Глава 1.3
Яна снова поднялась на второй этаж. Ей не терпелось поговорить с детьми. Первым она увидела Юлика. Полулежа на диване, он терзал учебник.
– Читать нужно сидя за столом. А в такой позе страдает позвоночник.
Яна и не надеялась, что ее слова так сразу подействуют на мальчика. Но он послушно встал с дивана и сел за стол. Она попробовала сделать еще один шаг.
– И сидишь ты опять же неправильно. Видишь, свет падает с правой стороны, а должен падать с левой. Как только ты захочешь что-то написать, твоя рука бросит тень на бумагу. Давай-ка развернем стол.
И Юлик снова подчинился, не изъявляя никаких признаков неудовольствия. Яна недоумевала. С таким образцовым послушанием (в четырнадцать-то лет!) она сталкивалась впервые.
– Я хотела бы с тобой немного поговорить.
Он отодвинул учебник и застыл в выжидательной позе. Теперь уже Яне стало страшновато. Он был целиком в ее власти! Ее пугала ответственность.
– Какое у тебя любимое увлечение?
Он посмотрел на нее непонимающе.
– Ну, может быть, футбол, или, скажем, роликовые коньки? Что тебе больше нравится?
В этот раз, как ей показалось, Юлик был просто-напросто смущен.
– Ну хорошо, – сказала она, не дождавшись ответа. – Допустим, для футбола у тебя нет достойной компании. Для роликовых коньков маловато места. Тогда чем ты любишь заниматься? Может, компьютерными играми? – вспомнила она. – Такие усидчивые мальчики, как ты, часто этим увлекаются.
Но он едва мотнул головой.
– Я учусь. У меня не хватает времени на развлечения.
– Так ты даже телевизор не смотришь? – ужаснулась Яна.
– Телевизор иногда смотрю (на секунду у нее отлегло от сердца). Но только в основном познавательные программы. Отец считает, что я должен повышать образовательный уровень.
– Вот оно что, – выдохнула она. – По крайней мере никто не скажет, что твой отец о тебе не заботится.
Пора менять тему, подумала она. Возможно, хотя бы здесь она добъется большего успеха. Дети не столь прагматичны, как взрослые.
– Хочешь знать, что меня сюда привело? Я не могу позволить, чтобы с твоим отцом приключилась какая-то беда. Но мне понадобится, возможно, и твоя помощь.
– Вы об этой гадалке?
Яна обомлела.
– Как ты узнал? Неужели отец…
– Нет! Отец ни за что бы мне не сказал! Я все слышал сам. Стоял за дверью и все слышал, каждое слово.
– Ты подслушиваешь разговоры взрослых?!
Он не ответил, и даже не изменил выражение лица.
– Ну хорошо, – она смирилась. – Тогда ты мне не объяснишь, кто такая Лариса?
– Ну, Лариса, это папина любовница.
– Что?
– То есть, бывшая любовница.
Яне послышалось злорадство. Теперь ей стало казаться, будто в помещении нехватает воздуха.
– А где она теперь?
– Не знаю. Они расстались неделю назад. Потому-то отец как чумной. Вы же его видели.
Юлик посмотрел на настольные часы.
– Извините, но я еще и половины домашнего задания не сделал. Отец будет меня ругать, если я не управлюсь вовремя. Можно, я буду заниматься?
– Да, да, конечно! Я отвлекла тебя, прости.
Яна собралась уходить. У самой двери она остановилась, донимаемая соблазном.
– Только… еще один вопрос.
Юлик поднял на нее глаза.
– Что находится на чердаке – за дверью в конце лестницы?
Внезапно она поймала в них то, что давно отчаялась увидеть: в глазах покорного, запуганного, хоть и неглупого подростка промелькнула искра радостного торжества. Хотя ответ был совершенно серым.
– Ничего особенного. Старый хлам.
Все! Юлик что-то знал, но тоже не хотел говорить. Теперь уже Яна не сомневалась: от нее что-то скрывают.
*****
– Яна, вы будете ужинать вместе с нами, – объявил Павел, насчитав только три столовых прибора. – Вы теперь член нашей семьи, и я не потерплю, чтобы вы ели на кухне. Поставьте, пожалуйста, еще один прибор.
