Глава 4.3

Павел буквально позеленел, выслушав отчет Богдана, который счел своим долгом сообщить отцу правду о его сыне. Но он еще больше позеленел, когда после этого позвонил в поликлинику, и там ему ответили, что они даже не записывали Юлика на прием.

Услыхав шум мотора, он дождался Богдана и велел ему сходить за Юликом.

– Так что у тебя с рукой? – поинтересовался отец.

Юлик ответил, как они с Яной и условились.

– Пробовал втыкать нож между пальцев, да промахнулся.

– В самом деле? Плохо, что промахнулся.

Юлику послышалась ирония. Он опустил глаза и невольно посмотрел на перевязанную руку.

– Сильно болит? – продолжал отец.

– Немного.

– Задета кость?

– Кажется, нет, – ответил Юлик, не смея поднять глаза.

– Выходит, не очень сильно болит?

Юлик пожал плечами.

– Дай мне руку, – вдруг потребовал Павел.

Юлик, недоумевая, все же подчинился и протянул ладонь. Павел взял ее в свою и неожиданно начал сжимать. Юлик попробовал выдернуть, но отец не отпустил.

– Так не болит?.. А так?… А может, и вовсе не болит?

Юлику ужасно хотелось, чтобы пошла кровь, но чуда не случилось, кровь не пошла. Тогда он вобрал голову в плечи, словно ожидая удара.

– Чья кровь на повязке? Яны? Или чем вы там ее, может, краской пропитали?.. Ну, отвечай! Я тебя спрашиваю!

Павел брызгал слюной. Юлик дрожал перед ним, не смея убежать снова-таки из страха, потому что это будет ослушание. Что страшнее: ослушаться и убежать, или стоять в непосредственной близости от падающей стены?

Павел не сдерживал себя. Его разгневанный голос достигал отдаленных уголков. На крик прибежала Яна.

– А, вот и вы, Яна! Очень кстати, – сказал он, заранее злорадствуя.

При ней ему удалось обуздать свой гнев, но только еще неизвестно, что хуже.

– Может, вы мне объясните, с какой целью понадобилось вам устраивать этот спектакль? А впрочем, не нужно. И без ваших слов ясно. Меня только удивляет, как взрослый человек способен был до того опуститься, чтобы поверить в духов и прочий вздор, бегать за детьми на спиритические сеансы… Курям на смех! Если не сказки о живых принцах, то непременно ужастики о мертвых принцессах!

Яна залилась краской, к великому удовольствию Павла.

– Сколько можно играться в куклы? Чтобы купиться на такое… Эти медиумы, много они денег из вас вытянули?

И это несмотря на присутствие Юлика, читать ей нотацию при воспитаннике в высшей степени унизительно, но Павел как будто делал это нарочно. Чтобы было еще больнее, он упрекнул ее в черной неблагодарности.

– Признаться, вы меня разочаровали, – добавил он. – И это при том, что я для вас сделал, из какой нищеты вытащил! Да если б не я, где бы вы сейчас были?

*****

От Павла Яна ушла сама не своя. Впервые с тех пор, как поселилась в этом доме, она чувствовала себя такой униженной и растоптанной. Она не расплакалась, только постеснявшись Юлика. Он следовал за ней по пятам.

– Досталось же вам из-за меня! – сказал он сочувственно.

– Только не из-за тебя! – поправила она. – Да и тебе на орехи не меньше, кажется, перепало.

– Точно! – согласился он с горькой усмешкой на губах.

Не встречая ни малейшего сопротивления, Яна безо всякого умысла сначала положила руку ему на плечо, а затем прижала к себе. В нем не осталось враждебности, только она этого не заметила, то есть инстинктивно почувствовала, но еще не осознала; была б готова осознать, может, вообще не положила бы руку ему на плечо. Сознание всегда плетется позади инстинкта и часто только мешает. Вероятно, она вспомнит об этом позже: завтра, послезавтра, когда будет меньше занята собой.

– А что это за история с принцем? – неожиданно вспомнил Юлик.

Она снова густо покраснела, а он отвернулся, прячя улыбку. Наверняка что-то знал или догадывался. Яна едва не сгорела от стыда.

Как вдруг в своей ладони она ощутила доверительное тепло его руки.

