Глава 1.3

Макар судорожно глотнул морозный воздух. Шипящий звук до сих пор стоял в ушах. Не отдавая себе отчета, он сошел с расчищенной аллеи и побрел, спотыкаясь на заснеженных кочках, наискось через палисадник. Ноги сами несли его в сторону, противоположную казармам и тому месту, где находилась сейчас его рота и куда отослал его Карабанов.

По пути не встретилась ему ни одна живая душа. Макар пересек спортгородок, как обычно в это время, пустовавший, и очутился у кирпичной стены, хорошо известной солдатам, бегающим в «самоволку». Ни секунды он не колебался, и в мыслях такого не было. Только по привычке проверив, не видит ли кто, зацепился за знакомый уступ, подтянулся на руках и спрыгнул с другой стороны.

Вскоре он уже стоял на автобусной остановке. Почти сразу подошел полупустой автобус. Он плюхнулся на сиденье и бездумно уставился в окно, глядя, как вдаль уплывают такие знакомые, и такие осточертелые места. По мере приближения к центру города автобус наполнялся пассажирами. Вот и первая остановка в центре. Навстречу вдоль проспекта неторопясь прохаживался военный патруль. Он невольно отпрянул от окна, хотя патруль не то что заподозрить – заметить его не мог.

Только сейчас Макар понял, что он дезертир. Вдруг очнувшись, спросил себя, зачем сел в этот автобус.

*****

И куда теперь направиться, размышлял он. Все беглецы в конечном счете стремятся попасть домой или к родственникам, у которых можно отсидеться. Но как отсюда уехать? Без денег, без документов? В полевой форме, он мгновенно бросается в глаза, его остановит первый же патруль. На вокзале они дежурят днем и ночью. И никого в городе, у кого можно было хотя бы заночевать.

Хотя, собственно, почему? Рита! Как же он сразу о ней не подумал? Вот кто поможет ему выбраться из города! Макар приободрился.

Впрочем, на самом деле все было не так просто. Пока он доехал, смена закончилась.

– Вы опоздали, Рита уже ушла. Она ведь у нас никогда не работает во вторую смену, – съязвила Надя, дескать, за нее отдуваемся, хорошо, хоть есть кому пожаловаться. Затем успокоительно, как ей казалось, посоветовала. – Приходите завтра. Она будет с утра.

Макар не унывал. В конце концов, ничего страшного, он готов подождать и до завтра. Может, на станции где-то и найдется для него укромный уголок, где можно в тепле посидеть до утра. К счастью, патруль сюда не заглядывает.

Он обошел здание с другой стороны, припоминая, что через окно кладовки, места его свиданий с Ритой, видна диспетчерская с телевизором. Но и здесь ему не повезло: какой-то строгий человек в униформе служащего железной дороги стоя отдавал приказания в микрофон, и Макар счел визит несвоевременным.

С глаз подальше он ушел в тень замершего состава.

Быстро смеркалось. По обе стороны тянулись нескончаемо длинные вереницы вагонов: закрытые и открытые, полувагоны – с углем, с контейнерами, с платформами, на платформах – новенькие «Жигули», хоть садись за руль, съезжай да уматывай своим ходом. В дверях одного из вагонов он заприметил небольшую щель. Подналег на ручку – дверь съехала, открыв полуметровый проем. Раз вагон не заперт, значит, пуст. Так оно и было. В темноте Макар зацепил ногой пустой мешок. Их там оказалось несколько. Дырявые не дырявые, а плотная мешковина хорошо защитит от ветра и холода, особенно если напялить один на другой.

Макар закрыл дверь. Стало совсем темно.

*****

Несмотря на усталость, сон не приходил. Покоя не давали новые сомнения. Что, если он просто смалодушничал, и только стыд мешал ему в этом признаться?

Нет! Макар гнал прочь эти предательские мысли. Покушение на убийство оправдывало его в собственных глазах. Мысль, что он намеренно преувеличил опасность, казалась ему крамольной. Он постарался припомнить все детали, которые сошли бы за подтверждение этому. Прочь ее! Он поступил правильно, и точка.

