынул из кармана пиджака плоскую фляжку. - За это нужно выпить.

Винтокрылая машина ожила, и начала свой подъем.

Успех?

Да! И с ним - деньги!..

Глава 15

Экстренное расширенное заседание у начальника Управления началось с краткого оперативного сообщения. Полковник Кабиров встал, но генерал-лейтенант махнул рукой, мол, можно зачитать и сидя. Рустам Ибрагимович сел на свой стул, слегка прокашлялся, достал из сафьяновой папки лист бумаги и начал читать:

«Центру. Существует возможность нападения на Улисса во время траурной церемонии. Осуществляю прикрытие». Только что по спутниковому телевидению передали, что «в Баварии, в городе Алленвальде разбился вертолет, который должен был развеять в горах прах депутата земли Бавария».

- Ого!.. Не много ли случайностей? Да и случайность ли это? - спросил Олег Анатольевич, обводя тяжелым взглядом «команду» из Спецотдела.

- Конечно, это – возможно, действие наших оппонентов, - ответил Бармин.

- И мы не знаем, кто они? - генерал-лейтенант повысил голос.

Кабиров порылся в своей папке и достал еще один листок.

- Русяев сообщил, что вертолет предоставлен концерном «Ганс Кетлер».

- Что мы имеем по данному концерну? - уже мягче поинтересовался начальник Управления.

- Кое-что. Это - мощное промышленное объединение. Основная сфера действия - добыча медной руды, ее обогащение и выплавка в слитки, - доложил Владимир Иванович и добавил: - Мы немедленно займемся выяснением деталей летного происшествия.

Не расслабляйтесь, - резко повернулся к начальнику Спецотдела генерал-лейтенант. - Пока - самая основная задача: сохранить людей.

- Там – лучшие парни, - ответил Владимир Иванович. - И такой поворот событий мы предусмотрели.

- Это был один из вариантов, - подтвердил слова своего начальника Кабиров и подал начальнику управления лист-сводку. – Вот, смотрите. Мы послали инструкцию Игорю Русяеву: оказать Улиссу помощь, если противник попытается похитить Виктора раньше срока.

- Хорошо, - после небольшой паузы произнес Олег Анатольевич и сказал устало: - Все! Вы свободны. - Потом он обратился к начальнику Спецотдела. - Останься, Владимир Иванович.

Девятка русских бомбардировщиков была встречена далеко на востоке истребителями «Люфтваффе». Перехватчики вступили в бой с самолетами прикрытия бомбардировочной группы. Завязалась воздушная «карусель». Согласно инструкции, командному составу спецрейса необходимо была при опасности с воздуха находиться на расстоянии от автоколонны. Особенно стоило беречь портфель с инструкциями и непонятным тяжелым содержимым на его дне. При гибели фон Петцольда в должность вступал заместитель – гауптштурмфюрер Кунц. Далее, высшее руководство принимал на себя Хильгрубер, тот самый, что только совсем недавно выскочил из оврага, подтягивая на ходу кальсоны. Все эти двое не только обедали вместе с фон Петцольдом, но и составляли штаб спецрейса.

«Хорош, член штаба, мечущийся с зас...атым задом на глазах подчиненных», с неприязнью подумал Йозеф. А тут еще кто-то из унтеров подпустил громкую шутку:

- Там, в кустах, надо беречься мин, расставленных оберштурмфюрером.

Рядовые приглушенно заржали. Хильгрубер даже позеленел, но смолчал.

Нет, все-таки зомби надежнее!

Два месяца назад Брикман продемонстрировал комиссии, специально прибывшей из Берлина, долгожданный «боевой экземпляр». Особь в вольере, огороженном толстым пуленепробиваемым стеклом, взяла у руки «Шмайсер».

- Он в нас не выстрелит? – испуганно спросил один из членов комиссии.

Нойвиг поспешил успокоить берлинских гостей:

- Это стекло невозможно пробить, господа.

В вольер запустили трех заключенных. Зомби поднял автомат. Люди заметались по вольеру, но нелюдь сразила их короткими очередями

Прорвавшиеся четыре бомбардировщика противника высыпали свой смертоносный груз на окраине леса. Скорее всего, они бомбили окраины Эрлангена, где находится крупный машиностроительный завод. Однако, когда две бомбы, натужено свистя в воздухе, разорвались рядом с колонной, всем было не до смеха.

Нет, сама мысль о возможном раскладе, когда портфель перейдет к Кунцу, была неуместной. Он, фон Петцольд будет жить и с честью выполнит дело, порученное именно ему. Об этом, кстати, в доверительной беседе сказал ему сам Функ:

- Ничего с тобой, сынок, не произойдет?

- А все-таки?..

- Нет! Ты избран!

Полковник вышел, унося под мышкой сафьяновую папку. Когда за Кабировым закрылась дверь, начальник Управления встал и заходил по кабинету.

- Володя, я тебя знаю уже очень много лет. - Начал он разговор.

- Более тридцати, - откликнулся Бармин.

- Помнишь то дикое время, когда надо мной очень сильно сгустились тучи?

- Еще бы, Олег! Ты не сдал меня.

- Да. Я был поставлен перед выбором: или уйдешь ты, или мы уходим вместе.

- И в итоге оба мы не ушли...

- Но каких нервов это стоило!

- Знаю, друже... Иной раз и мне хотелось: бросить все к черту и укатить в тихий город Заозерск.

- Но ты выстоял, Володя!

- Мы оба выстояли, Олег!

Это были крутые, действительно «дикие» времена. Начальники высших рангов менялись, как в калейдоскопе. Впрочем, в скоростном режиме менялись и правительства России. В этой кутерьме, однако, необходимо было двигать дело. ФСБ, преемница печально-знаменитого КГБ, заметно сократилась, как пресловутая шагреневая кожа. И многие из тех, кто остался, завели свои дела.

Замначальника Управления предложил новую креатуру: своего однокашника по юрфаку университета Бармина. Полковник-провинциал возглавил Отдел собственной безопасности.

Владимир Иванович начал очень сильно шерстить, и, естественно, навлек этим немилость кое-каких влиятельных лиц. Одно время его даже понизили в должности. Но

Олег Анатольевич неожиданно возглавил Управление, и все стало на свои места. Неожиданно?.. Нет! Прежний начальник сам оказался замешанным в коррупционных связях. И это сумел выявить Бармин. По сути, он тогда спас себя и Олега. Да, такое не забывается...

- Но если мы с тобой провалим это дело... - начал было говорить генерал-лейтенант, и мгновенно поправил самого себя. - Нет! Не о себе мы должны с тобой думать, Володя! - начальник Управления спросил: - Может еще подкинуть в Алленвальд людей?

- Нет, Олег. Там должны действовать только очень подготовленные сотрудники.

- Смотри не ошибись! Впрочем, я в этом с тобой согласен: сейчас в приграничном городе нечего мелькать, кому не следует, это может насторожить противника.

- У меня по поводу того, кто противостоит нам, есть предположение.

- Давай, выкладывай! – произнес начальник Управления, а сам благодарно подумал: «Молодец, Володька!..»

Еще бы! Бармин - Легенда Управления!

Хорошо, что в свое время ты перетянутсюда, в Москву.

Глава 16

В то время как первые автомобили уже развернулись и покинули стоянку, подавая прощальные сигналы, в санитарном вертолете происходили следующие события.

Боковая скамья, под которой покоилось тело чеха, так и осталась пустой: санитары не решились расположиться на ней. Носилки с Улиссом раскачивались на специальных подвесах.

Краличек открыл глаза. Перед его взором висела туманная пелена. Но это обстоятельство не смутило Карла. Он знал - необходимо выждать десять-пятнадцать секунд, и тогда зрение и слух восстановятся полностью. Затылком он уже ощущал тряску.

Карл осторожно пошевелил пальцами ног, сжал и расправил ладони - функциональные возможности организма приходили в норму. Незаметно сместившись при вираже вертолета к середине салона, он приступил к детальному осмотру. Сквозь щелки сомкнутых век Краличек увидел двух людей в белых халатах. Один, более молодой, полулежал на боковом сиденье напротив. Другой санитар, сидящий с ним рядом, всматривался в иллюминатор. Посредине салона на креплениях подрагивали носилки. Карл напряг слух и сквозь гул мотора различил голоса мужчин.

Самый пожилой из них, отвлекшись от созерцания красот пейзажа, сказал напарнику:

- Кажется, русский пришел в себя. Скажи ему, чтобы не дергался.

- Эй, герр! - крикнул Улиссу молодой человек, у которого под халатом просматривался спортивный костюм. - Вам лучше вести себя спокойно. Поберегите силы. Они вам еще пригодятся.

- Это точно. - Подтвердил другой санитар. - Наш доктор мучает долго и больно. У него привычка такая.

Оба медбрата рассмеялись. Неожиданно пожилой оборвал смех и уставился на Краличека.

- Смотри, куда он выполз! - сказал он, указывая рукой на тело чеха. - Терпеть не могу мертвяков. Сделай одолжение, затолкай его вместе с носилками обратно под сиденье. И физиономию прикрой.

Молодой санитар поднялся и, держась руками за переборку, подошел к Карлу. Едва он склонился над чехом, как вздрогнул и стал медленно валиться на чеха, растопырив руки, как будто собирался обнять покойника.

В следующее мгновение Карл был на ногах. Второй медбрат попытался выхватить из-под халата пистолет, но был сражен мощным ударом кулака ожившего «трупа».

Краличек метнулся в кабину. Экипаж вертолета состоял из одного человека, что значительно облегчило задачу.

- Привет из Праги! - сказал Карл, приставляя оружие санитара к виску пилота. - Ну, как жена, детки? Да вы не волнуйтесь, все идет по плану. Теперь я буду командовать, а не ваш глупец Эдди.

Краличек обыскал пилота и вытащил из его куртки пистолет. Это был тринадцатизарядный девятимиллиметровый бельгийский «Браунинг». Черная сталь матово блеснуло на солнце.

- Хороший экземпляр, - похвалил чех. - Я, надеюсь, у него надежная точность боя?

Глаза летчика, выпученные и посеревшие от испуга, таращились на Карла. Но, когда он сделал движение, чтобы взглянуть в салон, Краличек выстрелил из «Браунинга» в переговорное устройство. Брызнули детали, разлетаясь по кабине. Пилот от звука выстрела вжал голову в плечи. Краличек снял с его головы наушники и ларингофон.

- Тебе это больше не понадобится, - сказал он и похвалил пистолет. - Отличный бой!.. А теперь слушай внимательно. Первое - успокойся. Видишь слева линию железной дороги?

Пилот кивнул острым подбородком. Он никак не мог прийти в норму и левой рукой слегка шлепал себя по щеке.

- Меняй курс. Лети строго перпендикулярно к железнодорожному полотну. Когда пересечешь его, возьми на двадцать градусов правее. И так будешь держать до следующей моей команды. Уловил?

Летчик утвердительно мотнул головой.

- А пока мы выясним один вопрос: кто и какая организация стоит за всем этим?

- Не знаю.

- Ответ никуда не годен! - Карл повел пистолетом в бок. Вновь прозвучал выстрел, и плексигласовый иллюминатор двери, находящейся рядом с пилотом, разнесло вдребезги. В кабину ворвался поток холодного воздуха. - Хороша девятимиллиметровая пушка! - Похвалил чех «Браунинг» и предложил: - Может еще освежить?

- Нет! - выкрикнул летчик.

- Тогда говори!

- Вертолет принадлежит горнодобывающему концерну «Ганс Кетлер».

- Добыча меди.

- Да. Меня и тех двоих, - пилот кивком дал понять, что говорит о «санитарах», - нанял Казимир. Эдди - его подручный.

- Кто такой Казимир? Где его найти?

- Не знаю. Нас вызвали по телефону, сказали: «Есть, хорошо оплачиваемая работенка». А тут...

- Вертолет, что разбился, тоже принадлежал концерну?

- Да. Только он, в общем-то, цел.

- Понятно... А доктор, к которому должны доставить жертву Эдди?

- Он сам должен будет забрать... этого... и куда-то увезти.

- Куда?

- Не знаю. Я его никогда не видел, только слышал: «Настоящий зверь».

- Место посадки вертолета?

- Юго-восточное направление. Там, за поселком Мессинбург, имеется большой пустырь.

- В кабине заложено взрывное устройство. Пульт дистанционного управления у меня, - пригрозил чех. - Одно твое неправильное движение, и всем - капут! Будешь умницей, будешь жить. Первое, запрещаю оборачиваться. Второе, - отклоняться от курса. Повтори!

Заплетающимся языком пилот повторил оба условия.

Черт бы драл этого шустрого чеха.

Надо же, так артистично мертвым прикидывался.

И денежки большие, ясно, уплыли.

Приказа открыть огонь из счетверенных турельных установок штандартенфюрер не стал отдавать. И это сыграло в пользу притаившейся колонне. Покрутившись в небе, четверка бомбардировщиков повернула обратно, лишь истребители наугад ударили из своих пушек по лесу. И очень даже удачно с их стороны: был убит ефрейтор из команды охранения, и крохотный осколок прошил портфель фон Петцольда. Но, к счастью, повреждена была только крокодилья кожа!

Ефрейтора похоронили со всеми воинскими почестями. Хильгрубер, командир охранения, лично снял с руки убитого кольцо – Тотенкопфринг - надлежало сдать вышестоящему начальству. Затем кольцо попадет в мемориальный зал, называемый «Усыпальница героев «Мертвая голова» замка Вевельсбург.

Этот замок представлял собой массивный треугольник с круглыми башнями. Назван он по имени рыцаря-разбойника Вевеля фон Бюрена, одного из ранних его владельцев. После реконструкции, проведенной по заданию Гиммлера, треугольное строение превратилось в центр посвящения. В Вевельсбурге хранилась копия знаменитого Копья Судьбы. Все неофиты, прошедшие посвящение в замке, досконально знали историю об этой уникальной реликвии.

Существовало древнее германское пророчество саксонского чародея, жившего во времена короля Генриха 1, называемого в народе Птицеловом. Пророчество предрекало «колоссальную бурю, которая надвинется с Востока и поглотит все германские народы, если ей вовремя не преградят путь у Биркенвальда, что в Вестфалии». Гиммлер указывал, что Германия будет повержена славянскими варварами из России, если только на пути этим ордам не встанут дисциплинированные и бесстрашные рыцари нового Ордена. Именно в Вевельсбурге, в центре Вестфалии, и должен храниться дубликат Копья Судьбы.

Сам же подлинник принадлежал, захваченный во время аншлюса из музея Хофбург в Вене, принадлежал лично Адольфу Гитлеру. Поговаривали, что Генрих Гиммлер – перерождение-инкарнация Генриха Птицелова, и вся мощь Копья Лонгинуса даст возможность рейхсфюреру завоевать Германией господство над дряхлым миром, используя сонм «сверхлюдей», объединенных «Черным орденом».

История Копья очень интересна. Его изготовили в глубокой древности в Иудее по приказу первосвященника Финесса. В этой реликвии, освященной специальным магическим обрядом, была сосредоточена сила древнееврейского народа. Иисус Навин владел им, когда штурмовал непокорный Иерихон. Копье Судьбы принадлежало царю Ироду Великому, когда он отдал свой знаменитый изуверский приказ об истреблении в Иудее младенцев мужского пола с целью препятствовать приходу Спасителя.

Гай Кассий Лонгинус нанес свой удар «милосердия» в бок Иисуса, распятого на кресте, именно этим Копьем. Лонгинус-центурион тотчас же излечился от катаракты, поразившей оба его глаза, и уверовал в божественность Христа и с тех пор почитаем верующими как герой и святой.

Император Священной римской империи Фридрих Барбаросса несколько раз получал Копье, но оно исчезало в дальнейшем при самых загадочных обстоятельствах.

И Наполеон Бонапарт очень стремился овладеть этой реликвией после сражения под Аустерлицем, но Копье тайно было вывезено и спрятано.

Гитлер увидел священный атрибут в венском музее и так описал охватившие его, Адольфа, эмоции при виде Копья:

«Я стоял спокойно, пристально глядя на него в течение нескольких минут. И не обращал внимания на происходящее вокруг меня. Мое состояние невозможно описать... Я чувствовал, я хотел о чем-то заговорить, но не мог произнести и слова! Я хотел держать его в руках. Хотел обладать им! Я чувствовал мощь и знал, что этот талисман власти должен принадлежать мне и только мне! И никому другому. Я хотел, чтобы судьба мира была в моих руках. Я верил, что однажды это произойдет!..»

Какие люди связаны со священной реликвией! И мы, члены «Братства» должны приумножать традиции, быть достойными их, а не бежать, громко вопя, с голым задом.

Нет, как этот смог опорочить величие идеи, если теперь за глаза Хильгрубера подчиненные называют Минером?

Вернувшись в салон, Краличек склонился над Улиссом, не выпуская из поля зрения летчика.

- Витя, ты меня слышишь?

- А... Игорек... Привет. Я все думал: кто у меня в напарниках...

- Я нейтрализовал охрану и поменял курс, - Игорь проверил состояние «медбратов». - Минут через семь-восемь они очнутся. - Он распустил ремни на ногах и руках Улисса. - Сам сможешь передвигаться?

- Смогу.

Русяев вернулся в кабину, ткнул для острастки пилота стволом пистолета ему в спину, приказал. - Снижайся на эту поляну!

Вскоре друзья очутились на прогалине среди леса. Вертолет резко взмыл вверх и направился на юго-восток.

- Голова кружится, - произнес Виктор и подал руку Игорю. - Спасибо! Я надеялся на помощь, и ты не подвел.

Друзья обнялись.

Русяев рассказал о том, что выведал у пилота.

- Концерн «Ганс Кетлер»... - проговорил Улисс. - Надо будет собрать о нем все имеющиеся сведения. Ловля на живца прошла удачно. Но эти ребятки затаятся, да и как их найдешь в городе, население которого даже к концу туристического сезона увеличено?

- Найдем. Они же постараются выйти на меня.

- Нет, Игорь. Связь с Барминым осуществляешь ты, и мы не можем рисковать. Сегодня же доложишь обо всем Владимиру Ивановичу. На некоторое время тебе придется скрыться.

- А как же ты?

- Меня они пока трогать не будут. Тем более что за мной установлен хвост БНД. Они также станут выжидать: как поведет себя по такому случаю полиция.

- А ты ей ничего не сообщишь!

- Именно.

- И чех Краличек временно исчезнет из отеля «Горный приют», как погибший. И из санатория «Альпы»! Он поселится...

- Не надо продолжать! - Перебил Русяева Улисс.

- Тоже верно, - согласился Игорь. - Мы сейчас сядем вон в тот товарняк. Он через пятьдесят метров еле тащится, по причине оползня. Приедем в город, я возьму спутниковый телефон, кое-какие вещи, совру, мол, на время уезжаю, и залягу.

- Оживший труп! - рассмеялся Виктор. Он потихоньку пришел в свою обычную форму.

- А ты - обретший здоровье безнадежно больной, над которым хотел поработать неведомый нам доктор! - в тон ему откликнулся Игорь.

- Да. Укол, однако, очень даже болючий, - Улисс потер то место, куда ему вонзили шприц.

Товарняк притормозил, и друзья запрыгнули на открытую платформу, шедшую последней.

Но ни Русяев, ни Улисс не знали, что на приборной доске вертолета имелась неприметная кнопка аварийной связи. Пилот еще во время возвращения чеха в салон успел подать сигнал: «Опасность!»

Друзья прибыли на товарняке в город, оттуда разошлись каждый в свою сторону. Игорь заскочил в санаторий «Альпы», достал из вытяжной трубы спутниковый телефон и другие спецсредства и по аварийному ходу незаметно выскочил во двор. У главного входа его «пасли».

Вскоре он вывел скутер, который держал в самом дальнем конце стоянки, перевалил его через бетонный бордюр и заскользил, не включая двигатель «японца» вниз по лесной тропинке. Тот, кто караулил его здесь, так и останется стоять среди престижных автомобилей.

На максимальной скорости, которую только могло развить почти игрушечное средство передвижения, Игорь прибыл в глухой ельник. Впрочем, слово «Глухой» вряд ли применимо к немецкому лесу, где везде одинаково прорежены заросли, убраны погибшие деревья. Но места, где можно затаиться, имелись. Русяев еще заранее оборудовал себе «лежку»: яму из-под упавшей и сгнившей ели. Расширенная и углубленная лопаткой, она имела верх из ветвей, обтянутых полиэтиленовой пленкой. Подземное сооружение в целях маскировки покрыто дерном, и внутри напоминало мини-блиндаж. Здесь имелся спальный мешок, аккумуляторный фонарь и запас пищи.

