МИРОН ВОЛОДИН
ОСЛЕПИТЕЛЬНЫЙ БЛЕСК БРИЛЛИАНТОВ
Глава 7
Последнее письмо от слепого музыканта пришло уже после ее смерти. Я читал его сам, и может – правильно, потому что это была скорее моя жизнь, чем ее.
Собрав их все в одну кучу, я поднялся к Йоське.
– Твои диктанты, – сказал я, возвращая.
Йоська очень удивился. Несмело взял письма из моих рук.
– А я-то думал, ты их кому-то отсылал, – признался он в полной растерянности.
– Ну что ты! Как тебе такое могло придти в голову?
Дзюбенко перехватил меня уже в прихожей, когда я уходил. Все такой же подтянутый, галстук чуть ослаблен, и только. Интересно, он еще носит им водку?
– А, Даня! Рад тебя видеть...
Чего я не мог с той же уверенностью сказать о себе.
– Мужайся! – прибавил он не так бодро, похлопав меня по плечу.
Его сочувствие было мне тоже ни к чему, но я стерпел.
– Мой сын меня все больше радует, – признался он. – Представляешь, он у нас решил стать музыкантом. Только об этом и мечтает, все уши прожужжал (я уловил такую себе отцовскую снисходительность)... Ну, музыка музыкой, а все же благодаря ей в нем появилась некая целеустремленность. Что крайне важно в его возрасте. Когда он займет мое место в фирме, это качество ему безусловно пригодится.
Я отвел взгляд. Хорошо еще, что Йоська его не слышал!
Сосед потянулся к дверному замку.
– Заходи к нам почаще. Если хочешь, можешь заниматься с ним и дальше. Я с удовольствием найму тебя еще раз.
– Спасибо! Я подумаю над вашим предложением.
Это означало, что я больше никогда на него не соглашусь. Я знал, что мама бы мне этого не простила. Он посмотрел на меня испытующе.
– Ну что ж, если снова понадобятся деньги, дай знать.
Кстати! Я только сейчас понял: обязательство со стены в йоськиной комнате тоже исчезло. За это время Йоська повзрослел, как и я.
*****
Я окончательно решил оставить университет, и сообщил об этом Татьяне. Она недовольно поджала губы.
– Ты всегда будешь стремиться попасть на луну.
– Уж лучше пешком идти к луне, чем вздыхать, глядя на небо.
– Вечно ты какую-нибудь глупость придумаешь.
Нет, я догадался: она имела ввиду слепого музыканта! Но предпочел промолчать. Сейчас лучше вообще не затевать спор. Все равно будет по-моему. И я был прав, она сразу перешла к упрекам, а это уже только пассивное сопротивление.
– Мама так мечтала, чтобы ты работал в банке!
– Неправда! Она лишь хотела видеть меня человеком, заслуживающим уважения, и все для этого делала. Нет, я не хочу, чтобы ее усилия пропали даром. Поэтому свой век я собираюсь прожить достойно.
На этот раз паузу взяла сестра, а я этим воспользовался.
– Ну что это в самом деле была бы за жизнь! Я мог бы возненавидеть все банки на свете, и только за то, что они отнимают у меня любимое занятие.
– У тебя могла быть профессия. Потом делай, что хочешь.
– Это когда мне стукнет столько же, сколько сегодня тебе? Огромное спасибо!
– Я все-таки знаю поболее твоего. У меня жизненный опыт, – отважилась напомнить она.
– О да, конечно! – подхватил я. – Вы это любите повторять: мы знаем больше, у нас опыт. Так ведь не со мной меряетесь знаниями, а с тем, кто меня создал. Ну да! Кто-то же наделяет человека способностями, как набором инструментов, к той или иной деятельности? Значит, он-то и ставит задачу. А вовсе не вы. Со своим убогим умишкой вы только противопоставляете себя высшему разуму.
Татьяна зябко передернула плечами: философия! Я думал, она скажет: «Скорей бы ты на грешную землю спустился»! Вместо этого она посмотрела с покровительственной насмешкой старшей сестры.
– Ну и где же она, эта задача?
Я почти угадал. Но все равно ответил.