Только под утро холод, проникнув уже до самых костей, разбудил его. Во все щели проникал серый рассвет.

Ежась, Макар спрыгнул наземь. Все еще пусто было на путях. Под тонким пушком нетронутого снега просвечивалась черная земля.

До открытия оставалось около часа, но он знал, что работа в буфете начиналась гораздо раньше. Дверь была заперта изнутри. Он упорно колотил в нее минуты две. С той стороны наконец послышались шаги, звякнула щеколда, и на пороге выросла сама Рита, растопырив руки, белые от муки.

– А, это ты, привет, – равнодушно протянула она, впуская его в буфет, насквозь пропахший жареной рыбой.

Стулья перевернуты вверх дном, тепло, надымлено. Невидимая рыба трещала где-то там на сковородке.

– Что это ты так рано сегодня?

Он только хотел все рассказать, но она как ни в чем ни бывало тут же заговорила с помощницей, оставив на несколько минут его одного, после чего, выглянув из коридора, поманила пальцем. Затащив в чулан, подперла дверь своей широкой спиной, по-свойски расстегнула на нем ремень и взялась за куртку. Макар не знал, как ему начать, а тем временем ее пухлые пальцы упорно продвигались вглубь. От нее разило рыбой, и ему помнилось, что к ладоням, которыми она его терзала, пристала рыбья чешуя.

– Она там разве управится, одна?

– Не беспокойся, – отмахнулась Рита.

Без особой страсти, зато с какой-то будничной напористостью тянулась она к его телу. Он разозлился.

– Эй, подожди, – он решительно отстранился от нее, одной рукой удерживая ее на расстоянии, а другой застегивая пуговицы на куртке. – Меня ищут, – признался он и повторил. – Ты что, не поняла? Я дезертировал, меня сейчас повсюду разыскивают.

Но она ничуть не смутилась, только игриво провела пальцами по руке, отстранившей ее.

– Не бойся, здесь тебя никто не найдет. Ну же, обними меня.

Он решил на время уступить, в конце концов именно сегодня нуждался в ее расположении. Не встретив сопротивления, она снова прильнула к нему. Заставив себя поцеловать губы томатного цвета и обхватив, словно афишную тумбу, полный бюст, Макар пришел к выводу, что на том официальная часть закончена.

– Я бежал из расположения части. У меня за душой ничего нет. Мне нужна какая-нибудь одежда и деньги на билет. Я верну, можешь не беспокоиться.

Она закрыла ему рот поцелуем. Оторвавшись от ее губ, он настойчиво повторил:

– Нельзя мне тут оставаться. Я должен уехать... Да выслушай же меня!

Рита не слишком озабоченно пожала плечами.

– Птенчик, где же я тебе возьму одежду? Ты ведь не станешь носить мое вечернее платье?

– Поспрашивай у знакомых! Что, нет подруг с мужьями или братьями?

– Да, но как это объяснишь кому-то? Что я им скажу: мой приятель дезертировал из армии, ему нужна одежда, чтобы обмануть военный патруль?.. А если тебя поймают и спросят, у кого ты ее взял?

Он помрачнел.

– Ну, хотя бы денег одолжишь?

Она опять развела руками.

– Извини, у меня при себе ничего нет. Да и дома, кажется, тоже. Так, осталось на мелкие расходы. У моего был день рождения, пришлось потратиться, сам понимаешь. Так что, даже не знаю, чем тебе помочь.

– Можешь не оправдываться, – бросил он презрительным тоном и добавил. – Ты даже не спросила, почему я на это пошел.

– Так скажи, – ответила она, занятая другими мыслями.

– Нет.

– Не обижайся... Ты голоден? Будешь рыбу есть?.. Постой, я сейчас принесу.

Чтобы только откупиться, она принесла целую миску жареной рыбы и полбуханки свежего, еще теплого хлеба.