Вот она, романтика!

Лежи, питайся чипсами и прочей дребеденью.

А над головой птички поют.

Глава 17

Улисс, прежде всего, позвонил Фош.

- Как ты там? - спросила Инга с тревогой. - Я уже все больницы обзвонила!

- Нормально.

- Серьезно?

- Вполне. Жив, здоров. Готов встретиться с тобой.

- Приезжай в комиссариат.

- Еду, вот только такси поймаю.

В комиссариате на Виктора уставилось множество глаз: слухи об аварии винтокрылой машины, которая выполняла последний долг перед депутатом ландтага, передавали по радио и телевидению.

- Легкий ушиб, - объяснил любопытствующим полицейским аналитик. - Меня по ошибке запихнули в санитарный вертолет.

Но наедине с Ингой ему пришлось поведать кое-что об этом необычном рейсе.

- И ты решил больше никому, даже полиции, ничего не рассказывать? - вздохнув, спросила Фош.

- Почему же? Я рассказал старшему инспектору.

- Противный!.. - Инга острыми кулаками ткнула Виктора в грудь и предупредила его. - Ты появился вовремя. Нас всех вызывает комиссар.

В помещение вошел Кугель.

- Я не опоздал? - спросил он.

- Нет, - ответила Фош. - Но начальник не очень доволен ходом расследования.

- Что делать? - пожал плечами аналитик. - Скажешь ему, что пока идет процесс накопления фактов.

- Не думаю, что комиссар примет его восторженно.

- Это его проблема, - сказал Улисс. И в это время из-за стеклянной двери раздался начальственный рык: - Команда Фош! Пожалуйте сюда!

- Встретимся завтра в полдень, - на ходу произнесла Инга. - Возле супермаркета есть кафе...

- Почему завтра? - чуть ли не простонал Виктор.

- Я у мамы сегодня ночую, - тихо произнесла старший инспектор и добавила. – Она себя плохо чувствует.

Команда очутилась за рифленым стеклом двери.

Комиссар, сухо поздоровавшись, сделал многозначительную паузу, затем все-таки указал рукой на стулья.

- Мне уже вышестоящее руководство сделало внушение, - строго произнес он и задал риторический вопросы: - Где подозреваемые? Кто мне на это ответит?

- Я, - откликнулась Фош.

- Слушаю вас, старший инспектор.

- Я была подозреваемой!

Комиссар торопливо откликнулся на ее самокритичный выпад:

- Да, но мы уже обсудили данный вопрос.

- Всего лишь с вами, герр комиссар. Я хочу рассказать о своей роли в тот, злополучный вечер.

- Это я решил действовать, - поспешил вмешаться начальник. - Предположив, что будет совершено преступление, я попросил старшего инспектора сделать упреждающий маневр.

- На основании прослушки, причем, незаконной! - сказал Кугель, не скрывая раздражения, и добавил. - Это, чтобы потом можно было дать в газетенке Бронхейма победную реляцию о мудрых профилактических действиях городской криминальной полиции.

- Инспектор! Вы забываетесь! - повысил тон комиссар.

- Да, пожалуй, - согласился Георг.

- Все, кроме Фош, свободны, - пробурчал комиссар.

Улисс и Кугель вышли из кабинета.

Ади заворожил Еву. В тот вечер он в своей квартире рассказывал ей о чудесах света, об озере Лох-Несс, где обитает мифическое чудовище Несси, реликт арийских, нордических времен. Он говорил, что под его руководством Германия построит летательные реактивные аппараты, способные доставить человека на Луну, о том, что ему предназначено Судьбой, преобразовать мир...

«Кто я перед ним, цитирующим Гете и Шекспира, страстного любителя Вагнера? – думала, даже не смея вставить ни единого слова в этот, бесконечный монолог.

Нет, в тот вечер ничего не было!

Не было и в последующие вечера...

Браун ничего не понимала. «Почему Ади пренебрегает мной? – задумывалась она. – В его жизни было много молодых женщин. Почему он так холоден со мной?»

«Я пылаю, я горю, я сгораю...»

Когда Улисс и Кугель покинули здание, Виктор сразу же попросил:

- Выкладывайте, Георг, что у вас там, не томите душу.

- Откуда вы знаете, что у меня есть интересный материал?

- Вы светитесь.

- Свечусь? Что вы несете, Виктор?

- Это на самом деле так, герр Кугель. И данный свет очень даже благотворен. Он вызван сознанием хорошо сделанной работы, - подпустил легкую лесть аналитик.

Собеседники свернули в переулок.

- От вас не скрыться... - пробормотал инспектор. Но чувствовалось, что он польщен словами Улисса и поэтому, сделал ответный ход. - Я, как и условились, отловил ту девицу.

- Еву Фош, племянницу Инги Фош? - уточнил Виктор.

- Ее самую. Она работает продавщицей в галантерейном отделе универсама. Должен доложить, довольно смазливая девчонка. В чем-то она даже похожа на старшего инспектора.

- Конечно, не характером?

- Нет. Ева в этом плане противоположность Инги. Она довольно легкомысленна, в меру глупа. Короче, я с ней побеседовал, нажал, как следует...

- И...

- Не торопитесь, Виктор, - Кугель достал из кармана кителя пачку «Мальборо», вытянул сигарету, неторопливо просунул ее между губ, чиркнул зажигалкой и с видимым наслаждением затянулся.

- Все сыщики таковы! - рассмеялся аналитик.

- В каком смысле? - инспектор даже поперхнулся дымом.

- Вы любите дешевые эффекты.

- Дешевые эффекты! - осклабился Кугель и зашвырнул недокуренную сигарету под колесо стоящего рядом джипа, что для немца, в общем-то, совершенно нетипично. - Приходите вы, со стороны, - зашипел он, - и думаете легко объехать нас, серых. А мы тоже кое в чем разбираемся и кое-что умеем.

- И что, конкретно?

- Здесь замешано золото!

- Вот как?

- Не делайте удивленные глаза, герр Улисс! Вы, я считаю, не зря приехали к нам, в Германию.

- Да, я выиграл грант.

- Хо!.. Грант!.. Не верю я в эти совпадения. К тому же ФСБ что хочешь, может устроить!

- Объясните, герр Кугель! Какие совпадения, черт дери!

Собеседники перепирались на повышенных тонах. И старушка, которая рядом садилась на свой велосипед, со страхом посмотрела на них.

- Уверен, что и БНД интересуется вашей персоной, Виктор. Хотя, как специалист-розыскник, вы смотритесь неплохо.

- И на том спасибо, Георг. Осмелюсь доложить, не я сам навязался вам в компанию.

- Знаю. Видимо, в Мюнхене тоже идет своя игра. Я совершенно уверен, что золото интересует и службу безопасности.

- Далось вам это золото, - вяло проговорил Улисс. Затем он спросил:

- С чего вам, Георг, пришла в голову такая странная мысль: как-то сопоставить меня и БНД? Да ваши агенты и шагу не дадут сделать в сторону. Все подобные службы в своей сути одинаковы. Поэтому я и пасусь на вашем, криминальном поле.

- А интерес ФСБ? Интерес самой России?

- Несомненно, такой интерес имеет место. Золото, все-таки, наше! Но существует и некоторое джентльменское соглашение, рамки которого никто не имеет права переступать. С моей стороны всего лишь интерес, как проницательно вы изволили заметить. Да, имеется некоторое сочетание, скажем так, приятное и полезное. Но оно вынужденное, не более, - аналитик сделал паузу, давая возможность Кугелю усвоить услышанное, затем продолжил. - Не думаете ли вы, инспектор, что пресловутая длинная «рука Кремля» причастна к этому дерзкому преступлению?

- Конечно, нет... - осторожно начал свой ответ Георг. Было заметно, что он находится в состоянии прострации. Такое самочувствие боксера на ринге англичане называют «грогги».

Улисс, однако, четко озвучил свою позицию.

И своей страны.

И придется принять ее.

А куда деваться, работать-то все равно придется вместе?

Но «сюрприз» Виктору стоит преподнести.

Глава 18

Колонна, развернувшись в боевой порядок, катила по шоссе. Начало апреля не было жарким, но солнышко нагревало металл крыши «Хорьха» и в салоне автомобиля было тепло. Йозеф задремал, и мысли его унеслись к жене...

Фон Петцольд получил двухнедельный отпуск и отбыл из части, где служил, в фамильный замок в Алленвальд. Из родителей в живых осталась мать, седая, властная старуха, старающаяся держать родовое гнездо в надлежащем порядке.

С собой ее сын привез невестку. Мать долго разглядывала Гертруду, оценивая, затем поджала бескровные губы и произнесла:

- Добро пожаловать.

Супруга сына сделала книксен, и молодые поднялись в свою спальню.

- Она так посмотрела на меня, - сказала Гертруда.

- Обычно. Конечно, матушка ревнует тебя к своему единственному отпрыску, - ответил Йозеф и обнял жену.

- Не надо, - слабо отбивалась она. – Нам еще надлежит спуститься к ужину.

- У нас, дорогая, впереди еще сорок минут. Да и разве можно в чем-то отказывать члену СС, и не простому!

Да! Нельзя...

Где она, Гертруда, с кем? Неумолимое время разбросало людей, перемешало судьбы. И не до жены ему, фон Петцольду, штандартенфюреру СС, сейчас. Маркус Функ, один из тех счастливцев, которые могли ежедневно лицезреть Гитлера, сказал Йозефу на прощанье:

- В твоих руках судьба не только фюрера, но и всего мира.

Георг быстро вышел из состояния «грогги» и начал выдавливать слова осторожно, экономно, как обычно выдавливает чересчур бережливый немец зубную пасту из тюбика: ни больше, ни меньше:

- Не скрою, всем известно, что Вильгельм фон Петцольд ратовал за возврат ценностей, если они будут обнаружены.

- Ну, вот, вы и сами ответили на вопрос относительно моего участия в вашем расследовании. Вы довольны? - оживился Улисс.

- Не совсем, - Георг шумно вдохнул воздух, как бы набирая вместе с ним решимость. - Я внимательно изучил карту, доставленную из замка. Карта не совсем обычная.

- Неплохо, неплохо... - процедил аналитик.

- Естественно, фройляйн подробно описала мне всех, взявших у него копию странной карты. Кугель многозначительно замолчал, будучи весьма довольным произведенным им словесным апперкотом. Молчал и Улисс.

- Ну!.. - не выдержал инспектор.

- Я вас поначалу недооценил, Георг, - пожал плечами Виктор, затем твердо сказал. - Что это доказывает? Только то, что я был обязан все знать о бароне-гетеведе. О золоте сообщалось в прессе. Весь Алленвальд и близлежащие деревни только и говорят, что где-то в горах спрятан огромный клад. Неужели вы думаете, что я смогу раскопать его? Может быть, я увезу золото в своем чемодане?.. Закурите, Георг, - неожиданно предложил Улисс. - Нам с вами предстоит поговорить о более существенных вещах.

Кугель натужено засопел и вновь вытащил пачку «Мальборо».

- Слушаю, - буркнул он.

- Нам надо выработать совместную линию поведения в отношении фройляйн Фош, - миролюбиво предложил Улисс.

- Вашей любовницы! - кольнул его инспектор, закуривая в очередной раз.

- Не возражаю, если вам от этого легче. Вы, Георг, как человек, имеющий доступ во владения слухача Ноймана, должны выяснить - прослушивала ли старший инспектор запись, сделанную в вашей полицейской студии за день-два перед убийством.

- Какую еще запись? - Кугель нахохлился. Казалось, что он, как настоящая легавая, сейчас сделает стойку.

Русский не только отбил все атаки, но и идет в наступление.

Даже под собственную любовницу делает подкоп.

И мне этот парень нравится!

Но фрау фон Петцольд еще до окончания свадебного отпуска сына начала менять мнение о невестке, с выжидательно-снисходительного в сторону сугубо позитивного. Гертруда, несмотря на свою кажущуюся хрупкость, проявила твердость в обращении с дворецким и садовником. Женщины даже сошлись в любви к цветам! Оранжерея, в которой выращивались гиацинты, левкои и гладиолусы, приносила в бюджет замка неплохой доход. Правда, свадеб в последнее время было очень мало, но вот похороны случались почти каждый день. А как могут проходить похороны без цветов? И к тому же молодая невестка скрупулезно ругалась с молочником и булочником за каждый лишний пфенниг. Вскоре фон Петцольд получил известие из Алленвальда, что Гертруда ждет ребенка...

Потом дела закрутили Йозефа. Из полка охранной дивизии Нойвигу и ему, фон Петцольду, было предложено из Потсдама переехать в Аутсбург. Командир полка охранной дивизии, расположенной в Потсдаме, Питер Зикерс однажды вызвал в свой кабинет «боевых товарищей» и предоставил важному чину, одетому в штатское. Но за цивильной одеждой «берлинца» угадывалась образцовая военная выправка.

- Начался второй год войны с Россией, и вы мечтаете попасть на фронт, да? – спросил «важный чин», глядя на Нойвига и фон Петцольда сквозь монокль.

- Так точно! – молодцевато крикнули приятели.

- Похвальное рвение, - похвалил их гость из Берлина и сказал. – Для таких образцовых членов СС есть дела важнее, чем просто воевать. – Он обратился к Зикерсу. – Оформляйте!

Так Нойвиг и фон Петцольд попали в засекреченный исследовательский аутсбургский концентрационный лагерь.

- О какой еще записи вы говорите? - переспросил Кугель у Улисса.

- Дитрих, дворецкий, слышал телефонный разговор нынешнего хозяина замка с фройляйн Евой: «Отец вышел на огромные богатства. Мне только непонятно, зачем он хочет впутать в это дело правительство?» Племянница Инги засомневалась в достоверности информации. Тогда Лео сказал: «Я, лично, видел эту карту собственными глазами».

- Интересно, интересно... - пробормотал Георг, совсем забыв о сигарете. - Надеюсь, вы выяснили у нынешнего фон Петцольда, каким образом он умудрился лицезреть карту?

- Да. Самым естественным. Отец показал ее сыну, сказав при этом: «Лео, согласно закону, четверть стоимости будет наша».

- Выходит, четверти сыну показалось мало.

- Это одна из версий. Я подозреваю, что Лео установил микрофон.

- Но он, конечно же, все отрицает! - подхватил Кугель. - Прекрасная работа, Виктор! Я, признаюсь, не сумел наладить нужный контакт с Дитрихом. Беднягу даже трясло от страха.

- Вы умеете напустить страх, - улыбнулся аналитик. - Но в таких деликатных делах важна и другая сторона, доверительно-поощрительная.

- Кнут и пряник? Злой и добрый следователь?

- Именно.

- Учту, герр Улисс. Но и у меня есть кое-что, - сигарета обожгла пальцы Кугеля, и инспектор отправил очередной окурок под джип. - Прослушивающие устройства продаются в специализированном магазине, причем только с разрешения полиции.

- Ого! И у вас имеются ограничения.

- Не совсем так, просто покупатель заносится в базу данных нашего компьютера. И мы этого некто выявим! Пока продолжайте свое дело?

- Какое дело?

- Крутите любовь.

- Спасибо, Георг, за разрешение. Я, признаться, ожидал, что вы скажете: «Продолжайте секс».

- Я не пошляк. К тому же Инга Фош мой прямой начальник. А у нас, немцев, отсутствует дух вольнодумства.

- Вы, лично, в этом отношении ближе к русским! - рассмеялся аналитик. - Мне про вас такое наговорили!

- Какую-нибудь гадость, наверное.

- Нет! Просто ваши резкие высказывания у многих полицейских на устах, как нечто экстраординарное.

- Я привык говорить то, что думаю, - ответил, польщенный, инспектор.

Улисс и Кугель распрощались.

Инга, понимал Виктор, гипотетически могла убить старого барона. Но, - нужен мотив! Насколько Улисс понимал людей, Фош не могла этого сделать даже за столь крупный куш. Она - совсем другая. А в женщинах, особенно любящих, Виктор никогда не ошибался.

Настоящая любовь не позволяет лгать.

Да, но только настоящая...

Аналитик входил в холл пансионата. Большая Берта, по обыкновению, копошилась за стойкой. Эльза, поливая из пластмассового ковшика фикус, кокетничала с одним из постояльцев. Это был бравый господин средних лет с кавалерийскими усами. Но Эльза оторвалась от беседы с ним и осчастливила Виктора белозубой улыбкой.

- Герр Улисс, а вы не ночевали у нас, - многозначительно пропела она.

- Эльза! Прекрати! - хозяйка пансионата «Эдельвейс» строго призвала горничную к порядку.

- Я просто констатировала факт, - огрызнулась Эльза, вновь поворачиваясь к стоящему рядом с ней «кавалеристу».

- Не твоего ума дело: где ночевал клиент, - более мягко сказала Большая Берта, но и в ее поблескивающих глазах сквозила явная заинтересованность.

- Ничего, фрау Берта, фройляйн права в главном - я отсутствовал, - примирительно произнес Улисс, поднимаясь на свой этаж.

Горничной, конечно же, не полагалось делать подобные замечания ни при каких обстоятельствах. Похоже, что взаимоотношения работодателя и подчиненной, очень своеобразны. Каковы они на самом деле? И почему Эльза допускала в присутствии хозяйки непозволительные вольности?

Вопросы как бы вонзились в подкорку, чтобы потом, при помощи ожившей интуиции, войти непосредственно в сознание. Вроде бы мелочь, но на подобных штришках и полунамеках как раз и строятся нужные разгадки.

В номере Улисс принял душ, побрился, надел свежую рубашку и повязал новый галстук. Затем он позвонил Кугелю.

Георг, как удачно оказалось, в это время в очередной раз беседовал с племянницей Инги.

- Узнайте у Евы, - попросил аналитик, - знакома ли она с Эльзой Шмидт?

Через пару минут инспектор сообщил по телефону:

- Да. Они знакомы. А почему вас, Виктор, это интересует?

- Пока и сам не знаю. Спасибо, Георг.

- Кушайте на здоровье, - сострил Кугель.

- Постараюсь. - В тон ему откликнулся Улисс.

Затем он сделал звонок Бронхейму:

- Курт? Это Улисс. Мне необходимо поговорить с вами для выяснения кое-каких деталей, связанных с убийством барона.

- Приезжайте в редакцию.

- Хорошо. Через пятнадцать минут буду у вас.

Виктор запер дверь номера и спустился на первый этаж. Эльзы и «кавалериста» здесь уже не было. Хозяйка «Эдельвейса» что-то сосредоточенно подсчитывала на карманном калькуляторе.

- Извините, фрау Берта, а куда делся мой сосед, коммивояжер? - как бы, между прочим, спросил аналитик.

- Герр Грофф вчера съехал от нас.

- Понятно... - протянул Улисс и вышел на улицу.

Служба безопасности сменила тактику. Теперь Виктора «вели» неназойливо и почти незаметно. И все-таки интерес БНД к его особе радовал аналитика: в какой-то мере он находился под защитой!

До поры, до времени.

Только, когда придет эта пора?

Но постепенно все наладилось. Мать и жена нашли общий интерес: любовь к цветам, особенно к левкоям, которые, несмотря на военные годы, росли в неплохо оборудованной оранжерее. Кстати, левкои и гладиолусы приносили неплохой доход. Если свадеб случалось в округе очень мало, то людей хоронили, чуть ли не каждый день. А какие же похороны могут быть без цветов? Но при всей своей хрупкости, Гертруда обладала решительным характером. Садовником и дворецким она управляла с истинно немецкой требовательностью, отчаянно ссорилась с молочником за каждый лишний пфенниг при покупке молока. И мать оценила это.

- Ты, Йозеф, кажется, нашел себе неплохую жену. Впрочем, разве за такой короткий срок можно рассмотреть: что в дальнейшем выйдет из нее вертихвостка или добропорядочная фрау.

- Фрау, конечно же! – рассмеялся фон Петцольд, целуя мать в морщинистую щеку.

Это была прощальная сцена...

Уже отбывая к месту нового назначения, через месяц после столь памятного отпуска, Йозеф получил письмо: Гертруда беременна...

Редакция газеты «Новости Алленвальда» находится в нескольких кварталах перед ратушей. Туда как раз пятнадцать минут спокойного хода.