*****

Кое-как Яна провела эту ночь, ворочаясь с боку на бок, а наутро пообещала себе проявить терпение, что бы ни случилось. Но ей не пришлось этого делать. Во время завтрака внимание Павла сосредоточилось на другом конце стола. Обведя строгим взглядом детей, он спросил:

– Кто из вас двоих взял себе за привычку в одно и то же время за полночь торчать у моей двери?.. Кто ночами царапает мне дверь? И не вспоминайте кошку, у нее пока нет часов!

Юлик вытаращил глаза и замотал головой.

– Только не мы!

– Если не вы, тогда кто же?

Яна поняла, что ей следует вмешаться.

– Прошу прощения, но дети не подходили к вашей спальне. Я это могу подтвердить.

– Может, это были вы?!

– Упаси меня Бог! Но дети тоже не подходили. Я за ночь и глаз не сомкнула, а слух у меня такой, что жаловаться нечего. Дети не подходили. Никто не подходил. Вам показалось.

На самом деле она не смотрела на часы, а был момент, когда сон ее сморил. Кто знает, может, как раз в полночь. Но все равно Яна без колебаний приняла сторону детей. Она так или иначе знала, что их там не было.

Павел не в шутку рассвирепел.

– Вы меня что, за идиота принимаете? Слышали вы или нет, а я слышал, и этого достаточно!

Он вскочил из-за стола, швырнув на стол салфетку.

Прекрасно, думала Яна. Как быстро движется очередь! Лариса, потом она, теперь вот Павел. Ну, он-то, вероятно, провинился больше всех. Сама она вот уже несколько ночей подряд спала совершенно спокойно. Ни скребков в дверь, ни каких других ночных звуков. Последняя ночь – исключение, но то из-за Павла. Кошмар прекратился, едва она испекла кошке ее любимые пирожные. Пронесло, решила она. Интуиция ей подсказывала, что и с таблетками тоже.

Теперь вот Павел… Яна встревоженно заходила из угла в угол. Она была у себя, за окном стемнело, и часы показывали, что скоро придет время сна. Днем она еще могла поймать себя на тайном злорадстве. Поделом ему, пускай помучается, ответит за ее унижение. Если бы на том все и кончилось. Но Яна хорошо знала, чем заканчиваются странные ночные визиты. Всегда одинаково. Ну допустим, Лариса спаслась бегством, Яна – ценой унижения, которому подверг ее Павел. Он же не пойдет ни на то, ни на другое. Он слишком горд для этого.

Она вышла из комнаты и спустилась вниз, к аптечке. Остановилась, прислушалась. Все звуки доносились сверху. В комнате Юлика звучала музыка, иногда перекрываемая Ириночкиным голосом. У Павла в кабинете стояла тишина, он продолжал работать, как обычно.

Яна открыла аптечку и вытряхнула содержимое на стол. Все снотворное она отобрала и спрятала себе в карман, а остальные медикаменты опять рассыпала по ящичкам.

Возвратясь к себе, она тут же разделась, легла в постель, погасила свет и крепко уснула, несмотря на музыку.

Утром Павел, протирая красные от бессонницы глаза, едва успев поздороваться: «Доброе утро, Яна!» – первым делом спросил:

– Вы не знаете, куда подевалось снотворное из аптечки? Я все перевернул, но не нашел ни одной таблетки.

На что Яна лишь пожала плечами.

– Наверное, израсходовали. В этом доме бессонница стала обычным делом. Придется докупить.

*****

Накануне Юлик заглянул к Яне пожелать ей спокойной ночи. Неслыханное дело! Увидев его в пижаме на пороге своей комнаты, она глазам не поверила. Она даже испугалась, не случилось ли что, на этот раз с отцом. Да и о чем думать ей, живущей в постоянном страхе? Любое подозрение приходит на ум легко. Она как раз собралась спуститься вниз, чтобы выбрать из аптечки снотворное.

Очевидно, заметив, что произвел на нее сильное впечатление, он пояснил:

– Я всегда заглядывал к маме попрощаться перед сном. Вам это тоже приятно?

– Безусловно, – согласилась Яна, вздохнув с облегчением.

Подумав, он сказал:

– Ответ от нее мы все равно получим, только позже. Может быть, в следующий раз.

Яна заинтересовалась.

– А когда очередной сеанс?

– В среду. Вы должны знать, – ответил Юлик, намекая на регулярные пропуски занятий у репетиторши. Она должна была запомнить, что сеансы бывают только по средам, и ни в какие другие дни.