Впрочем, рыба оказалась вкусной; Макар подобрел. Ему пришло в голову, что это их свидание последнее: в свою часть он уже не вернется ни при каких условиях.

– Рядом со мной было много интересных парней. Почему ты выбрала меня?

– Ты казался таким робким, застенчивым...

– Казался? Значит, сейчас я не робкий?

– Возможно.

Макар задумался. Она первая, кто так сказал, и он спрашивал себя, что же за это время изменилось.

*****

Он ушел не простившись, когда ее не было. Непогода вновь поприветствовала его за порогом буфета, налетевший ветер подхватил незаправленный, впопыхах наброшеный шарф и швырнул на снег. Макар нагнулся за ним, как вдруг услышал привычный окрик:

– Солдат!

Он так увлекся, что совсем потерял осторожность. Стараясь совладать с собой, шагнул навстречу офицеру.

– Из какой части? – спросил тот, приглядываясь к отличительным знакам.

Влип, решил Макар. Но тот лишь досадливо отмахнулся.

– Выходит, ты не посыльный! – затем, спохватившись, поинтересовался на всякий случай. – А больше никого тут не видел? Я жду посыльного из Саранска.

У Макара отлегло от сердца.

– Вот так невезенье,– пожаловался тот, оглянулся вокруг и снова спросил.– Не знаешь, где тут ближайший телефон?

Макар объяснил, как попасть в контору. Офицер поглубже натянул перчатки и заторопился, вмиг забыв о нем, в указанную сторону.

Макар обозвал себя самыми последними словами. Так перепугаться, что не будь офицер озабочен, наверняка обратил бы внимание и начал что-то подозревать. Наука на будущее.

Больше не раздумывая перешагнул он через шпалы, в стремлении уйти подальше от злополучного места. Поначалу он бездумно шел напролом через пустырь, подставляя себя ветру. Прозрачная ледяная корка нежно хрустела под ногами, случалось, они внезапно проваливались сквозь нее в снежный замет, но, обходя кустарники и спотыкаясь на кочках, он боялся остановиться хотя бы на секунду.

Только взобравшись на крутую насыпь, он узнал с ее высоты знакомые места: холм, на котором в последний раз стоял на часах, чуть ниже, скрытая за частоколом деревьев, должна быть караулка, а правее, до самого горизонта – сизая полоса леса, куда они с Федоровым бегали за ремнем. Воспоминание об этом натолкнуло его на мысль. Он улыбнулся своей догадке, родившейся только сейчас, вблизи того места, где все произошло.

Обрастая комом снега, Макар скатился с высокой насыпи и бесстрашно зашагал посередине, зная, что крайне редко машины ездят этой дорогой. Последний поворот; здесь он перепрыгнул овраг и через поле наискось направился к лесу.

На опушке пришлось побродить в поисках отправной точки, из которой они тогда вошли в лес. Наконец он это место узнал и начал пробиваться сквозь чащи, припоминая каждый куст, расцарапавший ему руку, каждую ветвь, под которой вновь приходилось едва ли не пролезать на четвереньках. Следы с тех пор присыпало свежим снегом, это утрудняло поиск. Путь неожиданно преградило поваленное дерево, в прошлый раз дерева не было. Неужели он все-таки заблудился? Макар внимательно осмотрелся по сторонам, и вдруг увидел ее, ту самую распластанную ель – словно курица, высиживающая золотые яйца. Присев на корточки, он нетерпеливо раздвинул лапастые ветви. Так и есть! Впервые с момента побега он рассмеялся и даже в ладони прихлопнул, спугнув белку, которая помчалась с соседнего ствола наутек. Под пышной еловой кроной на разбросанных костях лежал автомат. Вот он, исчезнувший автомат Алексея Федорова. Штык-нож, магазин с полным комплектом патронов – все было на месте. Ах, Дембель, воришка!

Макар старательно очистил ото льда автомат стоимостью двадцать тысяч рублей, а затем, разобрав на части, рассовал по карманам, позатыкал за пояс, так, чтоб не было видно.