А вот и местная масс-медийная обитель.

Это небольшой дом. В полуподвальном помещении расположились журналисты. В комнате, через которую надо подняться в кабинет редактора, двое газетчиков о чем-то яростно спорили между собой. Улисс веско произнес:

- Мне к Бронхейму. Назначено на это время.

- А... - протянул один из спорщиков и вспомнил. - Да. Редактор предупредил о вашем приходе.

Курт грузно поднялся из-за стола, подал аналитику крупную ладонь, которая после рукопожатия повернулась направо.

- Садитесь.

Улисс сел на расшатанный стул.

- Фройляйн Фош рассказала в присутствии комиссара о своем и вашем участии в том, памятном вечере в замке, - начал разговор Виктор.

- Она... рассказала? - округлили глаза Бронхейм, затем резко вскинул их. - Значит, ни на Ингу, ни на меня не падают подозрения?

- Конечно, нет. Ваши помыслы почти чисты.

- Почти? С каких это пор добыча информации является низким явлением? Наши конкуренты готовы бы сами грохнуть кого-либо ради дешевой сенсации!

- Может вы, Курт, преувеличиваете?

- Газетчики все таковы! Правда, кроме нас, нашей газеты.

- Вы, надо полагать, чистюли?

- В некотором роде.

- Так я вам и поверил, - хмыкнул Улисс.

- Ваше дело. Нам читатели верят, а это главное. Вот, в прошлом году мы начали репортаж о перехваченной полицией крупной партии оружия. Так нас потом к нему и близко не подпустили, хотя общественное мнение было взбудоражено. – Бронхейм вытащил из шкафа тощую папку.

- Вот они, послания с угрозами.

Аналитик взял папку, начал просматривать письма. Корявым, явно измененным почерком в одном из них было написано: «Забудь о золоте. Оно наше. Во втором к этим словам добавлены еще три: «Если начнешь дергаться, мы тебе вколем тетразитин». Виктор спросил:

- Что это такое: «тетразитин»?

- Я провел небольшое расследование. Этот препарат называется «сыворотка правды». Человек расскажет все, что он знает, без утайки. В исключительных случаях тетразитин употребляется для лечения буйнопомешанных.

- Понятно, Курт... А можно ли сделать с этих бумажек дубликаты?

- Да вот они, я их заранее изготовил, - ответил Курт и вынул из папки ксерокопии.

- Вас золото, вижу, интересовало?

- Конечно!.. Это был бы материал века!

- Вы, герр Бронхейм, конечно и в архив обращались?

- Как бы ни так! Иоганн Рунге на дух не переносит газетчиков. Я просил Ингу сходить туда.

- Ясно. А я думаю, чего это вдруг Фош заинтересовалась золотом... Ну, я пошел, - Улисс встал. - Спасибо за ксерокопии.

- Если что надо, заходите, - Курт вновь подал свою могучую длань.

Глава 19

Нужны ли чувства типа любви эсэсовцу? В высшей школе «Черного ордена» всячески стремились подавить подобные проявления. Понятно, существовала любовь к Родине, к германскому народу. А к конкретной женщине? Что может такая любовь дать будущему сверхчеловеку? Она только свяжет его, приземлит. Да и женщина все же, более низкое, менее устремленное, чем мужчина, существо.

Согласно инструкции Генриха Гиммлера, жена члена СС «должна иметь нордические черты лица, хорошо знать историю, владеть иностранными языками, уметь ездить на лошади, плавать, управлять автомобилем, стрелять из пистолета, образцово вести хозяйство и уметь готовить».

Имеется прекрасная, точная формула настоящего призвания немецкой женщины. Ее озвучил кайзер Вильгельм 11: «Четыре К»: Kinder, Kiiche, Kleider, Kirche – Дети, кухня, платья, церковь!

И Гертруда понимала это. Она не донимала мужа доказательствами проявления любви, как некоторые другие, совершенно недалекие жены. «Что же, таков мой удел, - говорила она. Но иногда, в минуты особой близости, добавляла. – И все-таки, я знаю, между нами есть чувство, причем особое, такое, как между нашим Адольфом и Евой Браун».

Многие немецкие женщины страстно хотели бы отдаться фюреру. Но, как истинный вождь нации, как эталон Сверхчеловека, «наш Адольф» до сих пор оставался холостяком, а значит, потенциально, доступным для любой женщины. Про Браун в Третьем Рейхе знали немногие. Дядя Гертруды служил в ближайшем окружении Гитлера, и кое-что рассказал своей племяннице. Ходили и слухи, глухие, невнятные, о странностях интимной жизни фюрера. Но тех, кто слишком распускал язык, забирали в гестапо...

Перед свиданием с Ингой у Виктора еще было достаточно времени, и он позвонил Кугелю.

- Я слушаю, - пророкотал в трубке низкий голос инспектора.

- Это Улисс. Есть дело. Где вы сейчас?

- Еду на своей машине по Алленвальдштрассе.

- Я жду вас у Ратуши.

- Хорошо, через пять минут встретимся.

«Фольксваген» инспектора прибыл в строго назначенное время. Георг вылез из автомобиля, подошел к аналитику и спросил:

- Что-либо накопали?

- Есть кое-что, - ответил Улисс и подал Кугелю ксерокопии писем с угрозами.

- Я их возьму, - сказал инспектор. - Проведем графологическую экспертизу, может быть засветится кто-то из наших «клиентов».

Георг, пребывая в хорошем настроении, сообщил, что Инга ведет разработку всех участников того, злополучного вечера, которым предъявлена подписка о невыезде. А он, Кугель, занимается «нашими молодухами». И довольно успешно: Ева Фош и Эльза Шмидт познакомились у байкеров. Горничную, также, знает и Лео. Более того, Ева подозревает, что молодой фон Петцольд изменяет ей с «этой сучкой». Выходило, что фройляйн Шмидт могла знать тайну запасной двери!

- Я спрошу у молодого барона о данном предположении. Если на Лео поднажать, он запросто расколется, - заявил Кугель.

И тут ожил телефон.

Звонила Инга.

- Вы с оба подозреваете меня! – гневно начала она разговор. – Мне Нойман доложил о том, что Кугель выписал все дни и часы моего посещения в отделе прослушивания!

- Но есть некоторые вопросы, и на них пока нет ответов.

- И ты туда же! А я тебе, Виктор, так верила!..

Телефон замолчал.

Вот и первая размолвка. Что же, видимо такова логика развития так называемой спирали любви. Придется смиренно ждать, когда виток этой спирали займет более благоприятное положение. Пока же, из нынешнего состояния можно сделать кое-какие выводы. И они не совсем утешительные. Есть улики, к счастью косвенные. И они пока работают против Инги.

Как нынче выражаются молодые: так в чем здесь фишка? И есть ли она вообще?.. Есть! Племянница!.. Убить барона могла и Ева. И это довольно заманчивая версия. И она жизненна, тем более что именно Петцольд-младший установил микрофон в кабинете отца. Надо только хорошо дожать Лео.

Гитлер не был холоден к своей Патшерль – Киске. Напротив, он делал все, чтобы разжечь чувственный огонь Евы. Но, как величайший в мире человек, он не обременял себя обычной, примитивной эротикой.

О, Ади был выше этого! Просто, Патшерль тогда не понимала его. Это потом пришло ясное понимание: «Ади – совершенно другой...»

А тогда первая настоящая чувственная ночь потрясла Еву.

Гитлер медленно раздел ее, лег прямо на пол. Магнетическим голосом Ади приказал Патшерль встать над ним. О, Боже! Он рассматривал гениталии своей возлюбленной, раздвигая их тонкими пальцами. Затем он потребовал, чтобы Ева... помочилась прямо ему на грудь.

-Нет, Ади! Что ты со мной делаешь? – со страхом закричала Ева.

Но Гитлер опытным движением обеими руками сильно сдавил низ ее живота.

И Браун непроизвольно помочилась на него!

Гитлеру застонал в экстазе.

- Ты превосходна и, главное, послушна, - сказал он ей, выйдя из ванны. – Ты всегда будешь моей.

Улисс по мобильнику позвонил Кугелю:

- Георг, вы?

- Да.

- Вы узнали насчет микрофона и прочего спецснаряжения?

- Я как раз нахожусь в этом самом магазине. Так вот, передо мной запись в журнале: «Оборудование продано старшему инспектору криминальной полиции Инге Фош». Виктор, вы слышите меня?

- Слышу.

- Ваш вывод?

- Я только что имел беседу со старшим инспектором, и мы крупно повздорили.

- Вы сказали Фош о наших... предположениях?

- Точнее, о подозрениях. Давайте называть вещи своими именами. Я обязан был это сделать.

- И она... Впрочем, я представляю.

- Правильно представляете, герр Кугель.

Еще бы, Георг хорошо знает характер Фош.

А он, Улисс?

Что конкретно известно об Инге? Хороша собой, умна, и все...

Для любви, вроде бы, достаточно.

Но еще существует и истина...

Глава 20

- Не нравится мне это дело, - сказал Кугель. - Мне кажется, нам еще грозят сюрпризы. А я их не люблю. Хотя... без них жизнь была бы скучной.

- Вы философ, Георг, - заметил Улисс.

- Доморощенный! - засмеялся инспектор. - У меня полицейская, бульдожья философия.

- У вас и хватка бульдожья.

- Спасибо, Виктор. Но не перехвалите. Комиссар зачастую по-другому смотрит, особенно, когда на шее висит нераскрытое дело.

- В России оно так и называется: «висяк». Не переживайте, Георг, с начальственной колокольни все видится в ином свете.

- Тогда, выходит, солидарность, воспетая марксистами, существует.

- Ну, да, хотя бы у бедных копов. В нашей стране их, кстати, называют: «менты».

- Менты?

- Просто, «милиционер» – трудно выговариваемое слово. - То, что иногда милиционера называют «мусор», аналитик дипломатично умолчал. Немец никогда не поймет неуважение к человеку в мундире.

- Вы, Виктор, в ФСБ из ментов перешли? Я мельком просматривал ваш послужной список.

- Да. Я также был старшим следователем областной прокуратуры.

- Уверен, вы были хорошим следователем.

- Не без того. Это потом я приехал в Москву.

Его жена умерла от элементарного недосмотра медперсонала роддома - внезапно открылось сильное кровотечение. И, как еще один удар судьбы для Улисса - недоношенного ребенка не удалось спасти.

Вот тогда-то и пригодилось предложение Владимира Ивановича - переехать к нему, в Москву.

Здесь, в суматошном мегаполисе, со временем удалось забыть свою прежнюю жизнь.

Так ли, Одиссей?

Не кажется ли тебе, что ты влюбился в Ингу, потому, что немка похожана Юлю?

Если так, то ничто не забыто...

Так!

В Аутсбурге, крохотной дыре, где вот уже три года служил фон Петцольд, единственным стоящим развлечением охранников концентрационного лагеря было посещение борделя. О! Заведение фрау Штайнер никак нельзя было назвать публичным домом. Да, это был настоящий дом для эсэсовцев, населенный не только красивыми, но и вышколенными «дамами», чаще, в обиходе, называемыми «девочками»...

Бронетранспортер охранения угрожающе развернул пулемет в сторону пролеска. Там, за буковыми деревьями прятались автомобили. Коротко взвыла сирена и, согласно диспозиции, мотоциклы устремились навстречу непонятному скоплению машин. Вся колонна спецрейса «069», не снижая скорости, мчалась по шоссе. Если дорога была заминирована, то удар должны принять на себя бронетранспортеры. Но тревоги оказались напрасными. Потенциально опасный участок был пройден, мотоциклисты спешили обратно в строй. Оберштурмфюрер Хильгрубер подкатил на своем трофейном «Пежо» к командирскому «Хорьху».

- Герр штандартенфюрер! – прокричал он. – Тревога оказалась ложной. Это перебазируется один из крупных землевладельцев! – Он хочет сдаться американцам. – Командир охранения добавил. – Может, расстрелять перебежчиков?

- Нет, - решил Йозеф. – Нам лишний шум ни к чему.

Машина Хильгрубера выехала на обочину. Минер вылез из нее и начал отдавать приказания подчиненным.

Воспоминания были утрачены. Впрочем, разве они существенны? Так...

 

Однажды Нойвиг уговорил фон Петцольда «сходить в заведение фрау Штайнер», которое в Атсбурге официально называлось: «Ночной офицерский клуб».

- Посидим, отдохнем. Здесь, в лагере, нервы слишком уж напряжены. Ты, Йозеф, как, согласен?

- Нет, Отто. Я не готов.

Разговор проходил в доме командного состава, где командир отдельного батальона и начальник штаба были соседями. Они иногда заходили друг к другу, чтобы после утомительного рабочего дня выпить шнапсу или баварского пива. Неофициальная обстановка располагала свободную беседу на любую тему. Но, как-то Йозефу не хотелось идти, в пусть и роскошный, но все-таки бордель.

- Старина, - похлопал давнего приятеля по плечу Отто. – Гертруда твоя далеко. А ты – солдат фюрера, его верный гончий пес. Как ты сможешь выполнять свои служебные обязанности, когда жена далеко, и некому утешить тебя, приласкать?

- Да, но...

- Йозеф! Какое «но»? Вспомним молодость, наши бурные романы с девочками из «Гитлерюгенда», повеселимся на славу!

В общем, уговорил тогда Нойвиг фон Петцольда...

- Что с вами, коллега? - удивленно спросил Кугель. - Вы определенно витаете в облаках.

- Простите, я слегка задумался, - ответил Улисс.

- Не о похоронах ли депутата? Я краем уха слышал, что на них случилось чрезвычайное происшествие: исчез мертвец! А как вы сумели выбраться из передряги? Небось, сумели заранее вычислить противника?

- У вас, Георг, буйная фантазия, - засмеялся аналитик, затем все-таки признался. - Было там кое-что. Но все, как видите, обошлось. И полиции совсем не надо вмешиваться.

- Понял, Виктор. Комиссар тоже постарался не раздувать дело. Тем более что сама вдова барона попросила об этом. А потом и мертвец обнаружился.

- Как это?

- Чех позвонил в «Горный приют» и сказал, что срочно уезжает. А из отеля нам сюда сообщили. - Кугель покачал головой. - Не нравится мне, когда мертвые оживают...

В «вычислении», упомянутом Георгом, очень даже помогли знания и практические навыки, полученные Улиссом на высших академических курсах ФСБ.

Преподаватель психологии Наталья Сергеевна как-то рассказала слушателям поучительную историю, произошедшую с одним разведчиком, впоследствии довольно известным.

Это была первая «ходка» агента за кордон. Группа сопровождения высадила новичка из поезда. Момент пересечения границы (способ до сих пор засекречен!) прошел, как говорится, без сучка и задоринки. «Наш человек», по сути, еще дилетант, остался один на станции, разумеется, с тщательно проработанной «легендой».

И тут к нему подошел совершенно незнакомый человек и на чистейшем русском языке спросил: «Послушай, братан, где здесь можно отлить?» Разведчик машинально ответил, совсем забыв о «легенде», конечно же, по-русски, затем сел на скамью в пристанционном сквере и стал ожидать ареста. «Все! Провал...» - Крутилось у него в голове.

Горе-агенту вспомнился в это время знакомый еврей-портной, который, несмотря на сорок лет проживания в России, выдавая клиенту готовую продукцию, неизменно говорил: «Возьмите ваши бруки». Вот эти самые «бруки» сейчас и выперли. По ним, родным, за границей разведчик-новичок и был безошибочно признан русским.

Раньше «Дуньку» из России легко было вычислить за пресловутым «бугром». Это шло еще от романа Алексея Толстого «Петр Первый», со знаменитой фразы: «Пустите Дуньку за границу». Сейчас «братан» русский почти не отличим среди прочего западного люда по одежде. Но для внимательного глаза всегда существует это крохотное «почти». «Бруки», и в Африке «бруки»...

О людских характерных эмоциях и способах преодоления последствий их проявления очень увлекательно повествовала на занятиях преподаватель курсов Наталья Сергеевна. Она рассказывала о многочисленных способах и вариантах завоевания женских сердец, о специфических, интимных вещах, о которых мужчины не имели и малейшего представления. Наталья Сергеевна рассказывала о женских пристрастиях и привычках, о различных моделях сексуального поведения женщин, о множестве мелочей, связанных с прекрасной половиной человечества. «Разведчик проваливается как раз на незнании деталей», - неоднократно повторяла она.

Преподаватель рассказала слушателям один из таких, ставших «хрестоматийным», случаев. Наш агент, довольно опытный, заполняя анкету в крупном международном отеле, машинально начертил цифру семь с поперечной перекладиной. Портье учтиво поинтересовался у клиента: «Мсье, очевидно, славянин?» Незадачливому постояльцу пришлось срочно убраться из портового города, где сконцентрировались интересы разведок многих государств. Перекладина в написании семерки, не применяющаяся на Западе, оказалась сродни «брукам»!

И это не анекдоты про шпионов.

Это – реалии ихжизни.

Глава 21

Фрау Штайнер, за день предупрежденная телефонным звонком, приняла высокопоставленных членов СС с подобающим пониманием и тактом.

- Наше заведение для всех остальных закрыто, - она хохотнула, - на профилактику. – И вкрадчиво зашептала. - Есть новое поступление. Две девочки высшего разряда, еще невинные!

- Ого! – присвистнул Отто и добавил. - Но что нам с ними делать? Полночи уговаривать?

Пышнотелая фрау Штайнер сделала постное лицо, изображая оскорбление собственной невинности, про которую ходили легенды. Каждого из вновь прибывших молодых офицеров хозяйка стремилась «опробовать» сама. И при этом уверяла «счастливчика», что он у нее «всего лишь второй в жизни». Существовала даже забавная игра под названием: «Найди Первого».

- Как так можно? – укоризненно, но в то же время тактично спросила фрау Штайнер и убедительно ответила на вопрос Нойвига. – Мы эту пару отобрали из добровольцев. Да, да! Не удивляйтесь, господа! Девочки горят желанием «помочь членам СС в их нелегкой службе во славу фюрера и рейха». И, к тому же, они обучались всему на специальных манекенах.

- Так мы будем замещать их, эти манекены? – раздражительно произнес фон Петцольд, представляя себе «девочек» на тренировках.

Но Нойвигу такой оборот дела понравился.

- Чего ты напыжился, Йозеф? – засмеялся он. – СС легко берет любые преграды, даже невинность! Вперед!

Йозеф и Нойвиг поднялись на второй этаж «Ночного офицерского клуба».

Сегодня опять приходится рысачить, наматывая на скутере километры. Но, известно, волка ноги кормят. Игорь не только выследил Эдди и Арнольда в Мессингбурге, но и обнаружил добавочный след. Двое мужчин явно интересовались «друзьями». Игорь узнал в них «посетителей» двухэтажного коттеджа алленвальдского отделения спецслужбы. Но Эдди и Арнольд там же, в рудничном поселке, оторвались от агентов и проследовали к горе Гипфель, где и скрылись в ее чреве.

Глава 22

Улисс был разбужен яростным верещаньем телефона. Он машинально схватил трубку, просипел в нее:

- Слушаю вас.

- Виктор, это Георг. Одевайтесь, через десять минут я подъеду к вашему заведению.

- А что случилось?

- Скончался Эрих фон Петцольд.

- Дед Лео?

- Да.

- Понятно, - аналитик опустил трубку на рычаги и начал собираться.

Собственно, понятного ничего не было. Умер почти девяностолетний старик, ну и что? Все рано или поздно умирают, таков непреложный закон жизни. За все приходится платить по счетам. За само рожденье и право жить мы, в конце концов, платим смертью. Но, долой пессимизм!

Смерть задержавшегося на этом свете бывшего эсэсовца представляет ему, Виктору, отличный шанс встретиться с Ингой. Такова диалектика жизни: трагедия одного дает жизненный импульс другому.

Справедливо ли это?

Смотря, с какой точки зрения смотреть.

Девочки оказались красивыми, с точеными фигурами. Одна блондинка, другая шатенка, и это придавало особую пикантность грядущему приключению. Они вели себя скромно, даже с некоторым достоинством. И говор был у них разный: у шатенки баварский, у блондинки берлинский.

- Вы, господа, надеемся, не сразу... начнете, - со значением произнесла блондинка.

- Да, - подхватила напарница. – Нам немного не по себе.

- А мы сейчас выпьем хорошего коньяку, - заявил Нойвиг.