Они разместились вокруг стола. Павел отведал картофельные драники, приготовленные Яной, и похвалил с высоты главы семейства:
– Вкусные драники! Дети, вкусные, правда?
Дети послушно подтвердили.
Учуяв запах жареного, в столовую прибежала кошка и взобралась сперва на колени к Юлику. Яна проследила за мимикой детей и поняла: они не хотят, чтобы узнал отец. Но кошка не усидела на одном месте и решила попробовать на коленях у Ириночки. Было тепло, дома девочке позволяли не носить колготки. По ее гримасе Юлик догадался, что произошло, и приложил палец к губам. Но и это не помогло, едва когти снова вонзились в голые ноги, Ириночка тихонько вскрикнула.
Павел строго посмотрел через стол.
– Дорогая, я тебе что говорил? Кошке в столовой не место.
– Но она сама пришла.
– Так прогони ее.
Ириночка заглянула под скатерть. Кошка невозмутимо следила за нею из-под стола.
– Немедленно прогони ее, – строже потребовал отец.
Юлик пришел на помощь сестренке, громко хлопнув в ладоши под столом. Кошка испугалась и пустилась наутек.
– Нужно держать дверь закрытой, – поучительно добавил Павел. – Я, кажется, не первый раз об этом говорю.
– Извините, – вмешалась Яна. – Но это я оставила приоткрытой дверь. Я не знала…
Павел смягчился.
– Ну, вам-то незачем извиняться.
Яна разлила чай в стаканы, себе же достала молоко. Юлик даже не пытался скрыть отвращение.
– Вы пьете молоко?!
– В селе молоко, что хлеб, – усмехнулась она. – Хлеб и молоко, в какую хату ни зайди, всегда на столе.
– А что в этом странного? – вмешался отец. – Пить молоко очень полезно, особенно детям.
Юлик прикусил язык и с неприязнью взглянул на Яну: из-за нее теперь его тоже будут заставлять пить молоко.
Исключительно чтобы поменять тему, Яна обратилась к Павлу:
– Простите, мне бы следовало раньше сказать. В кухне сломан выключатель, я вынуждена постоянно прибегать к помощи Юлика, чтобы выкрутить или вкрутить лампочку, если нужно опять включить свет.
Она думала, он скажет: ерунда, я пришлю кого-нибудь. Но реакция оказалась неожиданной.
– Ну вот! – Павел перестал жевать, откинулся на спинку стула и театрально взмахнул руками. – Вот оно! Подумать только: мой сын вкручивает лампочку, не будучи способным отремонтировать простой выключатель! – внезапно рассвирепев, он швырнул вилку на стол. Ириночка опять испуганно моргнула глазами. – Кого я воспитываю? На кого я трачу свою жизнь? Оглянись! – он обвел вокруг себя рукой. – Ты видишь результат моего труда. А сам? Бестолочь! Выключатель не в состоянии отремонтировать! А что ты вообще умеешь делать? Тебе гвоздь в руки дашь, так ты и жалкий гвоздь сам забить не сможешь!
Юлик попытался вскочить из-за стола.
– Куда?! – прикрикнул отец. – Это еще что такое? Ужин не закончен. Я никому не разрешал вставать.
Юлик с трясущимися губами упал обратно на стул.
– Ешь! – приказал отец. – Ешь, я сказал! Яна для тебя готовила. И раз уж ты в четырнадцать лет ни на что другое не способен, так хотя бы прояви уважение к людям, которые для тебя старались.
Притихшая Ириночка совершенно прикипела к своей тарелке.
*****
Яна искала Юлика где только могла, но не видела ни его, ни Ириночки. Она забеспокоилась: уже поздно, детям пора ложиться спать. На всякий случай она решила проверить входную дверь – возможно, кто-то из них на улице. Но дверь была заперта изнутри.
Вдруг она услышала:
– Кис, кис, кис! – и потом снова. – Кис, кис, кис! Мурочка, посмотри только, что у меня для тебя есть!
Голос доносился из-за аквариумной горки. Яна испугалась: уж не рыбок ли скармливает Ириночка своей любимице? Осторожно заглянув за аквариум, она успокоилась насчет рыбок. Ириночка разворачивала салфетку, в которой было ее сегодняшнее пирожное с кремом. За ужином Яна видела, как она его прятала в карманчик, но ей и в голову придти не могло, что это для кошки.