– Ах да!

– Только вот как теперь выйти из дома? Отец не позволит и шагу ступить.

Яна коротко кивнула.

– Уж я-то знаю, как. Богдан! Отныне если кому твой отец и будет доверять, так это ему.

*****

Она перехватила Богдана еще в прихожей, едва он перешагнул порог. Они прошли вдвоем в гостиную, но дальше гостиной она его не пустила. Богдан то и дело кидал беспокойные взгляды наверх, где его ждал хозяин, а Яна делала вид, будто не замечает их, и он разрывался между нею и Павлом.

Впрочем, это не помешало ему внимательно ее выслушать. Причем Яна заметила, что он не удивился, когда она сообщила ему о своем участии в спиритическом сеансе. Видимо, он и так уже знал. Конечно же, от хозяина. Но также не было для него неожиданностью, когда она попросила его о помощи.

– В среду Юлику следует быть в том доме, где мы его с вами видели. Проблема в том, что никому, кроме вас, господин Костырко теперь не доверяет. Вам-то, конечно, он поверит, потому что…

Она замялась, подыскивая более мягкое выражение, чем то, что вертелось у нее на языке. Богдан ей помог.

– …Потому что это я вас заложил? Ваша правда.

Вместо слов Яна лишь пожала плечами.

– Так вы хотите, чтобы я его прикрыл?

– Тогда вы проговорились, что солгали бы ради меня.

– Припоминаю.

– Ну вот. Пора браться за дело. Если, конечно, мне вы сказали правду.

Богдан нахмурился, но кивнул головой.

– Хорошо, согласен. Когда, вы говорите, это должно произойти?

– В среду вечером, в половине восьмого.

– Хозяин редко приезжает так рано.

– Ну, мне-то вы можете не напоминать.

– Тогда – что?

– Он может позвонить. Если при этом спросит, где Юлик, я ему отвечу, что Юлик в ванной. Но что бы я ни сказала, он захочет перепроверить.

– А в чем же секрет?

– Перепроверять он станет лишь в том случае, если это скажу я. Но вот если вы…

– Ах, значит, вот в чем дело! Вы хотите улизнуть вместе с Юликом и оставить меня одного у телефона? Ну, с Юликом понятно, только вот как быть, если он вдруг затребует вас? Что за оправдание вы придумали на этот случай?

– Скажете, будто я выскочила в магазин.

– А когда он закрывается?

– Ну хорошо. Поехала к отцу в госпиталь, и еще не вернулась. Вас же попросила присмотреть за Юликом.

– Вот те на! Отца хоть не вмешивайте! И не стыдно вам? Когда там приемные дни?

Яна всплеснула руками.

– Ну чего вы от меня хотите? Чтобы я осталась дома, с вами?

– Послушайте, Яна. Один, еще куда ни шло. Но двое… Отсутствие вас обоих сразу бросится в глаза, – он понизил голос, так как на втором этаже хлопнула дверь, это мог быть Павел. – Хозяин стал такой подозрительный… Боитесь вы меня, что ли?

Под действием упрека Яна справилась с колебаниями. Она предпочла бы сама участвовать в переговорах, но обстоятельства все время складывались против нее.

– Ладно, уговорили, – согласилась она, тяжело вздохнув. – Но уж Юлик, по крайней мере, должен быть там не позднее восьми.

– Я сам вызову такси, – пообещал Богдан. – Можете не переживать.

*****

Кому снотворное, а Яна выпила на ночь хорошую чашку крепкого черного кофе, рассчитывая не спать еще по крайней мере пару часов. Густой аромат разошелся по кухне, дразня обоняние в необычное для этого время суток.

Все уже легли спать. Яна поднялась к себе, по пути выключая свет и оставляя за спиной черное пространство.

Последнюю лампочку выключила она уже в своей комнате. После этого все вместе погрузилось в темноту, и мебель, и зеркало, и даже окно. Луны и близко не было, невидимые тучи плотно запеленали ночное небо.

Но вот кровать Яна и не думала стелить, она на нее даже не взглянула. Вместо этого тихонько, стараясь не нашуметь, выскользнула в коридор. В ее комнате было темно, но за дверью темнота была еще гуще, насколько это возможно. Единственное узкое оконце, и то затенялось высоким деревом. Со всей осторожностью она прошла коридором в направлении ванной. Каких-нибудь пятнадцать метров она преодолевала ни много ни мало, целых три минуты.