- Не переживайте, спешить не будем. Мы знаем, как вести себя с порядочными девицами, подхватил фон Петцольд.

В номер доставили выпивку, закуску. Патефон заиграл модный парижский шансон. Жизнь закипела!

- Кто, с кем? – деловито спросил Отто. – Мне хотелось бы с блондинкой.

- Хорошо, - ответила блондинка. – Мы за вольный выбор настоящих арийцев. Особенно, таких, как вы.

Она подсела к Нойвигу и положила горячую ладонь ему на низ живота...

Французский коньяк ударил в голову, и обе «преграды» были устранены! Потом, как в молодые годы, Отто и Йозеф обменялись добровольцами сексуального фронта...

Гуляли до утра.

Через семь минут Улисс спустился в холл. Здесь никого не было. Большая Берта и Эльза спали в своих комнатах. Проживающие в пансионате имели ключи от входной двери, чтобы в ночное время не беспокоить обслуживающий персонал. Правда, постоялец из комнаты номер четыре как-то поведал Виктору, что хозяйка не оставляет без присмотра ни на минуту свое заведение. Она наблюдает через монитор за любым входящим или выходящим из «Эдельвейса». «Все очень просто, - указал он пальцем на едва различимый телеглаз, вмонтированный в панно - вид на горы. - Большая Берта делает это, даже лежа в постели».

Аналитик отомкнул замок и вышел на улицу. Огни рекламы струили мертвящий свет на лица домов, имеющих в ночи диковато-мрачное выражение. Со стороны гор тянул довольно свежий ветер, и Улисс обрадовался тому, что надел теплую куртку из синтетики, а не пиджак. Вот, пожалуйста, - радость! Много ли человеку надо, чтобы иметь ее?

Но тут его мажорный настрой прервался рыком автомобильного мотора. Отчаянно взвизгнув тормозами, «Фольксваген» дернулся, как стреноженный конь и прекратил свой бег в ночи. Кугель с купеческим размахом распахнул дверь машины и громко произнес:

- Привет! Садитесь!

Улисс уселся рядом с инспектором. Стальное сердце автомобиля вновь забилось учащенно. «Фольксваген», заурчав, как голодный кот, резво рванул с места и понесся по ночному Алленвальду.

- Старик Эрих умер естественной смертью? - задал аналитик наводящий вопрос.

- Вот это мы и должны выяснить.

- В три утра?

- Уже три двадцать шесть, - педантично ответил Кугель и замолчал, занятый дорогой. Но все-таки он решил удовлетворить любопытство напарника. - Мне позвонили из управления, оказывается, Эрих фон Петцольд упал во время вечерней прогулки и разбил голову. Может быть, это не случайность.

- Вы думаете, божьему одуванчику помогли упасть?

- Не исключено.

- Расскажите-ка, Георг, подробней об этом происшествии, - попросил аналитик.

- Рана оказалась очень глубокой. Судмедэксперт уже успел дать предварительное заключение: от простого падения такого не должно быть. Динамика событий такова: деда нашли лежащим в луже крови, причем сиделка буквально на минуту отошла к другому пациенту. Его отправили в городскую больницу, где в двадцать три сорок семь он и испустил дух.

- Теперь я понимаю ваше рвение, инспектор. Мы с вами должны действовать по горячим следам.

- Соображаете! - удовлетворенно осклабился Кугель.

По его тону выходило, что Инги Фош в заведении доктора Витгоффа не будет. Этот факт слегка огорчил Улисса. Но сейчас не время для сантиментов!

Вскоре фары высветили высокую каменную ограду и глухие металлические ворота в ней. Инспектор притормозил у будки охраны, выступающей из стены, опустил дверное стекло машины.

Упитанный цербер, видимо только что разбуженный рокотом мотора, степенно вышел, переваливаясь с боку на бок на ревматических ногах, подошел к подъехавшим, внимательно всмотрелся в удостоверение инспектора, подсвечивая себе фонариком. Затем он вернулся в сторожку, и половинки ворот, лязгнув, разъехались. «Фольксваген» побежал еще дальше, к главному корпусу учреждения.

Здесь, на стоянке, матово серебрились в свете луны длинный лимузин, три велосипеда и мотоцикл. «Фольксваген» скромно притулился к своему молчаливому собрату и тоже затих.

Ночные сыщики вылезли из его чрева на свежий воздух и прошли к стеклянной двери центрального входа. Инспектор долго нажимал пуговку электрического звонка, пока не появился заспанный громила в униформе. Охранник вопрошающе дернул вверх кудлатой головой. Кугель приставил к стеклу свое удостоверение. Лицо громилы приняло более осмысленное выражение, и дверь распахнулась.

- Где доктор Витгофф? - спросил Георг.

- Он в своем кабинете на диване сегодня ночует из-за этого случая, - ответил охранник.

Кугель и Улисс поднялись на второй этаж. Видимо, здоровяк позвонил главврачу, так как герр Витгофф встретил сыщиков уже в бодрствующем состоянии. Доктор, прикрыв ладонями длинное лицо, жалобно прошептал:

- У нас такого раньше не было.

- Нам надо осмотреть место падения фон Петцольда, - сказал Георг.

- Сейчас? - искренне удивился главврач.

- Утром все здесь затопчут.

- О, понимаю... Но мне кажется, произошел банальный несчастный случай.

- Мы сами определим, так ли это! - отрезал Кугель.

Втроем они вышли наружу, свернули на боковую аллею.

При свете фонаря на бордюре было хорошо видно темное пятно застывшей крови. Кугель и Улисс долго ползали в радиусе двух метров от пятна. И, вдруг, инспектор радостно закричал:

- Есть! Нашел!

Он указал пальцем на заколку для волос.

- Ищите женщину, - процитировал Виктор известное французское выражение.

- Может она здесь давно валяется, - неуверенно произнес доктор Витгофф.

- Разберемся! - удовлетворенно хмыкнул Кугель, игнорируя мнение дилетанта. Он осторожно, как величайшую драгоценность, подцепил пинцетом предполагаемую улику и опустил ее в полиэтиленовый мешочек.

Его предосторожность была понятна Виктору. Упругая стальная полоска могла иметь хотя бы отпечаток фрагмента одного из пальцев ее владелицы.

Кугель и Улисс оцепили желтой лентой и надписями вдоль нее «Полиция» место происшествия. Со стороны клумбы ленту прихватили скотчем к кустам, а со стороны заасфальтированной дорожки к стульям, которые принес охранник. Насмерть перепуганная Норма Крисс не смогла ничего добавить существенного к рассказу главврача. Но заколка сиделке не принадлежала!

- Они здесь все чокнутые. Ничего путного не добьешься, - чертыхался инспектор. Но говорил он это тихо, чтобы не слышал доктор Витгофф.

- А чей вон тот мотоцикл? - поинтересовался у главврача Виктор.

- Вчера вечером к нам на плановый осмотр приехала Эльза Шмидт. Как раз к ужину.

- Эльза Шмидт? А не работает ли она в пансионате «Эдельвейс»? - спросил аналитик, предвкушая удачу.

- Да. Именно там, - ответил доктор Витгофф.

Улисс и Кугель переглянулись. Может быть ниточка вот она, совсем рядом?

- Стоп! - Георг вперил тяжелый взгляд в главврача. - Кто еще вчера неожиданно посетил вашу больницу?

- Старший инспектор полиции Фош и ее племянница.

- Тоже на мотоциклах?

- Да.

- Что и требовалось доказать! - воскликнул Кугель с радостью иллюзиониста, проведшего трудный, но удачный фокус.

Напарники пошли по дорожке к автостоянке.

- Инга Фош. Она везде фигурирует. - Многозначительно произнес инспектор, закуривая сигарету.

- И ее племянница... Какая связь, кроме того, что они родственники, привела их сюда? - спросил Улисс.

- Цель ясна: тетя хочет излечить Еву от наркотической зависимости. Но могла ли кто-нибудь из них укокошить старика, это - вопрос.

Рассветало. Взошло солнце. Природа тотчас ожила: защебетали птицы, в воздухе закружили шмели и бабочки. И, казалось, какое ей дело, природе, до бессмысленного людского мельтешения?

- А ты упирался! Видишь, как все прекрасно прошло! И не такие эти девочки неумехи, как можно было предполагать, - удовлетворенно сказал Нойвиг, когда товарищи возвращались в лагерь в автомобиле командира «Великой Готии».

- Мы, Отто, заменили им эти дурацкие учебные пособия, - в тон ему откликнулся фон Петцольд.

- И довольно неплохо! Мы с тобой, Йозеф, показали настоящий класс!

За сохранность тайны можно было не беспокоиться. Хотя... отъезд без шофера в город командира и его начальника штаба не остался незамеченным. В Аутсбурге существовала хорошо развитая сеть слежки. Дело в том, что концлагерь был особым, а, значит, весь его персонал подпадал под высший гриф секретности.

Нет, вышестоящее начальство походом в «Ночной офицерский клуб» не удивить. Наоборот, Гиммлер с согласия фюрера решил после войны для членов «Черного ордена» официально установить двоеженство. Существовало также положение, что всякий солдат, прибывший с фронта в отпуск, или находящийся в Фатерлянде на излечении после ранения, не должен иметь отказа от девушки или женщины, приглянувшейся ему. Конечно же, если эта особа не была занята «служением» другому мужчине.

Руководители Третьего рейха всерьез заботились о генофонде нации. Правда, какое касательство к увеличению рождаемости арийцев имеет посещения борделя? Но все понимали, что немецкий мужчина без женщины не может полноценно исполнять свои служебные обязанности.

Для рядовых эсэсовцев существовал, естественно, свой бордель, более высшего разряда, чем для низших чинов вермахта. Раз в неделю каждый охранник обязательно получал билет с правом посещения заведения. Все «девочки» здесь проверялись не только на отсутствие венерических заболеваний, но и на абсолютную лояльность.

Жены персонала, имеющего особое значение (к ним принадлежали и члены СС, начиная от офицерского звания), появлялись два раза в месяц на срок не более восьми дней. Они останавливались в специальной городской гостинице, куда к ним приезжали мужья. О том, что в Аутсбурге имеется «Ночной офицерский клуб», супруги, конечно же, знали. Но, так как деятельность заведения фрау Штайнер была засекреченной, то они могли только лишь догадываться об истинном времяпровождении мужей.

Наутро Йозеф поднялся с головной болью после обильного возлияния французского коньяка. Совесть его почти не мучила. Да и что это за понятие? Как сказал незабвенный Адольф, обращаясь к немцам: «Я освобожу вас от химеры, именуемой совестью».

Долой, «химеру»!

А далее конфуз...

Он у приятелей начался через три дня. Утром у каждого поклонника «невинных» девочек появились трудности с мочеиспусканием. Вначале, просто боль. Затем появилась, как говорят французы, гнойная капля «С добрым утром».

Утро перестало быть «добрым». Естественно, на «военном мини-совете» Нойвиг и фон Петцольд начали соображать, что же им делать? Обратиться к лагерному врачу? Да, но тогда новость о болезни руководства отдельным батальоном может выйти из лагерного лазарета. И приятели решили лечиться в Аутсбурге, естественно, анонимно.

Глава 23

- Да, чуть не забыл, - сказал Кугель. - Когда вы отлучились по естественной надобности, я расспросил доктора Витгоффа про тетразитин.

- И что это за препарат?

- Он, оказывается, был разработан в вашем КГБ, затем взят на вооружение гэдээровской ШТАЗИ, где его усовершенствовали. Тетразитин вводят только буйным пациентам психбольниц. С тем, кому вкололи препарат, можно беседовать, и человек запросто расскажет всю правду о себе.

- «Сыворотка правды», - задумчиво произнес Улисс.

- Да. Поэтому международной конвенцией применение препарата разрешено только в исключительных случаях. И обязательно с записью в особый журнал.

- Случаев хищения тетразитина не зафиксировано? - спросил Виктор.

- Нет. Правда, одна упаковка оказалась почему-то разбитой.

- Вряд ли она сама разбилась, - сказал аналитик. - Чует мое сердце, что этот дьявольский препарат еще всплывет когда-нибудь.

- Очевидно, Виктор, вы правы. Я еще полюбопытствую, находилась ли ваша «знакомая», Эльза Шмидт, в то время в больнице.

На поясе Кугеля мобильник заиграл бравурный марш. Георг поспешно выхватил телефон из чехла, приложил к уху.

- Кугель!.. Так... Хорошо... Большое спасибо.

Инспектор, отправив на место мобильник, не смог скрыть радость:

- Судмедэксперты утверждают: Эрих фон Петцольд был убит!

Энергия Кугеля утроилась. Он выяснил, что Инга с племянницей приехали к концу ужина. Ева поговорила с лечащим врачом, который как раз и дежурил в тот день. Врач назначил срок ее прибытия в стационар: ровно через две недели. Наркологическое отделение находится рядом с главным корпусом. Ева, выйдя из здания, прошла мимо злополучной клумбы. Это видела медсестра через окно ординаторской. Медсестра также видела, как мимо промелькнула женская фигура в полицейской форме. Сразу же после отъезда посетительниц-мотоциклисток и был обнаружен хрипящим барон. Эльза Шмидт не выходила из корпуса, так как она никак не могла миновать незамеченной входной контроль.

Теоретически выходило, что именно Инга Фош или ее племянница могли совершить преступление. Клумба находилась между двумя торцами одноэтажных построек, не имеющих в этих частях окон. Идеальное место для убийства!

А вдруг это - подстава? Кто-то, имея изощренный ум, сильно пихнул головой вниз старика. И беспрепятственно ушел. Но кто? Естественно, Кугель схватился за очень уж очевидную версию: тетя и племянница, вместе или порознь.

Нет, надо все досконально проверить.

Прав Улисс: где мотив?

Пока Георг беседовал с персоналом больницы, аналитик провел свое расследование. Для раскрытия любого преступления всегда важно понять мотив: зачем? во имя чего? Не хотел ли некто скрыть то, что, безусловно, знал Эрих фон Петцольд. А знал он цифры, которые, будучи приложены к карте, могут вывести на золото. Да, но старый барон уже более двенадцати лет, как потерял дар речи. Но люди с маниакальными наклонностями всегда проявляют свои устремления. Он мог написать!

Виктор выяснил у Нормы Крисс, сиделки, что старик раньше действительно писал на клочках бумаги какие-то цифры. Но потом, по мере развития болезни, карандаш и ручка, как и иные колющие предметы, были запрещены для его пользования. На вопрос аналитика, наблюдалось ли нечто странное в поведении Эриха фон Петцольда, сиделка ответила:

- Он постоянно возился в этой клумбе. Даже что-то выкладывал камешками, - Норма Крисс указала рукой. - Вот здесь у него был тайничок.

Улисс поднял кусок дерна и увидел на земле отпечатки маленьких камней. Кто-то вырвал их и торопливо пытался зачеркнуть вмятины. Но, зная приблизительное значение цифр, данное дворецким, теперь можно запросто установить их истинное значение!

Своей находкой Улисс поделился с Георгом. Кугель долго вглядывался в «содержимое» тайничка, затем выпрямился, строго взглянул на Виктора.

- Что это значит, герр Улисс? Вы допросили Дитриха и выяснили очень важные сведения для следствия, но скрыли их!

- Во-первых, я не допрашивал, а всего лишь побеседовал с дворецким, причем, неофициально. Во-вторых, в интересах следствия необходимо постараться умолчать сей факт. Тот, кто совершил убийство, не должен знать о раскрытии нами тайн цифр, дающих при совмещении с картой точное место захоронения золота. А охотники за ним не остановятся ни перед каким-либо другим преступлением. Логично?

- Ну, допустим... Но я все-таки обязан сообщить об этом комиссару и потребовать вашего отвода!

- И с кем останетесь, герр Кугель? С Ингой Фош? Вы ей не доверяете еще в большей степени.

- Ладно. Но здесь заинтересована безопасность моей страны. А я патриот.

- Нисколько в этом не сомневаюсь. Понимаете, Георг, интересы наших стран на данном этапе полностью совпадают.

Инспектор искоса глянул на аналитика и предложил:

- Обоснуйте ваш тезис.

- Хорошо. Россия заинтересована в нахождении такого большого количества благородного металла. Помните о знаменитом союзническом конвое PQ-17 времен второй мировой войны? Золотой груз во время атаки был потоплен. В девяностых годах прошлого столетия слитки подняли и разделили между странами-участницами договора о ленд-лизе и фирмой, произведшей подводные работы. Свою долю получила и Россия.

- Ваша страна претендует и на это золото?

- Естественно! Не забывайте, инспектор, что оно было вывезено как раз из Советского Союза. К тому же Германия в последнее время постоянно муссирует вопрос о возвращении ее собственных ценностей, захваченных Советами в качестве трофеев. Тут нашему и вашему правительству имеется общий плацдарм для торговли. Германия прямо-таки мечтает о реституции...

- Простите, о чем?

- Реституция в международном праве означает возвращение имущества, неправомерно захваченного и вывезенного воюющим государством с территории противника.

- Ага... Это неплохо.

- Да, но не надо забывать о миллионах погибших советских людях, как результат фашистской агрессии, разорении городов, сел, уничтожении промышленности. И тогда вы поймете, что никакие реституции не окупят содеянное.

- Убедили. Впрочем, давайте оставим политикам их трескотню. А мы с вами практики сыска и будем двигаться в его направлении. Вы во многом правы. Пусть эксперты следственной бригады сделают фотоснимок этой находки под слоем дерна. Но истинное значение цифр мы с вами пока будем держать в секрете. Вашу руку, коллега!

Улисс и Кугель обменялись крепким рукопожатием.

С Виктором связался странный абонент. Было ясно, что некто говорит по телефону через носовой платок, чтобы изменить голос.

- Герр Улисс, я звоню с автомата, - сказала трубка. - Вы помните, того, кто вам три дня назад вручил две ксерокопии?

- Конечно.

- Тогда ждите послание. - Абонент отключился.

Этим некто был Курт Бронхейм. Видимо, главный редактор что-то раздобыл весьма существенное.

Но, что?

И как придет послание газетчика?

Но кризис в отношениях супругов фон Петцольд все-таки случился. Какой-то негодяй послал анонимное письмо в Алленвальд с описанием «похождений фон Петцольда». К письму были приложены фотографии. Да! Снимки были просто умопомрачительны!

Это потом Йозеф понял, что их с Отто просто-напросто сфотографировала служба гестапо скрытой камерой. Кому-то очень хотелось «свалить» командира батальона и начальника штаба, раздув скандал. Дело в том, что в батальоне не было интенсивной «естественной убыли», как в подразделениях СС действующей армии. И кто-то очень уж хотел продвижения по служебной лестнице.

Да, Гертруда прибыла в Аутсбург внепланово. Да, она закатила скандал. Но «наверху» все-таки решили замять это «дело». Для его закрытия приехал тот самый, «высокий чин СС» в штатском, который и давал «добро» на перевод приятелей в концентрационный лагерь под Дахау.

Это были очень даже непростые дни в жизни фон Петцольда. «Высокий чин» пригрозил:

- Еще один такой сигнал, и ваше следующее место службы будет на Восточном фронте

Отто и Йозеф поклялись больше не нарушать «кодекса чести СС». Кто тогда «сдал» их? Кто?

Поговаривали, что у Хильгрубера есть родственник в аутссбургском отделении гестапо. Наверняка, анонимку послал Минер!

- Черт! – ругнулся Йозеф вслух, чем вызвал немалое удивление шофера.

Даже сейчас, по прошествии долгого времени, фон Петцольд откровенно злился на «подлого анонимщика». С Гертрудой Йозеф все-таки помирился. А Отто и вовсе не расстраивался в этом плане: его жена, как поговаривали, гуляла напропалую.

Но самое разочарование принесло сногсшибательное известие. Оказывается, невинность «девочек» была «встроена» врачами специально! Кто-то очень опасался, что Нойвиг и фон Петцольд, как образцовые служаки, будут переведены в Берлин для руководства охраны имперской канцелярии. А эта дура, фрау Штайнер, рассказывала сказки про «манекены»!..

Хорошо еще, что про «французскую болезнь» приятелей никто не дознался.

Но после первого же посещения «кабинета любви» по секретным каналам «особой службы» гестапо на «самые верха» прошло донесение. В тот же день об увеселительной прогулке фон Петцольда и ее последствиях было доложено фюреру.

Гитлер накричал на Функа:

- Маркус! Ваша наука никуда не годна! Вы даже не могли предположить подобное!

