Глава 1.1

Дети с приглушенным визгом носились проходами – еще тот возраст, когда мальчика сразу не отличить от девочки. Время от времени родители одергивали детей. Те старались слушаться, но их стараний хватало ненадолго. Впрочем, родители сами устали от собственных поучений.

Был поздний час. В желтой полутьме зала ожидания Яна спала, уронив голову на спинку сидения. Через ее протянутые ноги перепрыгивали дети.

Ожидание всегда утомительно, если только в это время не спать. Сон же приходит легко, когда ему помогает усталость. Мертвецкая усталость – при этом голова сама ищет опору.

Стараясь успеть на поезд, она поднялась с зарей. Три километра до железнодорожного полотна нужно было пройти пешком, с сумкой, полной гостинцев, а это не один килограмм веса. Но она не жаловалась, привыкла. Отец лежал в госпитале для ветеранов войны, старший брат сидел за воровство. Такое случается. Госпиталь находился в центре города, колония – в пригороде, а деревня, в которой она жила – с противоположной стороны. То есть, если колония размещалась на запад от города, то деревня – на восток. Чтобы успеть к обоим, она приезжала утренним поездом, сначала наведывалась к отцу, затем садилась на рейсовый автобус, подвозивший ее к колонии, и к концу дня, когда время свиданий истекало, возвращалась на вокзал. Отсюда рано поутру уходила электричка.

Она не была старой – далеко не старой, однако прятала волосы под платком, ничуть не заботясь о внешности. А еще потертый плащ был на ней и туфли с неоднократно менявшимися набойками. За толстыми колготками не разглядишь и ног. Сюда бы еще узелок из белой простыни.

И ее-то уж дети наверняка не беспокоили. С чего-то вдруг они завизжали у нее над ухом, а она только скрестила руки на груди и поглубже спрятала ладони у себя подмышками.

За стеклянной дверью в конце зала находился вокзальный ресторан. В буквальном смысле через стену столик ресторана занимали двое молодых людей. Эти двое не были ворами в смысле профессии: то есть, конечно, украсть они могли, но только при случае. В настоящей переделке они пасовали. В другом месте это были тихие мальчики, смотревшие в рот наставнику. Так, мелкота. Шпана дворовая. Хотя по ним не скажешь: один сидел в непринужденной позе, закинув ногу за ногу, другой выложил на стол пачку самых дорогих сигарет. Самых престижных из продававшихся в вокзальных киосках. Они были одного возраста. Но один все же выделялся – раскованностью. Так ведет себя только завсегдатай. Догадайтесь, который. Видимо, он-то и привел сюда второго. Здесь он мог почувствовать себя главным. Непринужденно щелкнув пальцами, он подозвал официанта. И назвал его запросто, по имени.

Это была их территория. Вернее, так они говорили, с гордостью произнося: «наша». На самом же деле территорию контролировал один такой авторитет, бывший блюститель закона, а они только работали на него. Но в отсутствие босса считали себя полноправными его представителями, и уважение, которое местные воротилы испытывали к их боссу, забывая о нем, относили частенько на свой счет.

Поэтому они и вели себя так уверенно, воспринимая окружающих как нечто, существующее с их согласия, и глядя сквозь ментов.

Выйдя из ресторана, они оказались в том самом проходе, в котором спала Яна.

– Смотрите-ка, разлеглась! – возмутился главный, будто бы лично ему нанесли оскорбление. – Прямо как у себя дома! Даже сумочку бросила так, словно не боится, что уведут!

Он остановился, кусая губу и снова окидывая ее возмущенным взглядом.

– Спорим, я сейчас сниму с нее туфли, и она ничего не почувствует.

Второй презрительно оттопырил губу.

– Зачем тебе ее туфли?

– А пускай не зевает!.. О, смотри, шнурок развязался!

Он присел, будто бы затем, чтобы поправить шнурки на кроссовках. Спортивная сумка, которую ему пришлось положить на пол, как нельзя более кстати закрыла его руки от посторонних глаз. Туфли слетели с ее ног запросто, словно были на два размера больше, и преспокойно переместились в сумку.

– Учись! – сказал он, выпрямившись.

Только двое малышей, притаившихся за соседним рядом сидений, раскрыв рты наблюдали за этими действиями. А когда воры ушли, снова со смехом погнались друг за дружкой.

По пути главный выбросил туфли в урну.

Тут другой засомневался.

– Послушай, Сашок, а может, не надо было? Холодновато все-таки!