– Она внутри меня. Каждый это чувствует в себе.
*****
Итак, банкира из меня не вышло. Каким это стало облегчением! Еще ничего не было взамен, но я и так знал, что поступаю правильно.
Это письмо пришло вскоре после того, как я забрал документы из университета. Адресованное маме, от страховой компании.
Я удивился. Что могло быть общего у мамы со страховой компанией? Скорее всего, какая-нибудь рекламная рассылка, подумал я, вскрывая конверт.
Но я ошибался. Содержание письма повергло меня в шок.
«Уважаемая госпожа Виняр...» Они напоминали о том, что мама забыла уплатить взнос за текущий год и вежливо намекали, что еще не поздно. На бланке значились все реквизиты. Теряясь в догадках, я отправился по указанному адресу.
Там все подтвердилось. Мама и впрямь застраховала свою жизнь, уплатив взносы на год вперед. Вот только срок истек, а оплачивать дальше она не торопилась. Узнав о случившемся, в страховой компании поспешили меня разочаровать.
– Сожалеем, но уже ничего нельзя сделать! Вот если бы вы уплатили вовремя взнос... А так договор недействителен. Мы расторгли его в связи с неуплатой. Читайте внимательно...
Они думали, я пришел за деньгами.
Дома я выдвинул ящик серванта, в котором мама обычно хранила деньги и важные документы. Пришлось перевернуть целый ворох бумаг, прежде чем мне на глаза попался этот договор. Вот он, договор и квитанции об уплате страховых взносов. В таких делах мама отличалась педантичностью.
Служащий компании сказал правду, я обнаружил квитанции только за прошедшие полтора года. Оплати она еще и этот год, компании пришлось бы выплачивать страховку. Но не это привлекло мое внимание. Страховая сумма! По удивительному стечению обстоятельств такова была полная стоимость моего обучения в банковском институте университета. Не попади я в число счастливчиков, получивших стипендию Национального Банка, эти деньги пришлись бы очень кстати.
Когда его составляли, я учился в средней школе и еще только готовился поступать в университет.
Стоп! И я начал перекладывать бумаги в обратном порядке. Ну где же оно?.. Ах вот, есть! Не зря я отметил ее педантичность. Направление на консультацию... Меня прошиб холодный пот. Направление было дано за неделю до того, как она застраховала свою жизнь.
Спустя полчаса я уже был в онкологическом диспансере. Медсестра взяла направление и отправилась за медицинской картой. Сквозь стекло регистратуры я увидел, как она покрутила головой.
– Почему же она не пришла к нам сразу? Почему обратилась только сейчас? Ей могли назначить лечение. Не понимаю...
Зато я все понял.
Когда я вышел на улицу, накрапал дождик. Как раз ко времени. Дождь мгновенно смывал слезы, катившиеся из глаз. Я мог не бояться, что кто-нибудь заметит. Не то слезы, не то дождь.
Чтобы там ни сказали врачи, мама предпочла более верный способ обеспечить мое будущее банковского служащего – видела бы она, что я с ним сделал!
Да, теперь я понимаю, что значили эти ее фразы, вроде: «жизнь так коротка»! В полной неопределенности прожить полтора года, это еще хуже, чем в ожидании верной смерти! Воспользуйся она направлением в онкологический диспансер, о страховке пришлось бы забыть. Один визит к врачу мог избавить ее от страданий, но и от денег на мою учебу – в случае чего, тоже. Страховая компания неохотно верит в совпадения.
Теперь она умерла, и тем счастлива, а я жив, и несчастен.
*****
В таких случаях другие идут прямиком в бар, лично я выбрал дискотеку, мечтая вернуть вчерашний день, когда ничего не знал и упивался жизнью. Мне даже пришла в голову странная формулировка, она не покидала меня ни на минуту: «счастлив на самом деле только тот, кто ничего не знает».
Пьяная игра огней, оглушительная музыка – как раз то, что мне сейчас нужно. Я стремился влиться в самый вихрь с надеждой, что он окажется сильнее моих собственных страстей.
В одно мгновение я подцепил какую-то уродину в купальнике, чего со мной прежде никогда не случалось.