- Нет, мой фюрер, я все знал, - астролог показал лист бумаги с вычерченной натальной картой Йозефа. – Видите, Луна в Меркурии...

- Ну и что?

- Это к болезни.

- Хороша болезнь, - иронично протянул рейхсканцлер и махнул рукой. – Впрочем, пусть погуляет. Недолго осталось ему... как и мне...

Вечером того же дня состоялся «показ».

Помощники Функа ввели в кабинет фюрера двух человек. Это были немцы, задержанные гестапо за «панические настроения». Один из них являлся крупным торговцем, другой поваром в ресторане. Естественно, перед «показом» у них произвели частичное «изъятие», и двое болтунов походили на вялых, осенних мух.

- О! – воскликнул рейхсканцлер, оценив обстановку. – У них тоже!..

- Да, мой фюрер! – бодро откликнулся астролог и дал команду помощникам: - Начинайте!

Во дворе рейхсканцелярии расстреляли двадцать пять приведенных сюда заключенных: «пересадка душ» требовала жертвенной крови. Под звуки государственного гимна были раскрыты сосуды, где содержались души несчастных. Помощники Функа пропели соответствующие заклинания.

Адольф и Ева смотрели с огромным напряжением за разворачивающимся на их глазах действом. Еще бы, почти такую же процедуру предстояло пройти в далеком будущем их собственным душам!

И, вот, случилось. Торговец стал поваром, а повар получил сущность торгаша...

Бармин и Кабиров сидели у начальника Управления. Полковник, раскрыв сафьяновую папку, вынимал из нее листы с аналитическими выводами экспертов и передавал генерал-лейтенанту.

- У вас все, Рустам Ибрагимович? - спросил Олег Анатольевич, внимательно ознакомившись с бумагами.

- Все.

- Что же, анализ примем к сведению. Операция, и в самом деле, подходит к решающей фазе. - Сказал начальник Управления, затем он прокомментировал последние события в Алленвальде: - То, что Улисса не похитили раньше срока – большая удача. – Противник вынужден будет сделать следующий ход. Каков, он?

- Я думаю, этот, некто,постарается заманить Виктора, подбросив ему, как аналитику, какие-либо сведения. Да, кстати, заманивать придется и Ингу Фош, - обстоятельно ответил Бармин. Собственно, это было рассуждение вслух.

- Заманит, куда? – спросил генерал-лейтенант.

- В подземелье. Где-то в районе Мессинбурга.

- Когда нам ждать этого хода? – резонно поинтересовался Олег Анатольевич. Еще бы, от точной даты зависело многое!

- Видимо, накануне двадцать восьмого сентября, - пояснил Кабиров.

- Откуда у вас, Рустам Ибрагимович, такая уверенность? – начальник Управления побарабанил костяшками пальцев по столешнице. Подчиненные знали, что это признак ухудшения настроения генерал-лейтенанта.

- Луна будет в Близнецах, - ответил заместитель начальника Спецотдела и потупил взор.

- Луна в Близнецах! – иронично воскликнул Олег Анатольевич. – И по какой-то химере вы делаете свой прогноз!

- Это не химера, а расчет. – Твердо сказал Владимир Иванович. – Только двадцать восьмого сентября возможно возрождение фюрера и Евы Браун к жизни.

- Господи! – Мотнул головой начальник Управления. – Чем только нам приходится заниматься! Узнали бы всю подноготную там, - он указал пальцем вверх, - нас бы мигом разогнали. – Олег Анатольевич перешел на более спокойный тон: - Но меня сейчас другой вопрос интересует: мы можем быть уверены в ребятах?

- Конечно. Иначе бы нас с Ибрагимычем на наших должностях не держали. Если есть неуверенность, то, значит, настала пора уходить со службы.

- Ты, Владимир Иванович, максималист. А вот меня сомнения постоянно гложут.

- Так у вас, Олег Анатольевич, должность повыше. Под вашим начальством столько гавриков ходит, что нам и не снилось. Да, Ибрагимыч?

- Так точно, товарищ генерал-майор. Мы народ маленький.

- Судя по вашей папке, этого не скажешь! - засмеялся начальник Управления и добавил. - Мне иногда кажется, что в ней ответы на все немыслимые вопросы.

Бармин и Кабиров скромно потупили головы.

Легенды о сафьяновойпапке стоило поддерживать.

Да и что за Спецотдел без легенд?

Суматоха с приездом следственно-экспертной бригады усилилась. Персонал психбольницы старался лишний раз не показываться на глаза полицейским. И лишь сумасшедшие чувствовали себя уверенно и комфортно, если так можно охарактеризовать жизнь несчастных.

Приехала и старший инспектор. Она внимательно ознакомилась с протоколами допросов и тотчас укатила на своей «Хонде».

- Хотя бы объяснилась, - недовольно скривил губы Кугель.

- Действительно, ее поведение не совсем понятно, вынужден был признать Виктор.

Как Улисс мог защищать Ингу, когда она сама не предпринимала никаких попыток пресечь кривотолки в ее адрес? «Кривотолки» - еще очень мягко сказано.

А затем и Кугель с Улиссом тоже убыли с территории сумасшедшего дома.

Не успел аналитик завернуть за угол дома, ведущего в переулок, где находился пансионат «Эдельвейс», как столкнулся с молодым парнем. При этом из рук молодого человека вывалился ящик с плотницким инструментом.

- Эй, легче! Слон!.. - закричал парень в комбинезоне и потребовал. - Не стой, помоги собрать!

Виктор нагнулся за стамеской, и парень шепнул ему:

- Держите дискету!

Глава 24

А пока Русяев скачал все, что было на городском сайте о Мессингбурге и концерне «Ганс Кетлер». Он сидел в Интернет-кафе, запивая гамбургеры кофе, и пристально всматривался в монитор.

Промышленная зона Мессингбурга очень значительна. Примыкая к горам, она включает в себя помимо самого рудника флотационную фабрику и небольшой завод по выплавке металла. Завод выполняет, в основном, заказы на экспорт, его продукция ценится на мировом рынке. Недавно реконструированный, он имеет наисовременнейшее оборудование. Его трубы, на которых установлены мощные фильтры, практически не дымят.

Эти предприятия принадлежат Гансу Кетлеру. Потомок последнего магистра Ливонского ордена, знаменитого Готарда Кетлера, ставшего впоследствии герцогом Курляндским, имел железную хватку. Многочисленные рекламные щиты и автофургоны с надписью «Ганс Кетлер» можно видеть по всему Алленвальду. Потомку прославленного магистра и герцога принадлежала также разветвленная сеть автозаправочных станций. Все «медное хозяйство» дано на сайте со скрупулезностью. Полезные сведения!

Но Игорь не довольствовался ими. Через спутниковый телефон он записал на дискету и то, что передала Москва. И здесь были кое-какие любопытные детали, касающиеся империи медного короля. И, вот теперь, предстоял обмен информацией с Виктором. Оказывается, аналитик сумел добыть нечто важное! Еще бы, это же - Улисс!..

Вскоре Русяев дефилировал в Шердерском парке по главной аллее. В излюбленном месте гуляния старичков алленвальдцев было пустынно, и вся местность хорошо просматривалась. Естественно, экспромты в разведке случались, но не они были определяющими. Во всяком случае, Русяев и Виктор, после посадки вертолета, специально обговорили место «почтового ящика».

Пока, до прихода Улисса, можно было расслабиться и понежиться в нежарких лучах осеннего солнца. А потом на второй скамейке справа от центральной аллеи отцепить прикрепленную снизу Улиссом дискету. Свои сведения и те, что передаст Виктор, Русяев перегонит в Москву.

Чем не курорт такая работа?

Большая Берта встретила Виктора слегка удивленно.

- Вы сегодня так рано, обычно приходите под вечер, - констатировала она.

- Почти все дела на сегодня переделал, - развел руки аналитик.

- Счастливчик, - фыркнула Эльза, отправляясь из-за спины Большой Берты в свой закуток.

- Кофе пить будете? - спросила хозяйка пансионата, настраивая телевизор ручным пультом на любимую программу «Семья».

- Да, пожалуй.

- Эльза! - окликнула Большая Берта горничную.

- Да, фрау.

- Кофе герру Улиссу в номер! Да живей!

- Бегу, спотыкаюсь, - прозвучало приглушенно в ответ.

- Вы слышали, каковы нынче пошли работники! - сказала Большая Берта, обращаясь к аналитику, и приняла подобие стойки, называемой в ушу «черепаха». - Им - слово, они - десять.

- Всего лишь два, - миролюбиво уточнила девушка, появляясь в холле с крохотным подносом в руках, и добавила. - Это я так, решила проверить вас.

- Контролерша! - высказала свое возмущение фрау Берта , вновь устремляя взор в голубизну экрана.

Улисс хотел сам отнести кофе, но Эльза мягко отстранилась.

- У нас здесь Европа, герр Виктор.

- Ого! Вы меня уже называете по имени? - удивился аналитик, поднимаясь за горничной на второй этаж.

- А что? Разве оно секрет? Вы еще молоды, и я уверена, имеете успех у женщин. Они вас, конечно же, по имени называют.

- Я здесь в командировке...

- Но уже засветились с одной очаровательной дамой.

- Неужели?

- Абсолютно точно. С полицейшей. С Ингой Фош.

- Вы, Эльза, ее знаете? - удивился Улисс.

- Еще бы! Однажды она проводила у нас облаву.

- Облаву? На кого?

- На проституток.

- Ну, и как? Поймала?

- Мы приглашаем девушек по желанию клиентов, и обязательно чистых, проверенных. Это совсем не то, что подзаборные девки из Восточной Европы, которые наводнили Германию, - объяснила ситуацию Эльза. - Вам сколько сахара? - спросила она и низко наклонилась над столом, демонстрируя смелый вырез блузки.

- Я сам его положу. Спасибо, - ответил Виктор.

- Как знаете.

Эльза ушла. Наконец-то можно расслабиться. Аналитик сдернул с плеч пиджак, повесил его на спинку стула. Туда же последовал и галстук. Затем Улисс повалился спиной на кровать.

Казалось, он перебросился несколькими словами с фройляйн Шмидт. Но... Что-то кроется за ее интересом к его, Виктора, особе.

Что?..

И почему отношения хозяйки пансионата и горничной столь своеобразны?

Такие отношения совсем не типичны для Германии.

Почему?..

И этот намек об облаве, проводимой Ингой... Интересно, есть ли отчет о ней в полицейском компьютере?

Да. Туда стоит заглянуть именно в целях выяснения.

Фрау Берта немного отвлеклась от созерцания экрана, тем более что передавали рекламу: новые сверхтонкие прокладки с крылышками вперемежку с суперпастой - верным средством против кариеса.

Эта Эльза... Так и лезет к постояльцу. Наглая она, до предела!.. Но нужна. Эльза не только может выполнить любое щекотливое поручение, но и имеет некоторые, довольно важные связи. Так, например, Шмидт имеет выход на эту задаваку старшего инспектора Фош. Она, гордячка Инга, повязана намертво! Именно Эльза вот уже три года как поставляла старшему инспектору настоящих кобелей. И, к тому же, имеются неплохие снимки, где фройляйн Фош сфотографировали в довольно пикантных позах. А для пансионата это - большое подспорье. Сюда приезжают козырные тузы, которые хотят максимально расслабиться. Еще бы, они платят приличные деньги! И защита полиции очень и очень важна.

Вот только «Эдельвейсу» навязали этого русского, который и погуливает-то на стороне, и который постоянно копает, там, где не надо бы... Нет, Эльза должна быть максимально осторожна с этим постояльцем.

Тут вновь пошли титры «Семьи», и Большая Берта вперила свой взгляд в экран...

Виктор понимал, что Инга, фактически самоустранившись от расследования, тяжело переживает свою служебную неудачу. Более того, она сама «под подозрением»! Сейчас ей нужно чье-либо сопереживание и забота.

- Алло! Инга? – произнес он в трубку мобильного телефона.

- Виктор...

- Я люблю тебя! Мы сегодня встретимся?

- Конечно! В семь вечера.

- Хорошо. Я буду ждать.

- Это будет романтический ужин.

- Тогда до встречи, Виктор.

- До вечера, Инга.

Вот и весь разговор после размолвки. Но сколько в нем заложено незримых путей для продолжения разговора более важного и значимого - сердец!

Возле деревни Канцель колонна остановилась. Фон Петцольд раскрыл боковое отделение портфели и достал очередной, запечатанный сургучом, пакет. Здесь, за деревней, находилась развилка. Одна дорога вела на юго-восток, в направлении «Альпийской крепости». Более узкое шоссе устремлялось строго на юг. Инструкция прохождения «контрольной точки «Канцель» гласила: «Поворачивайте на юг, на Алленвальд».

Сердце Йозефа дрогнуло: «В Алленвальд!.. Домой!..» Но он тут же овладел собой: где у эсэсовца дом? Там, где велит находиться начальство. Разве не об этом вдохновенно говорил он сам, давая присягу во время вступления в ряды «Черного ордена»?

И думать о доме нельзя, как нельзя думать о том, что происходило в исследовательском концентрационном лагере Аутсбург. Ведь, можно и проговориться, например, находясь в заведении фрау Штайнер. И тогда... Нет, тогда даже Восточный фронт не спас бы Йозефа с Отто!

- Поворачиваем! – раздалась команда, многократно дублируемая.

Колонна развернулась на юг. Спецгруз «069», о содержимом которого даже не разрешалось думать, начал движение в сторону Алленвальда.

Отсюда по инструкции требовалась тактика выжженной земли: никто не должен был знать об истинном маршруте колонны.

Прежде всего, Улисс тщательно осмотрел спальню.

- Кого ты ищешь? Любовника? - засмеялась Инга.

Но ее смех пропал, когда аналитик вытащил из-под туалетного столика мини-устройство. Виктор бросил его на пол и припечатал подошвой ботинка.

- Откуда это? - удивилась она.

- Сюда кто-нибудь из посторонних заходил? - в свою очередь поинтересовался Виктор.

- Нет. Разве... Двое из тепловой компании, проверяли батарею отопления.

- Ты выходила из спальни?

- Да, на пару минут. Один из тепловиков попросил принести ему воды, сказал, что его изжога мучает.

- Понятно.

- Что, понятно? Это меня пугает!

- Ничего страшного. Тайная служба в действии.

Романтический ужин полностью примирил влюбленных. Улисс выяснил, что Инга купила подслушивающее оборудование для Евы! Племянница слезно просила ее об этом, мотивируя тем, что «Лео, кажется, встречается с другой». Лео действительно хотел, как призналась Ева, отыскать сокровища. Но он, конечно же, любил отца, хотя их отношения в последнее время были натянутыми. Молодому барону хронически не хватало денег, выдаваемых ему на карманные расходы.

Могла ли сама Ева убить в лечебнице для душевнобольных Йозефа фон Петцольда? Теоретически могла. Да, но зачем?

Чтобы окончательно убрать существующие между влюбленными перегородки, Виктор предложил:

- Пусть всеми щекотливыми вопросами займется Кугель, как беспристрастное лицо. Лично я тебе верю.

- Морока с вами, русскими, - засмеялась Инга и потянулась к Улиссу.

- У тебя, что, было много случаев общения с выходцами из России? - в тон ей спросил аналитик, отвечая на поцелуй.

- Есть один на примете. О нем во Всемирной Паутине много сказано!

- И кто он?

- Монстр тайной службы!

- Ну, уж и монстр...

- Самый натуральный. Но весьма приятный в некоторых отношениях, - прошептала Инга, крепко прижимая Виктора к себе.

- Неужели?

- Сама проверила.

- Может, еще хочешь проверки?

- Хочу...

Глава 25

Фюрер вызвал Функа в свой кабинет.

- Послушайте, Маркус, - сказал он. – Вы можете дать сто процентов гарантии, что все произойдет согласно плану?

- Да, - уверенно ответил астролог.

Конечно же, никто не мог дать абсолютной гарантии в таком сложном деле. Никто. Но не скажешь же это рейхсканцлеру. Одного слова Гитлера достаточно, чтобы у любого в Третьем Рейхе слетела с плеч голова.

Но Ева вошла в ситуацию. У этой женщины дьявольски развита интуиция. Вчера она подошла к Функу и сказала:

- Я понимаю вас, герр астролог. Но и вы поймите Ади. Он встревожен.

- Все будет хорошо, фройляйн Ева. Во всяком случае, звезды благоприятны к нашему фюреру.

- Надеюсь на это, Маркус. Да, кстати, ваш фон Петцольд... он, что совсем не понимает, что с ним в действительности происходит?

- Йозеф, как младенец!

- Tabula rasa! – понимающе произнесла латинское выражение, начитаная, Браун. И перевела на немецкий: - Чистая доска. Таково его сознание.

- О, да! Фройляйн все понимает! Фон Петцольд потихоньку вспоминает, но все, что нужно ему для выполнения задания.

- А потом, через много лет?

- Йозеф будет законсервирован до самого начала третьего тысячелетия.

- Законсервирован? Это, как?

- Он будет находиться в летаргическом сне. Так ему определено, согласно программе, заложенной специалистами аутсбургского лагеря. Затем он выполнит самое главное задание грядущего века! Йозеф фон Петцольд проживет до самого дня «Икс»! Именно тогда Луна будет находиться в Близнецах!

- Вам, Маркус для этого понадобились братья-близнецы Петцольды? – спросила Браун.

- Фройляйн необыкновенно проницательна! – похвалил ее Функ. – Но, согласно звездам, Йозеф потом уничтожит Эриха.

Ева, успокоившись, отошла.

Семейная жизнь Браун не удалась, и она свыклась с этим. Впрочем, разве с Ади можно играть роль счастливой фрау? Он – отец нации, и не принадлежит какой-либо одной женщине. Даже ей, Еве.

Но с этим трудно было смириться, особенно в первое время. Ее мучила его странная интимная жизнь, в которую так нелегко вписаться. Иногда она ощущала себя Праматерью, Вселенской Евой, через которую нисходит Божья Благодать. А он, Адольф, носитель этой Благодати, надо только понять Его. Да, но как?..

«Умному человеку следует иметь примитивную и глупую женщину» - так, обычно говорил Гитлер. Кем она, Браун, была для него? Содержанкой, как считал отец? Или просто – женщина?

Да! Именно женщиной она хотела быть, и не была с Ади!

Измученная таким положением, поздно ночью в спальне своих родителей, Ева выстрелила из пистолета себе в грудь. Кровь залила стены, но Браун осталась жива.

Гитлер, узнав о попытке самоубийства Патшерль, самодовольно воскликнул:

- Она это сделала из-за меня!

Еще на Еву влияли измены Ади. Шестнадцатилетняя Мария Рейтер, Хелена Хафштангель и другие открыто говорили, что Гитлер «сексуальное чудовище».

Может быть, это так и влекло к нему женщин?

Геббельс, она знала, много лет подкладывал вождю нацистов красивых блондинок с нордическими чертами лица. А вот выбрал он ее, Еву! Почему?

- Так записано на Небесах! – с пафосом произнес однажды Ади.

Но Браун хотелось хоть иногда спуститься с них...

Ева изменила Гитлеру с мюнхенским художником Рудольфом Кеплером. Руди похож на Мефистофеля точеным ястребиным профилем и копной буйных волос. Он рисовал ее обнаженной и называл «моя маленькая черная роза». Черная роза? Пожалуй. Всем, с кем общалась Патшерль Ади, передавался трагизм.

Получив анонимное письмо с угрозами, Руди уничтожил опасные картины и сказал своей Черной Розе:

- Нам не стоит жить вместе.

Он понял это поздно: вскоре Кеплер был найден в своей квартире застреленным...

В понедельник члены следственной группы вновь совещались в здании комиссариата. Вот-вот должна прибыть усиленная следственная бригада из Мюнхена, и к ее приезду необходимо было предоставить хоть немного приемлемый отчет.

- Кому выгодна смерть старика? - задал риторический вопрос Виктор и попытался на него сам ответить. - Кто-то ищет золото, или тщательно скрывает его местонахождение. - Он понимал, что кто-то сильно старается, чтобы тень подозрения падала на Ингу или Еву. Кому-то очень выгодно запутать не только «золотой след», но и при помощи событий вокруг сокровищ увести расследование от более значимого, того, что надежно спрятано в недрах гор.

- Отпечаток пальцев на заколке принадлежит Еве, - сказал Георг, бросая косой взгляд на старшего инспектора.