– Тарас! Что с тобой – на солнце перегрелся? – главный рассмеялся, похлопав его по плечу. – Не боись, ничего с ней не случится! Эти колхозницы, знаешь, какие они выносливые! Никакая зараза их не берет! Они же закаленные.

Друзья вышли на улицу.

– Смотри, и ночь не такая уж холодная.

Повевал мягкий, по-весеннему теплый ветерок. Тарас посмотрел на небо: звезды мерцали в разрывах облаков.

– Брось! – повторил тот, все еще улыбаясь.

– Ладно, проехали, – вздохнул Тарас, припоминая заодно, что оставил дома непросмотренную кассету. – Будешь порнуху смотреть?

– Что за вопрос! Конечно, буду!

– Ну тогда едем ко мне.

*****

В больницу Яну привезли с высокой температурой. Она мерзла и не сознавала, что ее пожирает огонь. Трое суток она металась в бреду, пока ей делали уколы и ложили компрессы на лоб. Потом температура спала. Но врачи уже установили диагноз: воспаление легких.

И снова пошли уколы, только теперь у нее перед глазами все время маячили железные поручни кровати и белая стена больничной палаты. Она успела их возненавидеть, потому что это было все. Из дальнего угла доносилось чье-то кряхтение, временами переходившее в стоны. Чье-то, потому что женщина эта почти не вставала, и Яне ни разу не удавалось как следует ее разглядеть. Это никогда не прекращалось, даже ночью она слышала вздохи. Еда была невкусной, но вносила хоть какое-то разнообразие, и Яна ждала времени обеда и ужина с нетерпением.

Впрочем, с каждым днем ее состояние улучшалось. У нее окончательно спала температура, а после очередной рентгеноскопии ее перевели в другую палату. За ней явилась медсестра в сопровождении санитарки и без лишних пояснений предложила идти следом. Яна еще даже не успела сообразить, что происходит. Санитарка, показавшая ей новое место, обращалась с нею, как с манекеном.

Вскоре Яна убедилась, что перемена эта к лучшему. Она уже не слышала жалоб и стонов, больные не нуждались в посторонней помощи, чтобы выйти в коридор, убивали время за игрой в карты, одним словом, это была палата для выздоравливающих.

Они как раз в «дурака» резались, сидя на ее кровати, когда санитарка подвела Яну:

– Вот оно, твое место. Ну-ка, девочки…

Но «девочки» поступили иначе: они новенькую тоже вовлекли в игру. Ей вовсе не хотелось, но по их лицам Яна поняла, что с ней больше не заговорят, если она откажется.

Когда «девочкам» надоели карты, они вышли покурить. Яна воспользовалась моментом, сняла халат и прилегла. Не успела прилечь, как в палату вошла какая-то женщина.

Это была редкой привлекательности блондинка: лицо витринной куклы с длинными ресницами. Ресницы и вправду преувеличенно броские, и Яна не могла понять: искусственные они, или же это в самом деле такой щедрый дар матушки природы. Элегантное платье с брошью выглядывало из-под накинутого белого халата. Даже тут, где все пропитано медикаментами, выжил запах французских духов, который она принесла с собой. Ее грациозная походка для Яны, выросшей в деревне, была чем-то из другого мира. Яна разглядывала ее с особой формой зависти. Она дается тем, кто твердо знает, что никогда не будет походить на свой идеал и поэтому смотрит на него в спокойном смирении.

Дама окинула взглядом пустую палату и остановилась на Яне.

– Вы новенькая?

– Как вы узнали? – простодушно удивилась Яна.

Вместо ответа женщина достала из сумочки почтовый конверт, только без марки. Теребя конверт, она глазами еще раз прошлась по столу, застеленному белой скатертью, а там и по тумбочке, стоявшей возле Яны.

– Вас перевели на выздоровление из другой палаты?

Она постукивала ребром конверта, подставив ладонь. Тот был заклеен, но не подписан. Яна не сдержалась, она посчитала себя вправе помочь ей преодолеть нерешительность.

– Что в этом конверте?

Дама прекратила постукивание и взглянула на конверт, словно успела забыть, что он у нее в руках.

– Ну, здесь… возможно, чья-то судьба: жизнь или смерть.

Яна взглянула на нее с добродушным упреком.

– Вы можете влиять на судьбу?

Но та смотрела в другую сторону.

– Влиять? Ну что вы! Это было бы слишком замечательно.

– Значит, предвосхищать?

– Ну, это умеет каждый.

– Я не умею, – со вздохом призналась Яна.

– К сожалению, это мало что дает. Люди все равно поступают по-своему.

Яна снова показала на конверт:

– Кому оно предназначено?

– Адресат сам его найдет. Он узнает его и без подписи.