Яна постояла, с ужасом наблюдая, как кошка вылизывает крем. Она уже собралась было тихонько развернуться и уйти, как вдруг увидела: Ириночка разворачивает следующую салфетку. Яна помнила хорошо, сколько пирожных она всего приготовила, и сколько оставалось в вазе. Каждый взял по одному. Она еще раз сходила на кухню, проверить. Нет, остальные пирожные были на месте. Тогда почему у Ириночки их два? Значит, Юлик тоже…
Возвращаясь, Яна прошла той же дорогой. Спрятавшись за аквариумом, Ириночка приговаривала:
– Кушай, Мурочка, кушай! Завтра я тебе еще принесу.
Итак, Ириночка найдена, а где же Юлик? Яна рассеянно бродила по дому. Она обошла весь нижний этаж и заканчивала второй, попрежнему безуспешно. Вспомнила, что прошла мимо той ветки коридора, которая вела к чердаку. Правда, там была одна единственная дверь, и та закрытая на проржавевший замок. Но Яна решила проверить.
Она еще не завернула за угол, как расслышала непрерывные всхлипывания, а сквозь них прорывалось призывное бормотание:
– Мама! Мама!
Юлик сидел на верхней площадке лестницы, прислонившись спиной к той самой двери, и исступленно молотил кулаком по настилу. Заметив Яну, он вскочил на ноги, вытер слезы рукавом и спросил враждебно – таким она его еще не видела:
– Что вам здесь надо?
Яна поняла, что допустила ошибку, показавшись ему на глаза, и нерешительно остановилась на нижних ступеньках.
– Я хотела только сказать…
– Знаю, что вы скажете! – перебил Юлик. – Уходите! Оставьте меня в покое!
– Напрасно ты злишься на меня. Конечно, это все очень неприятно…
– Не нужно мне ваше сочувствие, – злобно бросил он. – Приберегите для моего отца! А нас с Ириночкой мама защитит!
Яна не успела и рта раскрыть: Юлик промчался мимо нее.
*****
В эту ночь Яна все никак не могла уснуть, напрасно ворочаясь на широкой кровати с резными спинками. Закрыв глаза, она испробовала все приемы, но последние впечатления одержали верх. В каждом звуке ей чудились всхлипывания Юлика. А может, этот звук исходил с потолка? Как раз над нею должно быть то самое чердачное помещение, вход в которое так старательно оберегался, и где она в последний раз обнаружила мальчика. Яна встала с кровати, прошлась из угла в угол, прислушалась. Нет, ничего подобного. Сверху не доносилось ни единого шороха. Где, где, а на чердаке, так уж точно стояла гробовая тишина.
На следующий день она подошла к Павлу и попросила отпустить детей на прогулку.
– Детям нужен свежий воздух. Посмотрите на Ириночку, какая она бледная. Юлик перегружен домашними заданиями, утром не добудишься.
– Ну что ж. Съездите с ними куда-нибудь на природу. Я скажу Богдану… Только вот что, Яна, – добавил он, брезгливо оглядывая ее с ног до головы. – В своей одежде вы выглядите, как доярка на ферме, уж не взыщите за прямоту. Я бы предпочел, чтобы женщина, присматривающая за моими детьми, одевалась более, ну скажем, элегантно. Вы меня понимаете? Внизу, в прачечной, должно было кое-что остаться от прежних… – он замялся, – домработниц. Выберите себе что-нибудь на первое время.
Яна послушалась совета и нашла себе какие-то брюки, она посчитала, что для поездки за город они подойдут больше, чем юбка, и подобрала к ним блузку с цветами, а сверху накинула плащ – могло быть ветрено. В машине она сняла плащ и поймала на себе внимательный, настороженный взгляд Юлика.
– Где вы взяли эту блузку? – не к добру спросил Богдан, после того как они приехали на место, и дети разбрелись по лужайке.
– В прачечной, – Яна обеспокоенно провела руками по блузке: что она в ней проглядела?
Богдан покачал головой.
– Вам лучше ее снять. Заметили, как Юлик покосился на вас? Эта блузка принадлежала его матери. Хорошо еще, что хозяин вас в ней не видел. Она для него, что красная тряпка для быка. Не представляю, как она там оказалась. Разве что хозяйка отдавала в стирку. Хозяин все вещи своей жены запер в мансарде, а где ключ, знает он один. Если, конечно, он его сразу же не выбросил.