- Вы, Кугель, опять ее подозреваете? - вспыхнула Инга. - Я от своей племянницы ни на шаг не отходила!

- Заколку могли и подбросить, - произнес Улисс.

- Да. В психушке крутилась также Эльза Шмидт, - вынужден был признать Георг.

- Надо нам посетить архив, - предложил аналитик.

- Зачем? - спросила Фош.

- Надо будет попытаться установить родственников тех, кто в сорок пятом сопровождал груз. И это может помочь нам многое прояснить.

- Хорошо, - сказала Инга. - Давайте встретимся там через час. А я пока съезжу в городскую прокуратуру.

- У меня другой работы много, - пробурчал Кугель.

- В архиве втроем и то трудно разобраться, - парировала старший инспектор.

- Ладно. Через час я приду, - махнул рукой Георг и вышел вслед за Ингой.

Но пока аналитик разбирался со следственными вопросами, на пульт управления поступил тревожный сигнал: в городском архиве пожар!

Курт передал секретную информацию, добытую Моникой, Улиссу. Почему русскому? То, что Виктор сожительствовал с Ингой, делало его почти своим. Но, самое главное состояло в том, что Бронхейм не доверял криминальной полиции города. Нет, не старшему инспектору Фош! Просто, интуиция газетчика, в свое время заработавшего простатит в слежке за певицей Мадонной, говорила, что лучше, если этим

делом будет заниматься другой. Свои повязаны. В этом Курт не сомневался. А Улисс очень умен и осторожен. А боязнь за Ингу и вовсе не позволит сделать ему необдуманный шаг.

Аналитик стоял возле здания, где размещался городской архив. Огня здесь уже не было. Из разбитого окна еще клубился сизый дым, но расчет брандмейстеров уже начал скатывать брезентовый рукав подачи воды. Огонь, оказывается, удалось сбить пожарным одной машины, хотя их прибыло сюда целых три!

Георг стоял возле своего «Фольксвагена», по привычке водителей всего мира, пихая ногой, передний скат. Заметив Улисса, он нервно ткнул рукой в сторону окна.

- Видите, что творится!

- Идет дым, - спокойно заметил Виктор.

- Ничего страшного, - подхватила Инга, появляясь из-за пожарной машины. - Обыкновенный поджог. Бросили в окно бутылку с зажигательной смесью. - Она подняла до уровня плеч полиэтиленовый пакет с осколками.

- Как, ничего? - взвился инспектор. - Ведь только мы трое обсуждали между собой посещение этого места! Среди нас кто-то работает на преступников!

- И кто же этот кто-то? - спросила Фош.

- Пока не знаю. Но, когда доберусь до истины, ему несдобровать.

- Это, что? Намек? - повысила голос старший инспектор.

- Хватит пикироваться, ребята, - примирительно сказал аналитик. - Мне кажется, что о нашем намерении мог знать и четвертый. У меня есть версия. Но пока оставим ее в покое. Сейчас надо допросить архивариуса.

- Да. Начнем следственную работу. - Фош окликнула погорельца, который что-то рассказывал полицейскому из оцепления. - Герр Рунге! Идите сюда!

Иоганна Рунге трясло, как в ознобе. Еще бы, архиву, которому он отдал почти пятьдесят лет своей жизни, нанесен ущерб! Правда, гроссбухи, где фиксировались сведения о рождении, смерти, браках и разводах, пострадали совсем незначительно. Благодаря толстенным картонным переплетам, огонь практически не сумел добраться до их содержимого. Современные же «легковесные» папки, в которых хранились договорные обязательства предприятий и фирм, были уничтожены.

Герр Рунге, согласно заведенному им самим распорядку, всегда обедал в служебной комнате, громко именуемой кабинетом. В архиве также работала на полставки младший архивариус, выполняющая одновременно функции секретаря и уборщицы. Она постоянно ссорилась с начальником, требуя доплаты за уборку, хотя этот ее вид работы сводился в основном к борьбе с пылью. Архивариус привык к ее брюзжанию, неизменно обещая поставить этот вопрос перед магистратом.

Младший архивариус аккуратно накрыла старую пишущую машинку кожаным чехлом и ушла. Компьютер она в этот день не включала, так как недолюбливала «модную, но паршивую технику». Иоганн Рунге включил электроплитку, на которой по обыкновению разогревал сосиски и заваривал чай. Вдруг, он услышал в основном помещении звон разбитого стекла. Бросившись туда, архивариус увидел языки пламени. Благо, по его многочисленным обращениям, городские власти месяц назад все-таки привезли и установили металлические шкафы, в которые и были уложены наиболее ценные документы. Хорошо еще, что огонь охватил лишь стеллажи с «легковесными» папками.

Телефон не работал! И поэтому сигнализация не выдала на пульт пожарной охраны спасительный сигнал. Герру Рунге пришлось схватить огнетушитель и начать попытку ликвидации пожара. Но, к счастью, фрау Эферт не попала в тот день сразу домой. Но полпути она вспомнила, что ей необходимо купить ко дню рождения внучки обещанную куклу Барби. Она уже собралась, было, войти в магазин детской игрушки, расположенный на другой стороне улицы, как нечто, по ее словам, «заставило оглянуться назад». Из входа в архив валил дым, а в окне явственно был виден огонь! Фрау Эферт тут же, из магазина, позвонила в пожарную часть. Через несколько минут расчет вытащил герра Рунге на свежий воздух и начал интенсивно гасить пожар.

Глава 26

- Все-то вы предусмотрели, - пробурчал Олег Анатольевич. - А не думаете ли, вы, стратеги, что дело может пойти по другому, неожиданному варианту?

- А это уже как карта ляжет, - произнес Бармин слова начальника Управления, сказанные им еще в самом начале операции.

- Не подлавливай, Владимир Иванович, - сказал Олег Анатольевич. - Карта должна лечь так, как мы предусмотрим. И, к тому же, Улисс вышел на очень детальный план подземных коммуникаций горы Гипфель. Мы обязаны держать ситуацию под контролем.

- Вот для этого мы и разработали не один вариант, - ответил начальник Спецотдела. - И, к тому же, там, в Алленвальде, Одиссей...

- Хорошо, давайте рассмотрим все их, - произнес генерал-лейтенант и приказал. - Рустам Ибрагимович, раскрывайте вашу папку.

От деревни Канцель голова Йозефа начала окончательно проясняться. Он, в последнее время жалующийся на свою память, теперь воскресил в своем сознании некоторые события.

Однажды пьяный Ганс Штумлер, командир особой зоны, «под большим секретом» рассказал... об интимной жизни фюрера!

Оказывается, пассия Гитлера, Ева Браун избивала рейхсканцлера кнутом! Об этом Штумлеру, оказывается, сообщил в Берлине верный человек.

В дежурке тогда нависло молчание.

Если бы даже все это происходило так, как описывал Ганс, на самом деле, то командиру особой зоны нельзя даже намеками произносить весь данный кошмар.

А все шнапс. Нет, при любой обильной выпивке член СС не должен ничего говорить о рейхсканцлере. Что мы можем знать о повелителе особых, оккультных сил Рейха?

На следующий день Штумлер исчез.

И он, Йозеф, заявил в гестапо на дядю Гертруды, который рассказывал о незабвенном фюрере почти такие же странные вещи, как Ганс.

Старший инспектор уже получила отчет от прибывшего вслед за пожарными наряда полиции. Стражам порядка пришлось также сдерживать натиск корреспондента газеты «Новости Алленвальда» и телевизионщика, которые пытались проникнуть ближе к месту происшествия. И, вот теперь, уже архивариус начал подробно рассказывать о поджоге.

В общем-то, все было довольно ясно, и Улисс задал лишь один интересующий его вопрос:

- Скажите, герр Рунге, окна вы днем постоянно держите открытыми?

- Да. Согласно инструкции положено тщательно проветривать помещение при надлежащем минимуме влажности. Сегодня гигрометр как раз и показал такой параметр.

- Но, тем не менее, пожарные разбили окно, так?

- Так.

- Выходит, оно было закрыто?

- Выходит, да, - ответил архивариус устало.

Когда он отошел, Фош сказала:

- По-видимому, некто, бросив бутылку, тут же прикрыл окно.

Она склонилась над оконной рамой и радостно воскликнула:

- Есть! Смотри, Виктор, здесь кто-то орудовал ножом!

- Да. Преступник после броска зажигательной смеси резко закрыл окно, и задвижка легко вошла в проделанный им паз.

- Ты уже знал это!

- Ну, и что? - пожал плечами аналитик.

- Однако решил предоставить найти улики мне!

- Ты же старший инспектор, у тебя должен быть непререкаемый авторитет в области сыска.

- Дипломат... - Слегка остыв, выдохнула Инга.

Кугель, только что проводил допрос продавцов магазина игрушек и жителей противостоящего дома. Он произнес:

- Почти ничего. Но вон те дети видели женщину на черном мотоцикле.

- И из-под каски видны были светлые волосы? – усмехнулся аналитик.

- Да... - пробормотал Георг и ругнулся. – Черт! Ясно, что не Фош.

Опять подстава!

Но кто эта блондинка?

Кто?!

- У меня есть дополнительные вопросы к Лео фон Петцольду, - сказал инспектор и направился к своей машине.

В кармане кожаной куртки Фош запел мобильный телефон.

- Алло?.. Да, герр комиссар... Поняла...

Засунув телефон обратно, Инга сказала:

- Меня срочно вызывает начальник. - Ты, Виктор, поедешь со мной?

- Нет. Я погуляю по городу.

- Хорошо. Тогда до вечера.

- Да, - подтвердил Улисс и тихо добавил. - Я люблю тебя.

- И я... Мы сегодня увидимся? - Инга смутилась. - Я имею в виду не просто встречу...

- Я понял: продолжение вчерашней ночи, - улыбнулся Виктор. - Да?

- Ты очень проницателен, так и стремишься выдавить из женщины признание.

- Из любимой женщины! - уточнил Улисс. - Но у тебя нам не стоит встречаться. Эти «ребята», - аналитик кивнул в сторону архива, - запросто смогут и со стороны улицы организовать прослушивание квартиры. Сейчас в арсенале любой спецслужбы имеются такие средства.

- Да, ты, что! - испугалась Инга. - Этого бы мне совсем не хотелось... Давай я на послезавтра договорюсь с подругой. Она поедет за город к своему ухажеру и предоставит свою комнату в наше распоряжение.

- Для продолжения романтического вечера! Я хочу, чтобы он прошел с чарующей музыкой, при свечах.

- И я хочу этого, - откликнулась старший инспектор.

- Только позвони подруге, из автомата. Смотри, не забудь! - строго предупредил ее аналитик.

- Хорошо, - пообещала Инга.

Но Виктор знал, что «послезавтра» в их совместной жизни не будет.

Улисс и Фош подошли к мотоциклу. Пожарные уже уехали. Возле желтой ленты собралось около десятка зевак. Они, указывая перстами в сторону здания, строили собственные предположения и догадки.

- Инга, ты что-нибудь узнала дополнительно о заведении доктора Витгоффа, - спросил Виктор.

- Да. Пожалуй, только один факт: Эльза Шмидт выписалась из больницы как раз на следующий день после происшествия со злополучным препаратом.

- Выходит, теоретически она могла его похитить, - констатировал аналитик и добавил. - Береги себя.

- И ты, Виктор, - откликнулась Фош.

«Конь», яростно взревев, рванул с места, и наездница на большой скорости влетела в соседний переулок.

Амазонка...

И так походит на Юлию...

Улисс вошел в пансионат «Эдельвейс» и поднялся на второй этаж. Большая Берта проводила его взглядом. Русский не совсем был понятен: сотрудничает с полицией. А это нервирует кое-кого. Что ж, герр Виктор, вы сейчас тоже задергаетесь, как паяц на представлении. Вот это - настоящий спектакль!

На полу номера аналитик обнаружил желтый бумажный пакет, из числа тех, в которых обычно распространяют рекламу своей фирмы. Но в пакете была не реклама. Он был туго набит крупными фотографиями, запечатлевшими Ингу в интимных позах с мужчинами! Правда, свет, при котором делались снимки, оказался тусклым, видимо, переносной фонарь, но некоторые детали смотрелись ужасающе...

Впрочем, какое ему, Улиссу, дело до прошлой жизни Фош? Она, что, была обязана хранить добропорядочность? Нет! Больше и рассматривать не буду!

Было ясно, что кто-то не зря подсунул компромат. Уж очень этому кто-то набросить тень на отношениях Виктора и Инги.

Но, кому, с какой целью?

Кто заинтересован в этом?

Кто?

Глава 27

Инга работала в комиссариате с материалами следствия. Ей позвонили.

- Фройляйн Фош? - прохрипел незнакомый голос. - Если ты не оставишь в покое золото, то русский узнает обо всех твоих любовниках.

- О чем? – упавшим голосом переспросила старший инспектор.

- О бурных летних похождениях. Я прямо-таки любуюсь снимками, где ты в палатке такое вытворяешь! Как самая непотребная дешевка!

- Кто вы? - закричала Инга.

Но телефон уже дал отбой.

Внутри Фош как бы все оборвалось. Если «этот» пришлет снимки Виктору... Да, но существуют ли они? Вполне возможно, ведь шантажист упомянул палатку, а там были совсем не невинные шалости.

Стыд и страх овладели Ингой. И, в большей степени, - страх... А вдруг, хриплый осуществит свою угрозу? Нет! Надо что-то делать. Но, что?

И у Фош возникло решение рассказать обо всем Улиссу.

Он поймет...

А если нет?

Гитлер подарил Патшерль дом в лучшем квартале Мюнхена и забрал ее из фотоателье Гофмана. Он перестроил дом, соединив комнаты возлюбленной с собственной спальней. Ева, как нельзя лучше, воплощала саму Германию, могучую, но безвольную, которой обязан обладать и повелевать «избранный вождь».

Она теперь была хозяйкой дома, но хозяйкой молчаливой, не смеющей и слова сказать о политике, которой занимались гости. Она – придаток Ади, как его любимая овчарка Блонди.

Зимой Ева и Гитлер сидели у камина. Вождь, распаляясь, говорил ей о планах переустройства мира. Он даже показывал пути своих будущих военных походов, используя для этой цели тарелки, стаканы, вилки и ложки. Он приручил Еву, как приручил страну.

А потом, когда Ади стал рейхсканцлером, Браун переселилась в Оберзальцберг, в любимый Гитлером Берхтесгаден. О, сколько лет провела она здесь, ожидая приезда «своего Ади»!

Именно здесь, дыша покоем Альп, она поняла величие фюрера, его неземную жизнь.

И интимные отношения стали понятны: Гитлер всегда хотел унижения. И это унижение, исходящее от женщин, которых он втайне всегда презирал, делало Адольфа сильным. Это была магия полов...

Теперь Ева, не стесняясь, сама мочилась на грудь Гитлера, топтала его своими маленькими, но сильными ногами, хлестала плетью. Она обзывала его так, как пьяные пролетарии обзывали друг друга.

И Ади нравилось это.

- Еще! Еще! – исступленно требовал он.

Игорь сидел в своем «логове». Ему до чертиков надоела лесная жизнь, но, что делать? Терпеть осталось недолго.

Полковник Кабиров передал о начале завершающего этапа - начнется то, ради чего Русяев и прибыл сюда, в Алленвальд. И поэтому надо хорошо выспаться.

При свете фонаря Игорь поставил будильник наручных часов на четыре утра и залез в спальный мешок.

Как говорится, утро вечера мудренее...

Но что принесет утро?..

Улисс еще раз решил просмотреть все материалы, касающиеся концерна «Ганс Кетлер» и поселка Мессингбург. Он включил компьютер и очень внимательно обновил в памяти сайт, принадлежащий империи именитого медного магната и информацию, полученную от Бронхейма. Аналитика в ней интересовала довольно подробная схема подземных выработок: глубинные штреки, шахтные стволы и штольни. Игорь разведал уже все детально и обнаружил, что входы недействующих штолен надежно охраняются.

На академических курсах давали спецпредмет: «Горное дело» с выездом на шахту по добыче бурого угля возле города Венёв Тульской области. Поэтому все, связанное с подземными работами, Виктор представлял довольно неплохо.

Он думал о том, что уже завтра ему и Игорю придется вдвоем работать по плану, который уже прорастал, спрятанный психологами, из подсознания Виктора. Он правильно поступил, отказавшись от сегодняшнего «романтического вечера» с Ингой.

Такова профессия! Она подразумевает, что в нужный момент чувства должны замолчать.

Виктор вылез по дереву, примыкающему к окну пансионата, и спустился во двор. Отсюда он, незамеченный никем, миновал Шердерский парк и очутился на стоянке велосипедов перед супермаркетом. Здесь он отцепил свою педальную машину и, не торопясь, покатил к окраине города. В небольшом рюкзаке, притороченном за спиной Улисса, находился мощный фонарь и небольшой запас провизии.

Солнце совсем недавно оторвало румяную щеку от подушки-горизонта. В воздухе ощущалась свежесть. Аналитик пересек Роту по узкому мостику. Вскоре велосипедист прибыл в Мессинбург.

Аналитик шел по сонному рудничному поселку. Здесь, на рекультивированной почве, растут огромные вязы с островками-вкраплениями высоких, стройных сосен. Дома в поселке трех-пятиэтажные, старой постройки. Среди них выделяется десятиэтажное ультрасовременное здание из стекла и бетона мессингбургского филиала правления концерна «Ганс Кетлер». На восточной окраине расположены коттеджи управленцев и ветеранов концерна. К руднику ведет железная дорога.

Виктор, миновав поселок, пошел вдоль нее, затем, от устья главной штольни свернул направо.

Спокойно, Одиссей, надо хорошо подумать...

Спешить нельзя.

Но нельзя и долго медлить.

Бармин ехал в служебном автомобиле по Садовому кольцу. Уже недалеко перед поворотом на Управление, «Волга» попала в пробку.

- Черт! - ругнулся Владимир Иванович. - Это, наверное, надолго.

- Россия-матушка, - философски изрек шофер. - Никто никому не хочет уступать. - Он высунулся из окна и спросил стоящего рядом владельца «БМВ». - Что там, впереди?

- Говорят, «Мерс» с грузовиком поцеловался, задние поднаперли, вот мы и стоим.

- А... - протянул водитель «Волги» и повернулся к начальнику. - Ситуация, Владимир Иванович, как всегда.

- Тогда я пройдусь.

- Не положено, товарищ генерал. А я на что?

- Я на тебе, что ли поеду, Валера? Не дергайся, тут пехом минут пятнадцать, заодно и подумаю, - Бармин вылез из автомобиля и, обойдя «БМВ», ступил на тротуар.

- И в машине можно было бы подумать, - услышал он слегка обидчивый говорок Валеры.

- Не ворчи, это начальству не нравится, - засмеялся Владимир Иванович, помахал рукой водителю и двинулся «пехом».

Если принять разницу во времени, то Улисс и Русяев уже встретились...

Ева не напоминала Гитлеру о его многочисленных изменах. Ольга Чехова, русская актриса, англичанка Юнити Митфорд, называвшая себя Валькирией и многие другие, где они сейчас? Почти все пассии Ади покончили с собой, не понимая сути фюрера германского народа. А она, Ева, поняла. И Гитлер знал об этом и ценил ее, свою Патшерль, истинную представительницу нордической расы.

О, Ади мог произвести впечатление даже на почтенных матерей семейств! Фрау Бехштайн подарила ему концертный рояль. Великая княгиня Виктория Федоровна, урожденная герцогиня Саксен-Кобург-Готская, пожертвовала свои фамильные бриллианты в партийную кассу нацистов. «Адольф – настоящий венец». - Говорила она. «Поэтому я подарила ему рояль», - вторила Бехштейн. – Гитлер тонко чувствует музыку...»

Ади любил музыку, «под Вагнера» он и получал свой заряд унижения. Вот и сейчас, из его спальни доносится мелодия арии из оперы «Тангейзер».

В коридоре Ева встретила Геббельса. Министр пропаганды был напуган.

- Вы слышали взрывы, фройляйн? – спросил он. – Бомбы упали рядом.

- Бункер так просто не разрушить, Йозеф, - ответила Браун.

- Да, но... наши дети перепуганы. Вы к нему? – Геббельс кивнул в сторону комнаты Гитлера.

- Да.

- Рейхсканцлер держится мужественно.

- И я вам того желаю, Йозеф. – Ева отвернулась.