– Потанцуем?
Она положила мне руки на плечи, косясь с опаской, что тут делает этот Рэмбо с мокрыми волосами и безумным взглядом. Да я бы и сам от себя шарахался.
Может, спросить, кто здесь торгует травкой? Бъюсь об заклад, у нее и мысли не промелькнет, что я шучу.
Мы кружились на месте, я был выше ее на полголовы и мне ничего не мешало видеть танцующих вокруг нас. Вот тут-то мне и показалось, будто я увидел Лайму. Нет, мне не показалось, я ее определенно видел. Но она мелькнула и тут же растворилась в бурлящей толпе.
Я несколько раз обошел зал – безрезультатно. Может, это все-таки была не она?
Но с тех пор меня постоянно влекло в одно и то же место. Я стал частым гостем в дискотеке, правда, никогда больше не танцевал, за исключением тех случаев, когда меня приглашали местные красавицы. Им было интересно, что это за один, который приходит лишь затем, чтобы взять бутылку воды и откуда-нибудь издали посмотреть на других.
Упорство рано или поздно вознаграждается. Ну вообще-то, скорее поздно. Поздно, это значит, что уже не за горами было лето. Не успел я войти, как буквально столкнулся с ней нос к носу. Она шла прямо на меня. В этот раз никаких сомнений. Чтоб мне провалиться!
Ну теперь-то я уж не позволю ей сбежать! Каждая встреча давалась слишком высокой ценой. Я вырос у нее на пути. Она смерила меня удивленным взглядом, – но тоже как бы пытаясь что-то припомнить. В этот момент я услышал знакомое имя.
– Лайма, ты идешь, или нет?
Их там было человек десять, наверное, и в большинстве парни, да на вид такие, что лучше бы не связываться. Она попыталась меня обойти (не вспомнила!), только я снова помешал. Теперь уже на глазах у всех. От такой наглости вся ее компания просто оцепенела.
Пока меня не сбили с ног, я схватил Лайму за руку.
– Эй, постой!
Тем более, что затылком я уже почувствовал чье-то дыхание. Наверное, в этот миг кто-то из тех рослых парней уже отправил команду своим накачанным мышцам проучить меня как следует, но я их снова опередил.
– Помнишь университет, вступительный экзамен по математике?
Да, теперь-то она вспомнила! Нет, я не того испугался, что меня поколотят, а того, что поколотят напрасно. К счастью, она оказалась не из тех ветреных, забывчивых, пустоголовых красоток, которых я перевидал слишком много, как мне кажется, для своих лет. Увидев, как она переменилась в лице, парни тоже задумались.
– Это не ты ли поменялся со мной билетами? – ее глаза блеснули и погасли, в этот момент она грустно вздохнула. – Второй билет я тоже не знала.
– Я об этом догадался, – ответил я, улыбнувшись.
– Надо же было такому случиться, – пожаловалась она.
Что я по этому поводу думал? Мне лучше было промолчать, что я и сделал, подавляя улыбку.
– А ты учишься?.. – поинтересовалась она и сама же ответила, с легкой завистью. – Ну да, конечно!
Хотя боюсь, мой вид не слишком пробуждал зависть.
Мои шансы были чересчур скромны, они направлялись к выходу. Я знал, что сейчас она скажет: «было приятно познакомиться».
– Завтра у меня день рождения, – сказал я. – Приходи, буду тебя ждать.
Еще не получив согласия, я дважды повторил адрес, но видел колебание, и не в свою пользу. Она скосила взгляд. Мне показалось, что ей неудобно перед остальными.
– Можешь привести своих друзей. Приходите все вместе.
Я заметил, как посветлели и оживились их лица. Они переглянулись.
– Мы придем, – пообещал самый широкоплечий верзила.
Ну вот! Теперь я знал, что дело улажено.
*****
Дома я попросил сестру:
– Притворимся, будто у меня завтра день рождения?
До моего дня рождения ждать и ждать, но я собирался строить свою жизнь сам.
– А может, это и правда, – неожиданно предположил я. – У меня ощущение, словно я заново родился.