– Тогда чья же это судьба? – Яна с любопытством следила за ее рукой, играющей тоненьким конвертиком.

– Чья-то, – повторила экстравагантная дама. – Но не ваша.

– Но вы же только что вынули его, из вашей сумочки. Зачем, в таком случае?

– Да. Я думала его оставить. Только он предназначен кому-то другому.

– Они все вместе вышли покурить. Если хотите, оставьте мне, я передам.

– Я так и собиралась поступить. Но уже передумала.

Она опустила конверт обратно в сумочку, после чего изучающе присмотрелась к Яне.

– Кажется, вы тоже хотите знать свою судьбу?

– Вы непохожи на гадалку, – смутилась Яна.

– А вы почем знаете? – вызывающе бросила дама.

Яна заколебалась.

– Ну... Я думала, что гадают только цыгане.

– Цыгане жульничают. У них на уме только одно: как бы выманить у вас деньги.

– А вы… – все еще с недоверием протянула Яна.

– Я – другое дело. Это не моя профессия. Стало быть, и обманывать незачем… Так вы хотите знать, что вас ожидает?

Яна, колеблясь, промолчала. Она попрежнему считала разговор пустой болтовней, но ей стало интересно.

Таинственная дама взяла ее ладонь в свою.

– Вы ведь сельская девушка, верно?

Яна прислушивалась к ней с нарастающим вниманием.

– Хотя разговариваете, как городская. Этот ваш словарный запас никак не деревенский. Выдает вас только произношение.

– Я школьный учитель, а по вечерам заведую библиотекой.

– А вот так говорить не следует, – пожурила та.

– Но если это правда!

– Я имела ввиду другое. Раз вы библиотекарь, привыкайте выражаться грамотно.

Яна смущенно промолчала. Дама продолжала изучать ладонь.

– Ваша линия жизни… Здесь она ровная, просто идеальная. Вам очень повезло. У вас не бывает угрызений совести. Тут вы заболеете... Вам видно? А это… О! Тут что-то произойдет. Послушайте, скоро за вами явится принц! Да, да, принц!

Яна смутилась и торопливо выдернула руку.

– Не обижайтесь. Я только читаю по вашей ладони. Это будет ваш принц. Он явится сюда, очень скоро, и круто изменит вашу жизнь.

У нее на глазах Яна начала густо краснеть.

– Вы сами только об этом и думаете, правда ведь? Не бойтесь. Со мной-то можно говорить прямо: я сейчас уйду, и мы больше не встретимся. С этого дня наши линии не пересекутся, это точно.

Но Яна уже готова была рассмеяться.

– Давайте-ка теперь я вам погадаю.

– Ах, вот оно что: вы мне не верите! Но ведь не я это все придумала. В конце концов, я могу и сама не верить. Вот вы можете не всему верить, что написано в учебнике, однако же учите этому детей… Ну ладно. Хотите, попробуем на картах?

Пока Яне было все равно, дама потянулась за колодой, оставленной в разбросанном виде на соседней кровати. Перетасовав колоду, протянула ей.

– Снимайте… Да нет же, не так! Левой рукой к себе.

Она разложила карты.

– Вот он, ваш бубновый король, ваш принц. Так, посмотрим, – она аккуратно поправила карты вокруг короля. – О, большие деньги! Ну, это же естественно, где он – там и богатство… Препятствие… Тоже верно, – она внезапно замолчала.

Яна смотрела на ее руки выжидающе, будто верила всему, что она говорит.

– А вот и опасность! – дама вдруг постучала пальцем по карте. – Видите, семерка крест. Она предупреждает: остерегайтесь опасности, она близка! Вашему королю грозит серьезная опасность!

Кажется, даму это очень взволновало, зато на Яну не произвело впечатления.

– А я? – поинтересовалась она. – Где же тут я?

– Торопитесь узнать свою судьбу? Всему свое время… Впрочем, вот ваша карта… Господи, да это женщина! Смотрите, она между ним и вами! Так я и знала! Вот она, опасность! Это женщина! Стойте… Она в ногах у короля. Ну конечно: она отвергнута. Берегитесь отвергнутых женщин! Берегитесь! Она его ненавидит, но и вам отомстит, когда вы попытаетесь занять ее место!

От ее дрожащего голоса Яне стало зябко. Она потянула на себя одеяло, и карты посыпались на пол. Не обращая на них больше внимания, дама протянула руку и поправила слипшиеся волосы на голове у Яны.

– Вы еще не причесывались сегодня? – спросила она. – Сколько вам лет?

– Двадцать восемь.