Ванная тем и отличалась, что не имела окон, только глухие стены. В настоящий момент это было преимуществом. Неплотно прикрыв дверь за собой, она могла быть уверенной, что никакая, даже тысячная доля света не выдаст оставленную щель в двери.

На ощупь отыскав табурет, Яна села на него и прислонилась к кафельной стене. Глаза уже привыкли к темноте, и тогда оказалось, что темнота вовсе не такая уж полная. Различимые очертания окна в конце коридора и смутные контуры предметов у обоих стен по крайней мере вселяли уверенность, что если кто появится, она его безусловно увидит. И спать не хотелось, так ведь не даром же кофе пила. Правда, это только поначалу, тут она явно себя переоценила. Или, вернее, неодооценила коварную силу монотонного ожидания. Когда ничего вокруг не меняется – ни зрительные образы, ни звуки, ни запахи, все замерло на одном уровне, как вода в крытом бассейне. Нет морской ряби, нет родникового журчания, нет даже холода внезапного душа. Никаких всплесков, никаких эмоций. Лишь подлые веки неизвестно в какой момент норовят сомкнуться.

Неожиданно яркий свет резанул глаза. Полосой брызнул из Ириночкиной комнаты. Боясь что-либо пропустить, Яна припала к щели.

Ириночка ступила в полосу света неуклюже, с порога протирая заспанное личико. Вообще походкой она напоминала лунатика. Движения ее были плавные и маловразумительные. Она шла, держась за стену, а когда достигла двери, то и за дверь. Тут Яне показалось, будто она замедлила ход. От напряжения у нее даже колени задрожали. Нет, Ириночка прошла мимо. «Кис, кис!» – услыхала Яна, но увидела загоревшийся свет в туалете, и окончательно успокоилась.

Она снова присела на табурет. Глаза уже не слипались, на определенное время она получила запас бодрости. А потом все пошло, как по кругу: закрываются глаза, голова беспомощно свисает, и Яна чуть не падает с табурета. Просыпается, и все начинается сызнова.

Вдруг что-то произошло, как будто темнота шелохнулась. Сон как рукой сняло. Она вгляделась во мрак, но ничего не увидела. Все тот же узкий прямоугольник окна и пустой коридор. А все-таки там что-то было.

Яна оказалась права, темнота внезапно пришла в движение: она ожила. Кто-то двигался коридором со стороны окна, медленно приближаясь к ней, притаившейся у порога ванной. И это не было игрой воображения, не видя никого, она наверное знала, что в этом крадущемся сгустке темноты кто-то прячется.

Вот он замер у ее спальни. Опять же не видела – только ощутила: не то по колебанию воздуха, не то по движению каких-то теней, наложенных на темноту.

Яна похолодела. Нет, отправился дальше.

Снова остановился, теперь под дверью Павла. Сердце забилось в учащенном ритме. Конечно, никаких сомнений: это дверь Павла!

В этот момент она услышала знакомый звук, словно кошка скребется когтями, требуя, чтобы ее впустили.

Яна не могла пошевелиться. Руки и ноги совершенно одеревенели. Страх себя выдать по какой-то неподвластной ей инерции продолжал оказывать на нее влияние, не позволяя тронуться с места, хотя то время уже прошло.

Наконец она почувствовала себя свободной и включила фонарик. Направив узкий сноп света на дверь, она увидела метнувшийся в луче серый комок. Яна остановила луч. Навстречу фонарику смотрели не мигая круглые желто-зеленые глаза. Спина настороженно изогнута, хвост поднят трубой, хотя бы шелохнулся. Какое-то время фонарик и глаза соперничали друг с другом в выдержке, но, будучи только что заряженным, фонарик победил. Кошка развернулась и стремглав кинулась наутек.

Дверь очень резко отворилась. На пороге вырос Павел. Прикрываясь ладонью от яркого света, неосторожно направленного Яной ему в глаза, он недовольно спросил:

– Вы, Яна? Что вам от меня нужно? – и, поскольку она промолчала, будто воды в рот набрав, уточнил вопрос. – Зачем вы это делали?