Наплыв такого современного контингента наш довоенный дом с мраморной лестницей еще не видел. Да они и сами как малые дети глазели по сторонам, чесали себя в затылках и постоянно тянули: да-а!.. Просторно, не то, что в общежитии, кому драка, кому танцы, все одновременно, на любой вкус. Тут и музыку можно врубать на полную громкость, стены выдержат. Преимущества были оценены сразу же.
– Откуда у тебя это имя? – поинтересовался я у Лаймы.
Если мне нехватало слов, я ее? заставлял говорить, боясь, как бы ей не стало скучно со мной. Чтобы она меня расслышала, я вынужден был наклоняться к самому ее уху, и улавливал аромат духов, казавшийся мне божественным.
– Мой отец самый настоящий литовец. Но встретил маму, и ...
Я нашел это великолепным, у нас все были украинцы, в крайнем случае русские, а тут хоть какое-то разнообразие.
Вино тоже помогало мне заполнять паузы, поэтому я охотно тянулся за бутылкой, наполняя бокалы ей и себе, хотя пьянел не столько от вина, сколько от запаха ее волос.
Сестра даже пожурила.
– Осторожнее, а то до кровати не дойдешь.
Виктор сразу подхватил, и этот туда же!
– Слушайся старших!
От его поучительного тона меня всего передернуло. Татьяна сказала шутя, а он вполне серьезно. Да еще в присутствии чужих. Нет, ну пускай эти слышали, черт с ними, но Лайма!.. Рыжий недоумок! Я могу превратить тебя в огненно-красного. У меня язык чесался ответить, да так, чтобы все увидели, кто он такой. Татьяна кинула в мою сторону тревожный взгляд. Она одна знала, чего от меня можно ожидать. А впрочем, она тоже не знала.
Мой скрипач никогда бы не унизился до сведения счетов. В каком-то письме он советовал измерять благородство скромностью. Поразительно! Я чувствовал, что помимо желания сам становлюсь заложником собственных писем. Одно дело, конечно, письма, и совсем другое реальная жизнь. Но попробуй я поступить иначе, и моему лицемерию не было бы границ.
В итоге я мужественно забрал бокал у Лаймы, и оба поставил на стол.
– Какая гадость! Это вино следует пить охлажденным. Не правда ли?
Господи, неужели это был я?!
Только сестра поняла, чего мне это стоило. Я прочел благодарность в ее глазах.
Хотя, ради нее или ради себя, но совершенно инстинктивно я принял верное решение. В тот день я пришел к выводу, что если кто-то хочет считать себя важным, ни в коем случае не следует его в этом разубеждать: наживешь врага. Теперь Витюнчик наверняка будет искать моей дружбы.
Лайма помогла окончательно разрядить обстановку. И тут я не ошибся, не зря положил на нее глаз.
– Давайте танцевать, – предложила она.
В колонках трещал какой-то рэп, она скривилась.
– Эта музыка не подойдет. У тебя найдется что-нибудь поспокойнее?
Я отправил ее к полке, заставленной дисками. Пока она рассматривала их один за другим, сестра с мечтательным выражением поправила мне отбившуюся прядь.
– Милый братец, ты станешь находкой для любой женщины.
Она только что сравнивала меня со своим мужем, или мне это почудилось?
После резко оборвавшейся музыки тишина кажется неестественной. Все в выжидании развернулись в одну и ту же сторону.
– Что это? – Лайма издали показала извлеченный диск. – Ты увлекаешься классической музыкой? – она сосредоточенно нахмурила брови, вчитываясь в текст. – Анатолий Скиба... (Я едва не поперхнулся куском пирога, который успел бросить в рот). Гм... Никогда о нем не слышала. Интересно!
– Удивительная судьба! Правда, никогда не слышали?
Мы с Татьяной одновременно оглянулись, чтобы посмотреть на того, кто это сказал. В присутствии десятка гостей на Виктора что-то нашло.
– Ослеп еще в юности, но это не помешало ему, преодолев косность бездарных чиновников, прославиться и добиться своей цели. Теперь ездит по всему миру, дает концерты и помогает другим обрести себя.