На станции уже стоял рейсовый автобус, и он успел одним из последних протиснуться в дверь. Автобус объезжал подряд все окрестные деревни. Корзины, связки из простыней не оставляли свободного места. В его приклад упирались чьи-то округлые бедра, видимо, настолько округлые, что не испытывали неудобства, зато ему острый затвор безжалостно впивался в тело.

*****

– От нацизма до коммунизма один шаг. И Гитлер, и Ленин, оба пришли к власти, сыграв на пороках: всего-то и разницы, что один на чванстве, то есть национальных амбициях, другой – на зависти, то бишь классовой вражде. При этом коммунисты завлекают в свой лагерь именно противопоставлением себя фашизму, дескать, одно из двух, не хотите быть за фашизм, значит, должны быть с нами. Они делят человечество ровно пополам, умалчивая, что кроме коммунизма и нацизма, существует еще целый мир.

Банщик даже не взглянул в его сторону, оживленно доказывая что-то собеседнику с полотенцем на бедрах. Макар замотал разобранный автомат в фуфайку, положил рядом; смял в охапку форму и сунул в пустой шкаф. Закрыл на ключ с номерком, схватил сверток и отправился в душевую.

По душевой прошелся из конца в конец, будто ища свободную кабину. Нет, на самом деле его интересовал не душ. Вон парень моложе его на несколько лет, зато фигура подходила идеально. Он пристроился в кабине напротив, а едва тот намылил голову, попросил у него мыло. Рядом с мыльницей лежал ключ от шкафчика в гардеробе. Пока парень с закрытыми глазами что-то ему отвечал, Макар примерил стопу к его. У того ступня оказалась чуть больше. Не беда, можно докупить еще пару теплых носков.

Макар вернулся в раздевалку.

– Нацисты утверждали, будто интеллект снижается в зависимости от географии с запада на восток. Нет, меня волнует не то, что Гитлер так считал, а то, что мы это сами доказываем собственной глупостью, например, сажая себе на шею тех же коммунистов, которыми в Европе и не пахнет.

– Так ведь коммунисты в меньшинстве...

– Вранье! Они всегда оставались в большинстве. Называться можно хоть как, но тот, кто прошел школу коммунизма, по-другому думать не научится, будь то начальник или его подчиненный. Все старые кадры – кадры коммунистов.

– Значит, тогда и вы тоже?

– Но в отличие от других я это понимаю.

Макар открыл шкафчик. Теперь у него было все, что нужно беглецу, у которого ничего не осталось, кроме автомата, завернутого в фуфайку. В заднем кармане джинсов лежала пачка сигарет и билет учащегося колледжа. Сигареты он выбросил в первую же урну. Учащийся, хмыкнул про себя. Билет наоборот, спрятал поглубже, обманывая совесть иллюзорной надеждой вернуть потом с вещами вместе его владельцу. Шапка была с какими-то балабончиками, как у Санта-Клаусов или Дедов Морозов. Детство, но оказалась ему к лицу. Зато кроссовки пришлись по ноге, тем они и хороши, что всегда шнурки можно стянуть потуже.

Навстречу, по проезжей части, шагала колонна солдат: может, в баню? Прапорщик равнодушно скользнул по нему взглядом. Макар забросил за плечи ранец и прибавил шагу.

*****

С билетом до Москвы в общем вагоне он отошел от кассы. До отхода поезда оставалось целых пять часов. Взгляд ненароком упал на освещенное окно почтового отделения. Макар вспомнил, что должен позвонить домой, и оплатил разговор с Калининградом. Чтобы ничего не объяснять, он взял только одну минуту. Но чтобы попросить перевести деньги на Московский почтамт, этого вполне хватит.

Разговор оставил неприятный осадок. С лотка посреди зала продавалось мороженое; Макар не задумываясь подошел и купил, хотя была зима и ему совсем не хотелось мороженого. Тем не менее он остервенело запустил в него зубы.