Ей давно не нравился Геббельс. И не только из-за того, что рейхсминистр подкладывал Гитлеру обладательниц пышных бюстов и крепких задниц. Он казался Браун верхом нечистоплотности.

Фюрер, узнав, что Йозеф связался с актрисой Лидой Базаровой, закричал:

- Ему ариек мало! И он предложил Магде брак втроем! Куда катится Рейх?

После разговора с фюрером, Йозеф порвал с неполноценной чешкой и был вынужден довольствоваться немолодой женой. Более того, Геббельс, испугавшись последствий, перестал заскакивать в «коровник» - в киностудию, где до этого постоянно «пасся».

Возле собственного «дома» Браун встретила Шпеера, министра вооружения, главного строителя Рейха, построившего и рейхсканцелярию. Его Ева уважала больше, чем кого-либо из ближайшего окружения фюрера.

- Альберт! – воскликнула она. – Как поживает Маргарет?

- Неплохо. Вот только за детей переживает. А вас как дела, Ева? Я только что от Гитлера. Выглядит рейхсканцлер, прямо-таки...

- Да, Альберт, Ади совсем, как старик. И мы с ним – отыгранные карты. Как насчет бутылочки шампанского на прощание?

- Вы шутите, Ева.

- А что делать? Я хочу угостить вас шоколадными конфетами. Вы, очевидно, давно ничего не ели?

- Да, я, действительно, голоден.

Браун и Шпеер зашли в «гостиную» Ева.

Пока Альберт жадно поглощал пирожные и конфеты, запивая их шампанским, Ева сказала:

- Это хорошо, что вы приехали. Фюрер подозревал, что вы втайне противодействуете ему. Но своим визитом вы доказали, что это не так. Да?

Шпеер что промямлил, набитым порожным ртом. Она понимала: не погибать же здесь, в «египетской пирамиде» его семье. Это Магде с шестерыми детьми и мужем, объявленным союзниками одним из основных военных преступников, некуда деваться.

- Передайте мой последний привет Маргарет, - попросила Браун, когда, насытившийся Шпеер выходил из «гостиной».

- Непременно, - тяжело вздохнув, откликнулся Альберт.

Как ни напрягал Виктор слух, напарник появился незаметно. Он подал условный сигнал легким свистом: мелодию из оперы Джакомо Пуччини «Чио-Чио-сан».

- Привет, Игорек! - радостно воскликнул Улисс. - Ну, у тебя и вид!

- Привет, Витя! Вид самый нормальный: я похож на художника.

- Хорошо, что не на чеха, ты мне больше напоминаешь с этими усиками испанца.

- Ага! Эль Греко!

- Давно сидишь здесь?

- Минут десять.

- А я прибыл в Мессингбург час назад. Успел все досконально разведать. Согласно карте, нам надо будет пройти запасным ходом в заброшенные штольни. Разгадка там.

- Тогда, Виктор, вперед!

Напарники быстро зашагали по подземному ходу, углубляясь с юга внутрь горы Гипфель. Действующий рудник располагался с противоположной стороны, и друзьям никто не мешал. Вход в основной ствол надежно закрыт толстыми стальными дверями, обе половины которых надежно приварены друг к другу. Но Улисс уже обнаружил место, откуда можно проникнуть в подземную выработку. Чуть выше, в кустах, прилепившихся к скалам, видна была металлическая решетка, прикрывающая вентиляционную отдушину. И она легко снялась!

- Что ты, Игорь, скажешь по этому поводу? – спросил аналитик.

- Этим лазом пользуются, причем регулярно.

Он первым начал опускаться в подземелье по приваренным к обшивке лаза толстым стальным скобам. Опустившись до самого низа, друзья включили фонари.

Штольня хорошо сохранилась, согласно документам, фашисты намечали устроить тут командный пункт противовоздушной обороны. Но объект так и не был введен в строй.

Игорь и Виктор прошли около полусотни метров по основному стволу и обнаружили боковую выработку, так называемый, квершлаг, в котором было довольно прохладно и сыро. Здесь было решено провести Военный Совет.

- Слишком легко все прошло, - сказал Русяев, когда друзья уселись на перевернутую вагонетку.

- Подожди, Игорь, будет еще непросто, - усмехнулся Улисс, разворачивая карту.

Через бремсберг, наклонную выработку, можно опуститься на нижний горизонт - штрек. Оттуда следует попытаться выбраться через действующую штольню «Икс». Фонаря не хватит надолго. Но это запасной вариант. Итак, существовал основной, и он предполагал, что Улисс будет... схвачен! Тем более, если все правильно расчитанно, преступники уже знают о несанкционированном проникновении в штольню. И они, наверняка, перекрыли все пути отхода.

- Что же, придется нам тут сидеть и смиренно ждать, - сказал Виктор.

- Вот чего не люблю: пассивного ожидания, - пробурчал Русяев и спросил: - Ты уверен, что этот план сработает?

- Уверен.

- Тогда будем сидеть здесь, как две большие крысы.

- Давай пока перекусим, - предложил аналитик.

- А что у тебя есть?

- Половинка хлеба, банка шпротного паштета и бутылочка «Кока-колы».

- Запасливый... - вздохнул Русяев и добавил: - И к тому же, тебе сопутствует удача в любви.

- Ну, и ты, вроде бы, в этом деле не отстаешь.

- Да, уж... но закончится наша командировка, и я женюсь! Представляешь, только совсем недавно я понял, что Нина Дробышева мне дорога.

- Рад за тебя. Я все думал: что-то у вас с Ниной никак не складывается.

- Она меня по телефону с присвоением очередного звания поздравила. Это Бармин организовал. Владимир Иванович, кстати, недоволен мной. Мол, ты, Русяев, не можешь любить. А я все думал: для нашей службы разве это важно?

- Все важно. Особенно чистые чувства, без них розыскник превращается в робота, - отозвался Улисс, но счел нужным ободрить друга: - Но кое в чем мне далеко до тебя, Игорек.

- Зато, Витя, у тебя извилины на месте.

- Извилины!.. - хмыкнул Улисс. - Даже при их хорошей работе всего никогда нельзя предугадать.

- Но основной ход можно?

- Такое иногда случается.

- А сейчас?

- Если в скором времени на нас выйдут те, кому это надо, то - да. Будем считать, что ход угадан, и мы с тобой далее сыграем каждый свою роль. А пока давай поедим.

Друзья при свете фонаря принялись за пищу, наслаждаясь недолгой возможностью расслабиться.

Глава 28

Ранним утром колонна обошла окружной дорогой Алленвальд и начала медленно взбираться в горы. Минер-Хильгрубер, сознавая важность момента, ехал впереди спецрейса «069» на мотоцикле. Шли весь день. Наконец, на горном участке, отмеченном на карте крохотным имперским орлом, найдена площадка 83. Отсюда, в оборудованное заранее убежище, груз придется перенести вручную.

Едва Русяев и Улисс успели позавтракать, как из темного прохода штольни показался свет фонарей. Оттуда появились три человека с короткоствольными автоматами "УЗИ", одетые в комбинезоны горнопроходчиков.

- Стоять! - прозвучал приказ. - Руки за голову!

Русяев и Улисс беспрекословно подчинились. Они понимали, что стрелять в них не станут - нужны, непременно, живыми. Подошедшие сзади еще двое "загонщиков" начали обыскивать друзей.

- Чисто! - доложил Арнольд, окончив обыск. Он выхватил из руки Игоря фонарь. - Тебе, приятель, он больше не понадобится.

- Ты уверен? - иронично спросил Русяев и, развернувшись, ударил его кулаком в солнечное сплетение.

Арнольд согнулся, фонарь упал ему под ноги. Эдди, бросив держать Улисса, провел мастерский хук. Игорь отлетел к стене штольни, ударился об нее головой и упал.

- Эй, ты, - здоровяк пнул Русяева ботинком в бок. - Чего разлегся? Здесь тебе не гостиница.

- Постой, - остановил второй замах его один из «загонщиков». - Ты, Эдди, явно вырубил нашего визитера.

Он наклонился к Игорю, прижал пальцем артерию на шее и констатировал с явной досадой:

- Готов.

- Как, готов? - удивился Эдди. - Ты же видел, Вальтер, что я совсем не сильно ударил парня. - Он с уважением посмотрел на свой массивный кулак и закрутил головой. - Надо же было такому случиться! С первого же удара...

- Из-за твоего "первого" мы чуть не провалили дело, - жестко произнес Вальтер, затем указал рукой на Улисса. - Хорошо еще, что этот жив.

- Суки! - аналитик рванулся вперед, к здоровяку, но был надежно схвачен. - Ты убил его!

- Ты лучше думай о себе, о своей, не сложившейся судьбе, - философски отреагировал на реакцию Улисса Арнольд, старший группы захвата, и приказал. - Эдди, вытащи падаль наружу, влей ему в рот содержимое твоей заветной фляжки, на всякий случай, чтобы не было осложнений с фараонами, и сбрось парня вниз, с обрыва. А нашу основную добычу ведите в операционную. - Последнее слово он произнес с нажимом.

- Ха!.. Операционная! – осклабился Вальтер, заводя Виктору руки за спину. - Там тебя, парень, быстро распотрошат. Ты выложишь нам все, что знаешь и не знаешь.

- Это точно! - удовлетворенно подтвердил Арнольд.

Улисса повели в помещение, залитое светом.

А Эдди схватил ручищей Игоря за ногу и потащил к выходу из штольни.

- Одним ударом уложил! - удовлетворенно бормотал он. - Совсем, как муху!

Здоровяк поволок Русяева к выходу, который не был разведан Улиссом. Здесь ему пришлось взвалить «труп» на спину. Но Игорь уже давно «пришел в себя». Он сосредоточил мысленное усилие на затылке Эдди, внушая ему первоочередное действие: «Остановись!.. Остановись!..»

И Эдди замедлил свой ход как раз в том месте, откуда в штольню через лаз ярко бил солнечный свет.

- Ну, хренотень... - вяло ругнулся он. - Что-то ноги отяжелели.

Он аккуратно опустил свою ношу на траву и пристально глянул, повинуясь приказу, в широко раскрытые глаза «мертвеца».

- Я понял, - покорно пробормотал он и пошел в обратную сторону, не оборачиваясь. Ром из плоской фляжки он вылил на землю.

Игорь вскочил на ноги. В отношении Эдди все было в порядке: здоровяк сейчас вернется и доложит Казимиру, что приказ выполнен.

Теперь надо срочно сообщить Центру об успешно проведенной первой фазе операции «Штольня «Фау».

Лишь только перестали слышаться гулкие шаги Эдди, Русяев проворно вскочил на ноги. Возле лаза, с которого начинался пятнадцатиметровый обрыв, больше не было безжизненного тела: «мертвец» окончательно и бесповоротно воскрес! Игорь не стал терять время. Он быстро спустился, прошел к основному входу. Здесь он вытащил из-под камня свой рюкзак, извлек из него телефон спутниковой связи.

- Алло?.. Кто это? - спросил далекий голос.

- Русяев.

- А... Игорь! Рад тебя слышать.

- Владимир Иванович, докладываю: пока все идет строго по плану.

- Операцию по освобождению Виктора начнешь, как только в штольне появится Фош.

- Понял.

Москва отключилась. Русяев спрятал гарнитуру в рюкзак, спрятал его и начал вести наблюдение.

Без Фош им, этим,никак нельзя.

Что же, надо ждать прибытия Инги.

Улисс почувствовал, как его пульс начал учащенный разбег. Спокойно... Главная заповедь, хорошо усвоенная им на академкурсах во время занятий по выживанию, гласила: «Держи в максимальном сосредоточении волю и чувства, иначе ты изначально проиграл». Мудрость этих слов постигалась усиленной практикой. Из многочисленной группы к концу занятий осталось лишь четверо курсантов. Виктор на итоговых испытаниях показал второй результат. Самым лучшим здесь был Русяев.

Как там Игорь? Наверняка, уже сумел стать самим собой и выполняет задание. Как прекрасно, что, даже, введя «сыворотку правды», негодяи не смогут узнать ничего о местонахождении Русяева. Мысль о друге и о позитивном исходе принесла успокоение. Аналитик начал дышать по особой системе, основанной на йоговском дыхании.

Доктор Витгофф вошел в помещение и указал рукой на медицинское кресло. - Усадите его сюда.

С Улисса сдернули пиджак, а самого грубо вбросили в кресло.

«Я спокоен... Я спокоен... Я совершенно спокоен...» - мысленно повторил Виктор аутогенную формулу. Полагалось, если нет возможности изменить ситуацию, не усугублять ее бурным проявлением чувств.

Руки и ноги «пациента» сковали специальными захватами. На голову надели пластмассовый шлем. «Врач», сверяясь с монитором компьютера, наметил участки, где электроды должны плотно касаться кожи, и громко крикнул:

- Сестра!

Появилась молодая женщина в ослепительно белом халате и в шапочке, с лицом, прикрытым ниже глаз матерчатой повязкой. Из-под шапочки выбивались светлые волосы.

- Слушаю вас, доктор, - сказала она.

- Обработайте вот эти зоны, - Казимир провел пальцем по дисплею. – А вы, - он обратился к подручным. – Можете пока быть свободными.

- Клянусь, я выкачаю из русского все, что вам необходимо! Но для этого нужно время. - Во время произнесения этой тирады, «доктор» зловеще улыбался.

«Садист...» - подумал о нем Улисс. И тут же ощутил, как его пульс участился. Он начал мысленно повторять успокоительную словесную установку. Пульс пришел в относительную норму. И аналитик стал с большим удовлетворением думать, что в случае успешного завершения операции навсегда прекратится деятельность этого «Менгеле».

Менгеле был известным фашистским «врачом-исследователем», проводившим бесчеловечные эксперименты над заключенными концлагерей во время последней войны. И, как он ни старался замести следы, не смог уйти от заслуженного возмездия.

«Сестра», очевидно, одного поля с ним ягода.

Когда с бритьем было покончено, Казимир вновь надел шлем на «пациента». Через это устройство с платиновых электродов подавались сверхвысокочастотные сигналы. Ими «экспериментатор» пытался разблокировать подсознание Улисса. Экраны компьютера и энцефалографа показывали изменение глубинных функций мозга Виктора. Индивидуальные особенности обоих полушарий выяснялись томографом.

С платиновых игл в тело вливалась боль, нестерпимо хотелось кричать...

- У него не совсем обычные характеристики некоторых участков, - с сожалением констатировал «доктор». - Аппаратура в таких случаях может не помочь разблокировке, а совсем убить память русского, особенно, если превысить допустимый порог чувствительности.

- Может, прибегнем к старому, испытанному средству? - предложила девушка.

- Да. Пожалуй, - согласился Витгофф.

Пронесло... Собственно, этот изверг в белом халате с большим удовольствием намного бы превысил порог чувствительности. Но он не мог сделать такое. А «испытанное средство»... Видимо, это и будет тетразитин, как и предполагалось.

И аналитик не ошибся.

«Сестра» повозилась немного у своего столика и вернулась к Улиссу со шприцем. «Врач» закатал рукав рубашки на левой руке «пациента», и игла вошла в вену Виктора.

Казалось, в голове раскрывается бутон из бесчисленных мыслей, хранящихся в подкорке. Мысли хаотично неслись вскачь, сталкивались друг с другом, рассыпались, издавая хрустальный звон.

Затем быстрое возбуждение сменилось инертно-расслабленным состоянием. В голове медленно прокручивались тяжеловесные образы-жернова. Все стало зримым, выпуклым. Любая мысль, зацепившись, вытаскивает из глубины сознания другую, созвучную ей ассоциативно. И, далее, по цепочке, мысли, зримо заискрились. Они начали легкий, упорядоченный разбег. Мысли летели стаями, сталкивались, враждовали друг с другом. Но это уже не был первичный хаос. Ощущалось, что они жили своей, автономной жизнью.

Сознание будто бы ввинчивается в некий, условно-реальный тоннель, где штольня «Фау» по-настоящему граничит с пространственным тоннелем, уводящим в неведомую даль Вселенной. И на фиолетовых мыслях-крыльях летит он сам, Одиссей-Улисс, вечный странник...

Вот стоит он, увеличенный до космических размеров, упираясь головой-цветком в Млечный Путь. Рядом расположились отец и мать, а вот и Инга призывно простирает руки...

- Готов, - сказала фройляйн.

Бармин сидел в комнате конспиративной квартиры. Собственно, сам начальник Управления предложил ему «развеяться».

- Не томись, Володя, - сказал он, когда генерал-майор и его заместитель явились для планового доклада. - На тебя смотреть как-то даже...

- Тошно? - подсказал Бармин.

- Да. Пойди, прогуляйся или займись еще чем-либо. Я старинный рецепт запеканки добыл. Ребята вернутся, соорудишь, - Олег Анатольевич подал начальнику Спецотдела листок. - А полковник, чуть что, введет тебя во все нюансы обстановки.

- Это, хорошо было бы, - подхватил предложение генерал-лейтенанта Кабиров. - Вы гуляйте себе, Владимир Иванович, на здоровье.

- А ты, Ибрагимыч, за меня переживать будешь? Не выйдет с переживанием! Пусть хотя бы оно у меня останется.

- Так его никто и не забирает, - сказал начальник Управления. - Нам твои свежие мозги нужны, а не раскисшие.

- Ладно, - махнул рукой Бармин. - Посмотрю я рецепт. - Он взял лист. - Но даже заранее подбирать к нему компоненты не буду. Это - нарушение традиции.

- Хорошо, - засмеялся Олег Анатольевич. - Иди, отдыхай, естественно, без нарушения своих канонов. – Но затем генерал-лейтенант спросил на полном серьезе: - Меня беспокоит второй фон Петцольд, Йозеф. Сколько ему лет сейчас будет? Старый перец! Нет ли тут какой-либо закавыки?

- Есть, Олег Анатольевич. Согласно исследованиям, проводимым эсэсовцами, человека можно запросто ввести в состояние летаргического сна. И он, проспав, эдак, лет двадцать, будет вполне еще способным сыграть свою роль.

- И вы нашли такого?..

Кабиров раскрыл сафьяновую папку и подал начальнику Управления справку о необыкновенном случае в Германии. Пациента потсдамской клиники звали... Витгофф!..

И, вот он, Бармин, здесь, на конспиративной квартире, пробует рецепт чудо-запеканки, успокаивая кулинарным ремеслом свои нервы.

Известно, хуже всего ждать и догонять.

Такова «планида» руководителя.

Вот и стол, что шатается, нельзя трогать. Ничего, кроме чертовой кулинарии, делать нельзя!..

Можно только ждать!

- Как вас зовут? – спросил доктор.

- Улисс Виктор Владиславович.

- Вы агент ФСБ?

- Нет, я эксперт-аналитик, находящийся в резерве службы.

- Ваша истинная цель прибытия в Алленвальд?

- Золото. Но, подразумевалось, что я самостоятельно выйду на нечто другое.

- На что, именно?

- Предполагаю, что Москву больше интересует совсем иной, «третий вариант». Об этом говорилось не совсем явно, вскользь.

Витгофф вновь обратился к Виктору:

- Герр Улисс, почему вас сразу не сориентировали на поиск этой, заброшенной штольни?

- Видимо, опасались, что меня станут накачивать психотропными препаратами. Мне предстояло выйти на нее самому.

- Почему ФСБ не работает в контакте с местной службой безопасности?

- В Москве опасались утечки информации.

- БНД следило за вами?

- Да. Но сюда я пришел без «хвоста».

- Прекрасно! - воскликнул доктор и сдернул с головы белую шапочку. Вслед за ним и сестра сняла со своего лица марлевую повязку. Это была Эльза!

Глава 29

Голова сильно болела, но не это беспокоило Виктора. Он ощущал раздвоенность в себе, как будто в его мозгу поселилось два человека. Внешний человек, раскрепощенный, сталкивался с внутренним «коллегой», спорил с ним, требуя больше места. И поэтому ощущение некоей вселенской значимости соприкасалось с убогостью существующего положения дел. Внутренний «человек» боялся замкнутого пространства «операционной», боялся того, что он привязан к креслу. Он опасался также и внешней личности, которая казалась, недовольным, назойливым соседом.

«Выйди из клетки-тела! - взывал голос Высшей Сути Улисса. - Сделай усилие, и ты воспаришь, как гордая птица!»

«Ты пропал! Погиб! А во имя чего?» - вопрошала Внутренняя Личность.