Нет, Виктор не входил в число посвященных. Попрежнему только я и сестра знали, что произошло на самом деле.
– Почему же, – вдруг вмешался широкоплечий верзила, – я о нем слышал. Он давал и у нас в городе концерт. Я часто хожу мимо филармонии. Своими глазами видел афиши. Кстати, в то время там был аншлаг.
Лайма, заинтригованная, вертела в руках диск.
– Это правда?.. Действительно, интересная судьба. Анатолий Скиба... Можно у тебя его взять? – вдруг попросила она. – На некоторое время? – она пояснила. – Мы устраиваем вечер классической музыки. О нем должны узнать... Разумеется, я верну.
Вот так! Я не знал, что и подумать. Мамы не было, а слепой музыкант продолжал жить своей жизнью.
*****
Иногда мне кажется, я жалею о пороках, от которых избавляюсь. Трудно оставаться на высоте, ужасно трудно. Но я сам лишил себя выбора: Йоська свято хранит письма скрипача, и от этого уже никуда не деться.
В свою очередь мораль проста, как мир. Меня спросят: что толку в твоем упрямстве, не позволяющем украсить цветами тюремную камеру? Простите! Стоит мне украсить цветами тюрьму, и это будет означать, что я согласен жить в тюрьме. Я же никогда на это не соглашусь. Мои письма, судьба скрипача не позволят мне этого, как бы я ни хотел. Вместо Йоськиного кодекса на стене появился мой, запечатленный на почтовой бумаге.
Проходя мимо расклеенных афиш, я всякий раз останавливаю взгляд – знаю, но ничего не могу с собой поделать. А если вы когда-нибудь где-нибудь услышите о слепом скрипаче, прежде чем усмехнуться иронически, мимоходом вспомните о другом, оставшемся в Ивано-Франковске. Нет, история бродит по свету, и никому не хватит духу ее опровергнуть.
Не хотелось бы вспоминать, но еще один такой персонаж из прошлого как-то раз снова промелькнул в моей жизни: я говорю о Харише. Надо же такому случиться, однажды он появился в ресторане, где я работал, да еще и сел за мой столик. Я его сразу узнал, он меня – нет. Сделав заказ на сумму, чуть-чуть не догоняющую мой месячный заработок, хвастался перед кем-то своим новым грандиозным проектом в области строительства чего-то там, и, как всегда, за чужой счет. Как всегда, небезуспешно: тот почти поверил. Да, он умел красиво говорить. Знакомая ситуация, не правда ли? На этот раз мое вмешательство было предопределено свыше. Но я сам так заслушался, что облил его шампанским, хорошенько встряхнув бутылку перед тем, за что меня тут же и уволили. Как мне потом рассказывали, менеджер лично отвозил в чистку его пиджак, жаль, брюки закрыла длинная скатерть. Нечему удивляться. Теперь-то я знаю точно: такие, как он, всегда выходят сухими из воды.
Впрочем, хотя мое будущее кажется мне довольно призрачным, я больше ни о чем не жалею.
Выйдя замуж, Татьяна переехала к Виктору, и сейчас они ждут ребенка. Что ж, хотя бы она полностью оправдала надежды нашей мамы. В одном я ей пока не признался: что мне известно, куда подевался аметист. Не представилось удобного случая. Ну а если честно, мы этой темы стараемся не касаться вовсе. Да и навещаю-то я их все реже.
Зато где мы регулярно встречаемся, так это на кладбище. Могилу обступил лес крестов со всех сторон, но узнать ее легко. Над нею распускает ветви карликовая береза, а в нише надмогильной плиты цветет левкой.
Сейчас, когда все уже позади, мне остается сделать последнее признание. Разыскивая договор на страховку, я обнаружил среди маминых бумаг кое-что неожиданное для себя. Это были ее письма – ответ скрипачу. Оказывается, она все же писала ему – то ли в надежде, что когда-нибудь он их прочтет, то ли ни на что не надеясь.
Я не смел их читать, я не сказал ничего даже Татьяне. Первой моей мыслью было их сразу сжечь. Но пока я искал, в чем бы развести огонь, мне пришло в голову нечто иное.