Но Яне некогда было с ним объясняться. Она услышала звон разбитой вазы на первом этаже и побежала посмотреть, что случилось. Примчавшись, увидела следующую картину: ваза разбита, осколки стекла рассыпаны между тюльпанами на полу. Кошки не было. Вероятно, она выпрыгнула в открытое окно. Яна перегнулась через подоконник: газон под окном темнел сплошной густой травой – и следов не найдешь.

*****

Кошка исчезла. Ее все вместе искали по всему дому, по всему саду, расспрашивали соседских ребят, но так и не нашли. Не то сбила машина, не то ушла и потерялась. Дети перенесли потерю на удивление спокойно. Яна ожидала, что пойдут истерики, но очень удивилась, когда поняла, что сама переживает больше, чем они.

Впрочем, ее-то переживания имели свою причину. Яну волновало, сможет ли теперь она рассчитывать на помощь мамы, или нет. Спросить же об этом Юлика напрямую язык не поворачивался.

Она посмела, только когда он сам напомнил ей о предстоящем сеансе. В ответ Юлик терпеливо объяснил ей, что дух мамы не может покинуть детей так же, как тело. Это ее успокоило.

Богдан сдержал слово; в назначенный день и назначенное время Юлик отправился на спиритическое собрание.

Яна осталась вдвоем с Богданом, но все то время, пока Юлик отсутствовал, он ни разу не поинтересовался, зачем ей нужно было в это встревать. На саму затею он смотрел снисходительно, но оказать услугу Яне… Уже одного этого было достаточно. Плюс два часа в ее обществе – надо быть дураком, чтобы отказаться.

Павел позвонил предупредить, что задержится. Как Яна и предполагала, он при этом не забыл справиться о Юлике. Она сказала, будто он моется в ванной. Возможно, Павел что-то и заподозрил, однако, узнав, что здесь Богдан, быстро успокоился.

Спустя немного времени телефон зазвонил еще раз. Трубку снял Богдан, думая, что это опять хозяин. Но голос оказался женский.

– Простите, можно господина Костырко?

Богдан заинтересовался, он знал всех, кто поддерживал отношения с его хозяином, а этот голос он слышал впервые.

– Сейчас его нет дома. Что-нибудь передать?

– Нет, спасибо, ничего. Я позвоню попозже.

– Хотя бы, кто его спрашивал?

– Я по поводу работы.

– Не понимаю. Какой работы?

– По поводу объявления. Ему еще нужна гувернантка?

– Что?!..

Богдан поднялся в кабинет к Павлу и вернулся с ворохом свежих газет.

– Так, посмотрим, – пробормотал он себе под нос и начал открывать газеты одну за другой на колонках частных объявлений. – Ага, вот! «Требуется гувернантка»!?..

Яна оставила плиту и заглянула через его плечо. Богдан нахмурил брови.

– Черт возьми! Что он еще такое придумал?

– Он ведь давно собирался нанять кого-то для работы на кухне, – неуверенно напомнила она.

– Повариху – не гувернантку! – Богдан возмущенно тряхнул газетой. – Надо будет с ним поговорить!

– Ну что вы, зачем? – тихо возразила Яна. – Это его личное дело, кого принимать, а кого увольнять.

– Не прислужницу себе выбирает, а воспитателя для своих детей! Есть разница?

По стуку калитки они догадались, что вернулся Юлик. Увидев их лица, он и себе встревожился.

– В чем дело? Звонил отец?

Богдану, застигнутому врасплох, пришлось показать газету.

– Твой отец решил все-таки уволить Яну. Он ищет ей замену. Только что был первый звонок.

Он предпочел бы оградить Юлика от переживаний, но Юлик, прочтя объявление, пренебрежительно отшвырнул ее от себя.

– Всего-то? Не волнуйтесь! Вы не знаете нашу маму. Они тоже, – презрительным кивком показал он на телефон.

Упоминание о маме заставило Яну посмотреть на него выжидающе.

– Извините, Яна, – он перешел на виноватый тон, – но мама… Я разговаривал с ней.

Яна забыла даже про объявление в газете. Юлик перевел дух.

– По этому делу с убийством… Она не захочет сказать правду.

После объявления следующий удар Яна вынесла уже с долей покорности; к неприятностям тоже привыкают.

– Да? Отчего же? – спросила она только.

– Никто не поверит, что стреляла мама. Но если она поможет оправдать вас, они решат, будто это сделал я.

Яна прикусила губу, отпустила и качнула головой.

– Безусловно, ты прав, – согласилась она. – Так ответить могла только твоя мама.