Стоп!.. Не надо паники. Мысль обязательно должна быть позитивной, конструктивной, должна непременно нести в себе надежду.

Вот она, Инга, подходит, наклоняется. Ее глаза излучают свет высокой Любви, глубокого Сострадания и безусловной Надежды.

Она тихо говорит:

«У нас с тобой будут дети. Мальчик и девочка. У них обязательно должно быть ясное будущее».

«Да, Инга, так и произойдет...»

И, вдруг, сознание содрогается:

«Как произойдет, когда я здесь, в штольне, привязан к креслу, а рядом маньяк?»

«Твой дух свободен, а значит, свободен и ты сам», - пытается успокоить «хозяина» Вселенская Суть. - Дух есть всё, а тело ничто. Оно смертно. Оно обуза».

Усилием воли Виктор в эпицентре душевного разлада начал обретать успокоительную середину. «Во-первых, Игорь вот-вот должен вытащить меня. Во-вторых, надо попытаться самому сделать какой-либо шаг к собственному освобождению».

«Но ты же связан!» - вновь попыталась взять главенство Низшая Личность.

Однако кризис раздвоения уже преодолен...

Ева знала, что это последний день ее жизни и жизни Ади, но настроение у фройляйн Браун было прекрасным: вот-вот она станет женой Гитлера!

Было три часа тридцать минут. В комнату вошли заспанные Борман и Геббельс – свидетели. Церемонию бракосочетания проводил Мартин, являющийся заместителем фюрера по партии. О, Борман понимал свою значимость, раздувшись от собственной важности.

Естественно, всякие там душещипательные слова он отверг и торжественно объявил:

- Отныне вы муж и жена!

Все! Свершилось!

Забыты страхи и переживания, когда она, Ева, считалась хозяйкой дома в Бергхофе. Но она была там, в Альпах, пленницей собственного одиночества. Ади приезжал крайне редко, конечно, у него были важные дела. Он прозревал мир «в многогранности и загадочности своей натуры». Так говорил фюрер, и Браун видела подтверждение этим словам. Гитлер был выше мелочности и суеты, свойственной его соратникам. Как он признавался, его «вела могучая потусторонняя сила». А какие дела могли быть у простой женщины, которой выпало счастье находиться рядом с таким исполином духа? И разве важен нормальный, обычный секс? О, ни один из охранников полка «Адольф Гитлер», расквартированных в Бергхофе, рослых, с безупречно нордическим происхождением, не мог сравниться с Ади! Гитлер подавлял женщин, целиком входил в них демонически страстной составляющей его внеземной натуры. И это было незабываемо. Но понимание необычности Ади пришло не сразу.

Ева вспомнила давнюю запись в своем дневнике: «Я хочу только одного – тяжело заболеть, чтобы не видеть его хотя бы неделю. Почему со мной ничего не случится? Зачем мне все это? Если бы я его никогда не встречала! Я в отчаянии. Снова покупаю снотворные порошки, чтобы забыться. Иногда я жалею, что не связалась с дьяволом...»

Это было в марте тридцать пятого года. Как далеко! А сейчас она, Браун, рядом с величайшим человеком современности, перед которым лебезят пигмеи – Борман и Геббельс – и будет с ним до конца...

Когда горничная после бракосочетания вошла в комнату к Еве и привычно обратилась:

-Фройляйн Браун...

Ева тихо заметила:

- Можете называть меня фрау Гитлер.

Она теперь готова была к уходу из жизни вместе с Ади. Она ждала лишь его слова. А пока муж в своем кабинете диктовал завещание.

- Позовите сюда герра Функа, - приказала хозяйка крохотной подземной гостиной.

- Слушаюсь, фрау Гитлер, - ответила горничная.

Вскоре появился астролог.

- Маркус, - спросила Ева. – Как дела там, в районе Алленвальда?

- Нормально, фрау Гитлер. Фон Петцольд радировал, что его подчиненные приступают к финальной части задания.

- А я?

- Вы, фрау, - тоже попадете в особый астральный слой. И родитесь вместе с фюрером, - успокоил Еву Функ.

- А почему нельзя было нас обоих поместить в эту капсулу?

- Нельзя. Так распорядились звезды. Вы будете ждать своего часа раздельно, каждый в своем отсеке.

- Звезды... - вздохнула фрау Гитлер.

Действительно, разве сознательно против них пойдешь?

Доктор Витгофф весело сказал:

- На завтрак, сестричка! Скоро нам предстоит увидеть финал!

- Что же, подкрепиться не помешает, - ответила Эльза и вышла за своим шефом.

Оставшись один, Улисс начал приводить в действие свой план. Он внимательно осмотрел повешение. Комната помимо современной аппаратуры набита старой, времен второй мировой войны. Понятно. Здесь находится пульт управления всеми механизмами штольни: дверями и системой «оживления» фюрера. «Сам» Гитлер, точнее, его душа находится рядом, за дверью со стеклянным окошком. Именно там «святая святых»...

Когда его запястья перехватывали ремнями, Виктор постарался максимально напрячь руки. Фройляйн Эльза перетянула ремни не очень сильно. И вот теперь у Улисса была небольшая свобода движения ладоней. Рядом с креслом проходил провод, тянущийся к одному из блоков аппаратуры. Он передавал сигналы от датчиков шлема, оканчиваясь длинным игольчатым штекером.

Большим усилием аналитику удалось дотянуться до провода и начать тянуть его. Казалось, замысел никак нельзя осуществить: начал дергаться сам блок. Но, потихоньку, поднимая провод как можно выше, совмещая горизонтальную плоскость его сочленения с гнездом, удалось слегка вытащить штекер. Лоб Улисса вспотел, в голове билась мысль: «Лишь бы не порвать провод». Но, к счастью, немцы всегда все делают надежно. Наконец-то наступил долгожданный момент, когда рука вдруг перестала ощущать сопротивление. Штекер выскочил из гнезда и шлепнулся на бетон пола. Удача!.. Понадобилось еще несколько минут, чтобы Виктору длинным контактом удалось вытащить конец ремня, поддев его из кожаного охвата. Еще усилие, и второй пут расцеплен!

Мучители появились не одни. С ними была Инга!

- Виктор! – вскрикнула Фош и рванулась к Улиссу.

- Крепись... - горестно посоветовал ей аналитик.

Но Эдди и Арнольд надежно схватили ее за руки. Они усадили Ингу в еще одно медицинское кресло и надежно пристегнули руки и ноги старшего инспектора ремнями.

- Ну, а теперь пора начинать самую ответственную часть: воскрешение! – зловеще улыбаясь, произнес доктор Витгофф. И он торжественно скомандовал: - Катите будущего фюрера и его супругу к месту пересадки!

Странно, но Эдди и Арнольд напоминали роботов, настолько замедленны были движения друзей. И глаза их казались пустыми. Но, тем не менее, они довольно уверено выкатили Виктора и Ингу за дверь. В огромном зале, ярко освещенном лампами, в беспорядке валялись истлевшие трупы в эсэсовской форме. И роботам-«водителям» колясок пришлось объезжать скелеты убитых когда-то людей.

- Как ты здесь очутилась? – спросил Улисс.

- Мне пришло сообщение на мобильный телефон. Ты предлагал мне встретиться с тобой в Мессинбурге.

- Я не посылал тебе ничего!

- Доктор, заткнуть им рты? – спросила Эльза.

- Нет. Пусть поговорят в последний раз! – зловеще улыбнулся Витгофф. – Скоро они исчезнут, как личности, как исчезли эти, хотя пока еще живы, - доктор кивнул в сторону Эдди и Арнольда.

Конечной пунктом спецрейса «069» была гора Гипфель. Сюда шла довоенная дорога, которую строители особого подразделения не так давно расширили. Это подразделение также построило сеть разветвленных горных дорог, чтобы скрыть настоящую цель.

К Гипфель пробирались узкой тропой. Солдаты, подгоняемые офицерами, перенесли тяжелые, опечатанные ящики во чрево подземелья. Гора изрыта давними выработками, считалось, что руда, содержащая медь, здесь уже полностью выбрана. Но вход в один из штреков был надежно замаскирован. Сюда можно попасть, только сдвинув в определенной комбинации три выступа, закамуфлированные под куски породы.

Странное дело, Йозеф знал,как попасть в нужный ему штрек. Когда стена сдвинулась, он и офицеры отряда вошли в огромный зал. Фон Петцольд отомкнул от запястья своей левой руки портфель, с которым уже, казалось, сроднился. Он вытащил капсулу и водрузил ее на специальный треножник, стоящий в выдолбленной нише северной стены зала. Йозеф знал,что находится в капсуле! И знал, для чего нужны ниша и треножник, составляющие, алтарь.

- Что дальше делать? – спросил Хильгрубер.

- Пусть сюда принесут остальной груз, - ответил начальник.

«Минер» отдал распоряжение, и солдаты принялись вносить тяжелые ящики и складывать их в многоэтажный штабель. Тем временем саперы подготовили грузовики к взрыву.

Когда все работы были окончены, весь личный состав собрался в зале.

Командир произнес речь:

- Офицеры и солдаты! Вам выпала великая миссия возродить в будущем величие Германии. Мир будет завоеван нами, немцами под предводительством нашего славного фюрера! Хайль Гитлер!

- Хайль! – проревело в ответ под сводами штольни.

Правда, Хильгрубер переглянулся с Вилли Штайнером, мол, знаем: Гитлер покончил жизнь самоубийством. Капут нашему славному фюреру...

- А сейчас, - продолжил церемонию фон Петцольд, - будет исполнен гимн нашего государства.

Он открыл дверь, вошел в помещение, которое находилось с левой стороны ниши-алтаря. Повинуясь внутреннему приказу, он отвел рычаг в стене. Массивная дверь медленно закрылась. Одновременно был заблокирован выход из штольни. Йозеф начал манипулировать включателями на пульте, расположенном рядом с дверью, одновременно посматривая в круглое окошко в ней, изготовленное из пуленепробиваемого стекла.

Минер заподозрил подвох. Он подскочил к окошку и начал отчаянно жестикулировать. Но в зал в это время начал подаваться газ «Циклон-Б» и, одновременно зазвучала тожественная музыка. И тут начали корчиться под звуки гимна офицеры и солдаты, у которых из горла хлестала кровь. И напрасно Вилли Штайнер стрелял из «Вальтера» в окошко двери, отделяющей людей от комнаты жизни. Да, Хильгрубер, видимо, наложил в штаны по полной программе...

О, как сладостна была музыка смерти!..

Русяев проник в гору Гипфель через вентиляционный лаз. Он осторожно прошел по подземелью до поворота в боковую выработку, так называемый, бремсберг. Теперь требовалось особенное внимание и осторожность. Вот и искомая штольня. В проеме выхода из бремсберга слабый свет далеких ламп позволил все-таки ему разглядеть людскую фигуру. Русяев попытался бесшумно приблизиться к бремсбергу. Но человек, ожидавший его здесь, был удивителен. По его заторможенным движениям, Игорь догадался, что это... зомби, точнее тот, кто еще совсем недавно был Казимиром. В руках у псевдо-Казимира короткоствольный автомат «Узи». Русяев тотчас вспомнил нацистское наставление о встрече с «живым мертвецом»:

- сила зомби в его глазах. Ими это существо парализует жертву;

- заразиться «вирусом зомби» можно даже через мельчайшую царапину или порез.

Итак, надо нейтрализовать силу псевдо-Казимира, пока это существо не выстрелило, иначе...

Иначе, события могли пойти совсем непредсказуемо: выстрел обязательно насторожит доктора Витгоффа. И, тут, Русяеву вспомнились слова Бармина: «Надо уметь любить и ненавидеть». Он, Игорь, ощутил огромный прилив ненависти к доктору Витгоффу, превратившего Казимира в ходячий труп. А, что, если он сделает такое с Виктором, с Ингой, Викой Демешевой и массой других людей? Игорь перехватил взгляд зомби. Схватка глазами продолжалась недолго. Живой мертвец» сник и выполнил команды победителя:

- Положи автомат! Стань у стены!

Человек разогнал тяжелую вагонетку, почти до самых краев наполненную выработанной породой по рельсам. Псевдо-Казимир стоял, не шелохнувшись. Он так и остался прислоненным к стене, раздавленный тяжелой вагонеткой.

Путь к основной штольне свободен! Русяев поднял «УЗИ» и навесил оружие на плечо. Затем он вытащил из кармана спортивной куртки небольшую коробку и нажал на ее лицевой стороне кнопку. Датчик показал расстояние до Виктора. Оно составляло чуть больше пятидесяти метров.

Бармин находился в помещении компьютерного Центра. Здесь всегда одна и та же температура, поддерживаемая автоматикой. Сам основной компьютер не похож на своего широко распространенного персонального собрата. Это - особое, сверхскоростное устройство, обладающее колоссальной памятью. Компьютер имеет огромный плоский экран, прикрепленный к стене.

Оператор задал координаты, и спутник, обладающий сверхчувствительной разрешающей способностью, зорко всматривался в определенный квадрат на поверхности Земли.

Визуальный контроль необходим. В случае непредвиденного развития ситуации можно сразу же связаться не только с Берлином, но и с Отто Клаусом, непосредственным руководителем спецоперации в Алленвальде. Собственно, Отто из своего фургона сейчас видит ту же картинку, что и Москва. Клаус дал распоряжение группе захвата приблизиться к воротам штольни «Фау».

- Как там наши ребята? - спросил генерал у оператора.

- Видите, светящуюся точку?

- Вот эта, еле различимая?

- Да. Сигнал ослаблен толщей земли.

- Понятно, - произнес Владимир Иванович и приказал. - Свяжите меня с Русяевым.

Радиорепер, что поставил Игорь заблаговременно, показывает точное месторасположение «операционной». Он, собственно, усиливал сигнал от микрочипа, вживленного под кожу Улисса. Репер, также, давал возможность Москве и Русяеву вести переговоры.

- Игорь, ты слышишь меня? – прозвучал в гарнитуре, вставленной в ухо, голос Бармина.

- Да, - тихо ответил Русяев.

- Постарайся сделать все без лишнего шума.

- Вас понял.

Штурм штольни снаружи группой Отто Клауса, прибывшей из Берлина, начнется после получения через спутник на мониторе передвижного командного пункта сигнала «Атака!» Но... это крайний случай, который может привести к гибели заложников. Доктор Витгофф, если ощутит, что его миссия невыполнима, обязательно взорвет штольню «Фау».

Господи, помоги Вите! И Инге...

- Вы – Йозеф фон Петцольд? – спросил аналитик.

- Да! Собственной персоной! – С гордостью ответил «Витгофф». Он посмотрел на наручные часы, сел на стул и произнес с гордостью: - Пока время до сеанса немного имеется, могу удовлетворить ваше любопытство. Я был избран на роль спасителя фюрера для человечества!

- Вы были после войны законсервированы?

- Можно, сказать, и так. Я пребывал в коме двадцать один год в одном из госпиталей Мюнхена. А потом проснулся.

- И стали доктором Витгоффом?

- Да! Мне в лагере Аутсбург психоаналитиком были внушены обширные знания по медицине. Конечно, пришлось поучиться, чтобы освоить новые методы...

- Выходит, вам сейчас больше, чем восьмидесяти лет, - удивилась Инга.

- Мой биологический возраст шестьдесят три года. И я еще кое на что способен. Вот живой пример: Эльза – моя дочь. Истинная арийка, безжалостная, преданная великой идее. Она, кстати, без колебания убила моего братца Эриха. – Он рассмеялся, сухо, коротко, как будто кашлял и продолжил свои разглагольствования: – Когда вы, будущие Адольф и Ева, обретете свои новые души, мы выйдем отсюда через особый тоннель прямо... в озеро, оставив БНД в дураках.

- Я плохо плаваю! – запротестовала Инга.

- Ничего. Все мы наденем гидрокостюмы и акваланги, пересечем под водой озеро и очутимся в помещении флотационной фабрики концерна «Ганс Кетлер». – Пояснила Эльза.

- Вы не боитесь разоблачения? – спросил Улисс.

- Нет. Концерн давно под контролем отца. Он фактический хозяин медной империи!

- Вложив в «Кетлер» нацистское золото... - позволил себе очередную порцию иронии Виктор.

- Именно. Золото, вывезенное в вагонах с медными слитками, осело в банках Швейцарии, Италии. В моих банках! – благодушно ответил фон Петцольд, но, вдруг, глаза его загорелись фанатичным огнем. – Мы с вами развяжем третью мировую войну и захватим господство на этой планете!

- Каким же образом? – спросила Инга.

- О, не пугайтесь, фрау Браун. Все будет сделано, как надо. Мы выпустим на старушку Европу... зомби! Это будет прекрасное, удивительное время: толпы живых мертвецов посеют панику. Эпидемия примет размах пандемии. Матери зомби начнут пожирать своих детей, мужья жен, и наоборот. Зараженных «вирусом зомби» будут миллионы. Люди станут искать спасения в Африке, Азии, Америке, но и там расплодившиеся нелюди начнут свое неостановочное шествие.

- Но они же опасны и для вас! – Воскликнула Инга, представив себе картину грядущего Апокалипсиса.

- Не для нас с вами, фрау Браун. Это будут управляемые, «боевые зомби», владычество над которыми даст избранным владычество над всем миром

- И кто же войдет в число избранных? – не скрывая насмешки, спросил Виктор.

- Вы, будущие супруги Гитлер, я, Эльза и Маркус Функ, бывший личный астролог фюрера. Он вспомнитсвое прежнее ремесло и направит ход событий в нужное русло, согласно предсказаниям всемогущих звезд. Вы, кстати, хорошо знаете его. Это – инспектор Кугель.

- Георг? – Ахнула Инга.

- Да. Он самый.- Йозеф взглянул на наручные часы и приказал Эльзе. – Начинаем!

Он подошел к нише, склонился над треножником, прочувственно произнес:

- О, мой фюрер! – И взял в руки «термос».

Тем временем Улисс начал приводить в действие свой план. Воспользовавшись тем, что Эльза с благоговением смотрела на действия своего отца, он умудрился незаметно освободить правую руку Инги.

- А эти, не увидят? – прошептала Фош, кивая на охранников.

- Нет. Они – зомби, причем, управляемые...

Пока Йозеф фон Петцольд бормотал заклинания, Инга освободила второе запястье, затем быстро расстегнула ремни Виктора.

Тем временем пение «доктора» стало громче, и Улисс почувствовал, как в него начало заползать чужое сознание. Фон Петцольд торжествующе взял в руки «термос», с обеих сторон которого были свинчены крышки. И в это время в зал ворвался Русяев.

- Руки вверх! – закричал Игорь и повел в сторону «доктора» автоматом.

- Уже поздно, - бесстрастно произнес фон Петцольд, но, на всякий случай, присел за коляски, уходя с линии огня. – Убейте его! – приказал он Эдди и Арнольду.

Зомби двинулись на Русяева.

Но тут с кресла вскочил Виктор. Мощным ударом в челюсть он уложил на пол фон Петцольда, бормочущего заклинания. И... личность, которая вторгалась в сознание Улисса, исчезла.

- Как ты? – спросил Виктор у Инги, которая, в свою очередь, нокаутировала Эльзу.

- Нормально...

Тем временем Игорь, перехватив взгляд зомби, заставил их остановиться. Затем он расстрелял почти всю обойму в «живых мертвецов».

– Бежим! – воскликнул Русяев и пояснил: - Я прочитал мысль вашего мучителя. Он нажал кнопку переносного пульта ликвидации. Через десять минут все здесь взорвется.

Все трое понеслись по штольне «Фау», слабо подсвеченной лампами. Когда они выбрались на поверхность, масса горы Гипфель мягко вздргнула. Там, где была секретная штольня, вверх взметнулась густая пыль.

К спасенным из подземелья людям поспешили навстречу сотрудники БНД. Вместе с ними был инспектор Кугель.

- Вы, Георг, знаете что-либо о Маркусе Функе? – первым делом спросила у него Инга.

- Нет? А кто это? Негодяй, который похитил вас? О!.. – Кугель схватился за сердце.

- Личный астролог Гитлера, - пояснил Улисс, прерывая свою беседу с Отто Клаусом, руководителем группы захвата по поводу событий в штольне «Фау».

- Что с вами, инспектор? – всполошилась Фош.

- Ничего, - ответил Кугель.

Он ощутил, как из груди вырвалось нечтои ушло. И он интуитивно понял, что отныне его больше не будут мучить кошмарные сны, где Георг видел себя... рядом с фюрером...