Я сел, надписал адреса, с которых отправлялись письма музыканта, и все до единого опустил в почтовый ящик, как она того хотела. Я понятия не имел о том, что с ними произойдет. Суждено им быть сожженными или пущенными по течению реки, или разнесенными ветром? Или они останутся погребенными на дне какого-нибудь железобетонного хранилища? Но какая бы судьба их не ожидала, она настигнет их в том месте, где побывал слепой музыкант.
*****
Вместо эпилога
*****
В тот раз Татьяна все же оказалась права: и впрямь здорово перебрав меру с алкоголем, я заболел ровно на неделю, даже не помышляя о том, чтобы сразу позвонить Лайме. Меня тошнило, я предпочитал валяться в кровати, всем рассказывая, будто схватил простуду, хотя на самом деле мне до смерти не хотелось никого видеть. Но это и неважно, поскольку теперь у меня был номер ее телефона, и я позвонил ей, как только снова захотел жить.
В очередной раз поведав сказку о свалившей меня простуде, я предложил встретиться. Но Лайма остудила мой пыл.
– Извини! Завтра мы уезжаем волонтерами в Закарпатье.
На мое «куда, куда?» она удивилась.
– Ты не смотришь телевизор? Наводнение затопило десятки деревень. Нужно отстраивать дома, восстанавливать мосты.
Моя реакция была спонтанной.
– Можно мне с вами? – тут же спросил я.
Она сначала опешила, но потом...
– Ну если хочешь... Мест в автобусе хватит для всех. Работы тоже. Собираемся возле университета, приходи завтра к девяти, если не передумаешь.
– Я приду, – пообещал я восторженно.
– Возьми спальные принадлежности и запас еды на один день. Теплая одежда тоже может сгодиться. Одним словом, бери все, что унесешь. Никто не знает, что нас ждет.
Я улыбнулся, жаль, что она не видела.
Все складывалось, как нельзя лучше. В девять утра я был там, с большим рюкзаком за плечами. Солнце только что осветило площадь, зеленеющую стриженными газонами. Фонтан искрился в утренних лучах.
Я увидел ее среди толпы и сразу направился туда. Лайма приветливо помахала рукой. Кажется, там были и мои новые друзья. Хотя я мог и обознаться. Нет, судя по тому, что они меня узнали, это были все-таки они. Сбоку дожидался пустой автобус.
– Один автобус уже пришел, – с ходу порадовала она меня. – Сейчас должен подойти второй.
Автобусы меня как-то не тронули, и, по-моему, она это заметила.
– Я очень рада, что ты не передумал, – призналась она.
Ну вот, теперь совсем другое дело! Я уже был готов растаять и придумывал ответ. Помешал зазвонивший у нее мобильный телефон. Я стоял рядом и слышал каждое слово. Разговор закончился поцелуем, меня это насторожило.
– Кто тебе звонил? – спросил я.
Лайма спрятала телефон.
– Мой парень. Он ждет меня в Закарпатье. Он давно там, успел подыскать нам жилье.
Я все еще надеялся, что неверно истолковал ее слова. Но она и эту надежду погубила.
– Не волнуйся, тебя тоже где-нибудь поселят. Без крова никто не останется.
То ли у меня лицо стало не таким, то ли молчание мое подействовало. Вероятно, она что-то заподозрила. Пристально посмотрев мне в глаза, она спросила:
– Так ты едешь с нами?
Я промолчал, и она нахмурилась.
– Едешь?
Я знал: если и сейчас не ответить, тогда она развернется, и я останусь один.
Нет, на самом деле я не боялся остаться один: это уже произошло. Сейчас, по крайней мере, я не питал никаких иллюзий. Правда в другом. Я успел раструбить, что завербовался волонтером к попавшим в беду селянам Закарпатья. Йоська, хранитель Кодекса чести, во всех смыслах смотрел на меня снизу вверх. Я все еще колебался. Как бы поступил скрипач, оказавшись на моем месте? Легко ему было...
 |
Посвящается памяти моей матери Марии Наумовны, добрейшей из людей, научившей меня любить. |