Навстречу со своими пожитками неслись куда-то цыгане. Быстрый курчавый ребенок, отпустив пеструю юбку, выбивавшуюся из-под кожуха, на ходу подставил ладонь, но, не получив причитающейся дани, злобно ею же шлепнул его по ноге. Вылитый чертенок. Засмотревшись ему вслед, Макар опомнился, лишь когда растаявшее мороженое сплыло ему на руки. Чертенок оскалился и, удовлетворенный, перестал оглядываться.

В зале ожидания нехватало мест. Одно слово: цыгане. Бегущей строкой промелькнула киноафиша. Макар не очень соблазнился, но слоняться оставшихся четыре с половиной часа...

Небольшой зал, вместивший в себя десятка два зрителей, погрузился во тьму. Вспыхнул экран. Макар следил за действием, как занятой человек, едущий в такси, наблюдает происходящее за окном. Летели белокремовые торты в белофрачных официантов, полураздетые герои являлись на глаза полувоспитанному зрителю. Там был другой мир, за этим экраном, точно так же как окно «иномарки» наглухо разделяет тротуар с авоськами и стоптанными каблуками – и мягкое сидение с приятным обменом информацией о мировых достижениях в области автомобилестроения.

Он стойко выдержал два сеанса и покинул кинотеатр только в следующем перерыве, за час до отправления поезда.

Встречный поток спешащих на перрон прижал его к стене. В эту самую минуту он увидел Ерохина. Тот стоял у выхода с двумя явно скучающими крепкими парнями в штатском. Ерохин не мог его не заметить. Их взгляды встретились. Но тут снова произошло нечто неожиданное. Ерохин отвернулся, притворившись, будто видел его впервые в жизни. Макар тотчас опустил глаза. Его охватила смутная тревога.

Светящиеся указатели мужской и дамской комнат предлагали спуститься вниз. Макар украдкой убедился, что Ерохин не теряет его из виду, и последовал за ними.

Чтобы не привлекать внимания, он склонился над умывальником. За его спиной послышались шаги, и краем глаза он увидел полы куртки цвета хаки.

– Что за типы с тобой?

– Не спрашивай, – ответил Ерохин, уставившись в одну точку на стене, прямо перед собой. – Но кто бы они ни были, эти не шутят. Держись от них на расстоянии.

– Меня ищут?

– Кого же еще! Мы тут все. Правда, наша задача тебя только опознать, остальное должны сделать те ребята, которых ты со мной видел. Весь взвод по тревоге два часа назад кинули в машину, и – сюда. Распределили по одному в каждую тройку и расставили на всех выходах, на перроне, чуть ли не на каждом углу. По всем правилам, тебя должны были выловить ровно два часа назад. Уму непостижимо, почему ты до сих пор на свободе!

– Я был в кинотеатре.

– Кинотеатр они тоже проверяли. Эти знают свое дело.

– Я просидел два сеанса подряд.

Они посмотрели друг другу в глаза, подумав об одном и том же.

– Кажется, они проверяли только выходящих, – сказал Ерохин. – Друг мой, тебе уже повезло дважды. Выйди ты сразу после первого сеанса, рассматривал бы сейчас небо в клеточку. И в том, что попал на меня, а не на Рогова или кого-то еще. Ты просто в рубашке родился.

Макар ополоснул лицо холодной водой, сдвинув набекрень примечательную шапочку Санта-Клауса, в которой вдруг увидел себя в зеркале. Он тут же вспомнил горемычного студента колледжа. Побрякушки на ранце... Макар опасался, что в прикиде тинейджера ему будет несколько не с руки, но, к его удивлению, тот пришелся ему в самый раз. Так сразу, может, и не узнают, утешил он себя.

– Что будешь делать? – осторожно поинтересовался Ерохин.

– У меня на руках билет. Через час я отсюда уеду.

Но Ерохин отрицательно мотнул головой.

– Никуда ты отсюда не уедешь. Они трясут все московские поезда. Выставляют на перроне пикеты и шныряют по вагонам.

Макар быстро сник.