– А выглядите на все тридцать девять, – дама осуждающе покачала головой. – Ну как так можно! Что вы с собой сделали? Посмотрите на себя в зеркало. Ведь вы красивы. У вас правильные черты лица, замечательный профиль. Немногие женщины могут похвастать таким профилем. А кого я тут вижу? Замухрышку, глупую провинциальную замухрышку! Да, вот именно, ко всему еще и глупую, потому что только последняя дурочка может надеяться, что мужчина увидит в ней душу и закроет глаза на внешность, – она порылась у себя в сумочке и достала оттуда косметический набор. – Вот, возьмите. Приведите себя в порядок. А еще вам нужно изменить прическу. Ваш принц и не взглянет в вашу сторону, если вы будете так же выглядеть, как сейчас.

Яна взяла косметичку – нерешительно, но взяла. Она почувствовала себя задетой, хотя и не обвиняла в этом ее. Дама встала, отодвинув табурет.

– Как же я его узнаю? – вдруг спросила Яна, понимая, что таинственную даму она больше не увидит.

– О, вы его сразу узнаете! Можете быть спокойны.

– Когда?

– Скоро, очень скоро!

*****

Первым делом Яна вымыла голову. Пока волосы сохли на бигуди, она красила брови. С непривычки многовато положила туши, пришлось все смывать и ложить снова. Зато когда она вернулась в палату, соседки разинули рты. Наконец одна выдохнула:

– Блеск!

Яна почувствовала облегчение.

– Ого! Мы собрались замуж?

На этот раз Яна покраснела, но все засмеялись, и она тоже. Она сомневалась, говорить или нет о странном посещении, и в результате призналась лишь в одном, а именно, что она гадала на картах (сама), и карты пообещали ей, что скоро она получит приятное известие.

А все же дама сказала правду. Как в том, что он появится, так и в том, что Яна его узнает. Не узнать его было невозможно. Едва он вошел, Яна сразу поняла, что это он.

Ему было около тридцати пяти. Строгое фотогеничное лицо, густые волосы без малейшего упрека зачесаны назад, артистизм в каждом движении. Великолепный светлый костюм от какого-нибудь Кардена сидел на нем, как влитой. Настоящий принц! Мужчина с обложки дамского журнала. В руке он держал букет орхидей. Она испуганно ахнула, да так и прикипела к нему глазами.

Ее принц без подсказок находил дорогу. С порога он уверенно развернулся в ее сторону, как будто знал заранее. Только увидев Яну, лежащую на кровати, он будто спустился с небес. Она с тревогой заметила его колебание и про себя умоляла: ну же, ну же, подойди ко мне!

Впрочем, она так на него смотрела, что он и сам уже не мог отвести глаз. Тут-то и случилось чудо: принц подошел к Яне и вручил взлелеяный в ее мечтах букет цветов.

– Это вам… Да держите же! – требовательно добавил он, заставляя ее преодолеть нерешительность.

Она взяла цветы, еще не веря, что все это на самом деле. У нее пересохло в горле, она не могла выдавить из себя ни слова. Ей хотелось его задержать, но она не знала, как. А он, не дождавшись слов благодарности, развернулся и ушел.

Яна пришла в отчаяние. Как, и это все? Короткая мимолетная встреча, будто вспышка молнии в ночь.

Соседки на этот раз не шутили. Они только многозначительно подбадривали ее глазами. И это было хорошо, потому что если бы кто-то попробовал произнести хоть слово, она непременно вылила б на него всю свою досаду.

Вдруг Яна вспомнила о следующем предупреждении гадалки: о грозящей ему опасности. Она уронила цветы и, сорвавшись с кровати, бросилась к выходу.

На ходу натягивая халат, громыхая шлепанцами по ступенькам, Яна сбежала вниз, но там его уже не было. Она посмотрела сквозь стеклянную дверь парадного входа, и увидела его садящимся в автомобиль. Шофер захлопывал за ним дверцу. Даже номер полностью нельзя было разглядеть из-за мелькающих пешеходов. Яна в отчаянии прижала ладони к стеклу.

За спиной она услышала голос санитарки:

– Эй, милая, давай-ка на процедуры. Успеешь за мужиками нагоняться.

– Вы не знаете, кто это был? – спросила она с надеждой.

Санитарка махнула рукой.

– Я на них давненько уже не смотрю. Мне моего хватает. Да и зачем он тебе? Эх, девонька, не твоего сапога пара, – обняв ее, она шепнула на ушко. – Поспрашивай у наших водителей. Таких машин в городе раз, два, и обчелся. Только важные господа на них ездят.