– Что я такого сотворил? – в отчаянии пожаловался он. – Это же Рогов пытался меня убить, так нет же! Все как будто наоборот: вместо того, чтобы арестовать его, охотятся за мной!.. Что же мне делать? Пойти к этим и сказать: вот он я, делайте со мной, что хотите?

Ерохин еще больше нахмурился.

– Должен тебя предупредить...

Его самого как будто мучили сомнения. Он покосился, не слышит ли кто.

– Послушай, у этих ребят «пушки» и приказ стрелять без предупреждения. Я не знаю, может, у них так и принято, но у меня мороз по коже дерет. Скажи честно, во что ты влип?

Макар стоял ни жив, ни мертв.

– Вот как! Ты меня спрашиваешь?

Ерохин ему не поверил.

– Дело твое, можешь не отвечать. Только уматывал бы ты лучше отсюда, пока цел. И чем подальше. Кажется, находиться в этом городе для тебя стало небезопасно.

– Ты же сам сказал, что вокзал оцеплен. Я в ловушке! – напомнил Макар обреченно.

– Как выбраться, это, конечно, вопрос, – согласился Ерохин и сосредоточенно наморщил лоб. – Давай подумаем. С вокзала ты не уедешь, спору нет. Выйти, предположим, ты смог бы через выход, в котором стою я. А вот дальше... А дальше хватай попутку и дуй на ближайшую станцию. Здесь мы их перехитрим. Когда отправляется твой поезд?.. Пожалуй, ты еще на него успеешь.

Макар был слишком взволнован, чтобы спросить себя, отчего он сам не сообразил. А может, думалось бы лучше, не будь рядом Ерохина, так же как в случае с Ритой?

Ерохин взглянул на него повнимательнее, и не удержался от восторженной улыбки.

– Где ты это взял? – он смотрел на шапочку с балабончиками. – Думаю, ты их запросто обманешь. Тебя не узнать, а в компании школьников и подавно.

В другое время Макар не счел бы это за комплимент, но сейчас покраснеть ему было весьма кстати.

Ерохин вышел первый. Макар подождал и отправился следом за ним. Все трое стояли возле выхода, ничего не изменилось. Боясь выдать себя, он смотрел только в спины впереди идущих. Ерохин скользнул по нему деланно-равнодушным взглядом, и он беспрепятственно прошел мимо.

Такси довезло его до трассы уже в сумерках. Зимой смеркается на глазах.

Макар остановился под фонарем и сигналил без разбора каждой паре фар, пока не устала рука. Нет, видимо, таким образом далеко не уедешь. От отчаяния вышел на проезжую часть и замахал поднятыми над головой руками, заставив водителя остановиться под страхом наезда. Разгневанный водитель грузовика высунулся из кабины. Не реагируя на брань, Макар стал настойчиво проситься в попутчики. Водитель ни в какую.

– Так куда ж я тебя дену, не видишь разве, у меня пассажир! Тебя возьму вторым – а там и пост недалеко. Штраф ты, что ли, будешь платить?

Он уже намерился хлопнуть дверцей, но Макар закричал, стараясь перекрыть рев объезжающей многотоннажки:

– А в кузов можно?

– В кузов? – водитель от недоумения проглотил очередное ругательство и безразлично махнул рукой. – Ладно, как хочешь. Полезай!

Макар мигом перекинул ранец через борт, боясь, как бы тот не передумал. Словно угадав его мысли, водитель еще раз выглянул из кабины:

– Но только – до поворота!

Он не знал, что это значило – до поворота, но выяснять было уже некогда. Грузовик рванул с места, и Макар не помня как очутился под задним бортом.

– Эй, а потише нельзя? Я все-таки не мешок с картошкой!

Трасса как-то сразу выскочила за город и побежала через луга, лес был не слишком далеко, но Макар только ощущал его присутствие, не различая даже контуров в быстро сгустившейся тьме. Засвистело в ушах, он надвинул шапку чем поглубже, но, казалось, настырный ветер пролезал в каждую крошечную щель. Он критически осмотрел свои летние кроссовки и джинсы, ерзающие по грязному настилу. Что это он, на свидание собрался? – ворча, вспомнил Макар студента, который сейчас, по всей видимости, должен был примерять на себя его форму. Позер! – прибавил он, ежась в легко продуваемой курточке.

Наконец показались первые, светящиеся окнами, одноэтажные дома. Это была Рузаевка. На развилке водитель притормозил.

– Эй, парень! – он заглянул в кузов. – Вылезай, приехали! – но, увидев покрывшиеся инеем брови, смягчился. – Куда тебе надо?

– На станцию, – разминая окоченевшие пальцы, ответил Макар.

Тот секунду еще поразмышлял, а затем окончательно сдался:

– Ладно, посиди пока.

Сделав крутой поворот, он свернул с трассы. Вскоре грузовик остановился у железнодорожной станции.

– Считай, парень, что тебе повезло.

Впрочем, Макар смотрел дальше: ему везло с самого утра.

Поезд пришел спустя несколько минут, медленно подкатил к пустому перрону – кроме Макара, ни одного пассажира. С протяжным визгом состав прополз еще несколько метров, дернулся и как бы нехотя остановился, да и то всего лишь на минуту. Проводница даже не убрала площадку. Он вскочил в вагон, чуть не сбив ее с ног. Она долго с недоверием вертела в руках билет, но была вынуждена признать его подлинность.

Поезд тронулся. Макар все еще не верил в свою удачу.

*****

Колеса размеренно отстукивали по рельсам километры, унося его все дальше от Саранска. Макар притворился задремавшим, хотя на самом деле мысли давно не были такими ясными, как сейчас.

И было же над чем подумать. Случившееся не укладывалось у него в голове. Таких дезертиров, как он – сотни, а то и тысячи. Почему же именно за ним организовали настоящую охоту? Возможно, его побег пришелся уж очень некстати к приезду следователя. Продемонстрировать, что командование отнюдь не бездействует? Побольше шума, и в округе этому поверят. Да, но тогда почему Григориади не обошелся собственными силами, а обратился за помощью к полиции? И еще: по каким таким мишеням те парни собирались упражняться в стрельбе из пистолетов, спрятанных у них под мышками? Ерохин сказал, что они получили приказ стрелять без предупреждения. Чья-то шутка? Можеть быть.

Кстати, вот еще загадка: как они узнали про московский поезд? Ведь с момента побега истекли целые сутки, он мог давно уехать из города, к тому же, если искать его на пути домой – то вовсе не обязательно на железнодорожном вокзале. Он мог воспользоваться, например, автобусом или же улететь самолетом. Но в том-то и дело, что днем их тут еще не было, днем он передвигался совершенно свободно.

Значит, каким-то образом за несколько часов до отправления поезда они узнали, что он еще на вокзале. Если студент и решил заявить, то в комендатуру эти сведения, скорее всего, еще не поступили, иначе они бы имели описание его внешности. Мешало в это поверить, как и в другие версии, приходившие ему в голову, еще одно обстоятельство: точность, с какой велись поиски. Нет, они определенно знали время и маршрут.

Кто-то легкий наступил ему на ноги, уперся руками в его колени. Он открыл глаза. Его в упор рассматривал тот самый чертенок. Цыганка подсела, забрала ребенка на колени и, взяв Макара за руку, уверенно произнесла:

– Сдашь сессию, будь спокоен.

У него и впрямь отлегло от сердца: студент, едущий в Москву сдавать экзамены. Обычно в поезде больше вещей, чем людей. А тут – легко одетый молодой человек с одним ранцем, пригодным разве что для учебы. Ну что ж, приятно слышать. Цыганка, довольная тем, что проницательность ее не подвела, заставила его перевернуть ладонь тыльной стороной вверх:

– У тебя впереди длинная дорога...

Лучше бы она погадала, как любят гадать у них, например: вот твоя линия жизни, а вот трамвайная линия; здесь они пересекаются.