Богдан невольно сам подвел Яну к вопросу, который ее мучил с самого начала.
– А… где сейчас его жена? – спросила она настороженно.
– Умерла, – просто ответил он, обойдя муравейник и снова приблизившись к Яне.
Они прогуливались вдоль опушки, прислушиваясь к голосам детей и наслаждаясь весной. Пора подснежников давно прошла, но деревья радовали нежной зеленью, и молодая трава бархатом стелилась под ногами.
При слове «умерла» Яна даже остановилась на какой-то миг.
– Умерла?! Я почему-то думала…
– Дети до сих пор не могут ее забыть.
– Вот оно что. Как же это случилось?
– После того, как хозяин выгнал из дому, ее нашли в каком-то притоне почти без сознания.
– Выгнал? За что?
– Она не могла обходиться без наркотиков. Одно время лечилась, потом вернулась домой, но однажды хозяин выдвинул ящичек из ее комода…
– Наркоманка! Выходит, она была далеко не святая.
– Ее привезли в больницу, но спасти уже не успели.
Они помолчали. Яна что-то вспомнила.
– А что находится на чердаке?
На этот раз Богдан почесал себя в затылке.
– Что вы имеете ввиду?
– Дверь на чердак, она все время заперта. Там висит огромный замок. Меня туда не пустили, объявив, что мне там нечего делать. Все что-то скрывают.
– Извините, Яна, но вы ошиблись. На чердачной двери никогда не было висячего замка. Хотя я, кажется, догадываюсь, о чем вы хотели спросить. Дверь в конце лестницы, и на щеколде – висячий замок? Как раз над вашей комнатой? Ну так эта лестница, милая моя, ведет не на чердак. Она ведет в мансарду. Да, именно в ту самую мансарду, к которой хозяин и близко никого не подпускает. Ее устроили специально для хозяйки. Видите ли, она увлекалась живописью. Не знаю, правда, что она там такое рисовала, но хозяин ради нее устроил мансарду с отдельным входом со второго этажа, чтобы ей было удобнее туда подниматься. А теперь в нее снесены все ее вещи, и на двери висит замок.
Пользуясь случаем, Яна решила выяснить все до конца.
– А Лариса?
– А что Лариса? Ей пришлось уносить ноги. Дети ее невзлюбили, обслуга тоже, кроме хозяина, некому за ней горевать.
Но Яна надеялась увязать с Ларисой предостережение гадалки, и хотела знать подробности. Как приятно, что Богдан такой разговорчивый!
– Ну, эта дамочка годилась разве что для парада. Выставки, концерты. Приемы у важных персон. Там она еще могла себя показать. Но в жизни… Ей не удавалось ладить с людьми. Вот вы, например: такая спокойная, приветливая, что вам ни скажи, вы на все отвечаете улыбкой. А эта… Взбалмошная особа. На окружающих смотрела с недоверием, во всем винила детей. Хозяина, так просто достала своими жалобами. Тот к ней прислушивался и отчитывал детей за самые мелкие проступки. Она многого от него требовала, слишком многого. По-моему, это из-за нее все стали друг друга ненавидеть.
– Как же все-таки случилось, что она ушла?
– О, в конце концов она превратилась в полную истеричку. Уверяла, будто ее хотят выжить из этого дома. Жаловалась на ночные кошмары, бывало, посреди ночи слышала сверху чьи-то шаги.
– Она спала в той же комнате, что и я? – быстро переспросила Яна.
– Вот именно, в той же самой! Понимаете, о чем я?
Яна задумалась над тем, что она только что узнала о мансарде.
– Нет, нет! – взглянув на нее, заверил с улыбкой Богдан. – И не думайте даже! С тех пор, как мансарду закрыли, никто в нее ни разу не заходил! Видели вы тот замок? Он так проржавел, что скобой прикипел к щеколде. По крайней мере год его не трогали, это точно. Да и вы пока не слышали никаких шагов, я угадал?
– Да, верно, – смутившись, подтвердила она.
– Ну так вот. Лариса потребовала, чтобы ее переместили в другую комнату, на том и сошлись. И что вы думаете: шаги сверху прекратились, но зато с этих самых пор кто-то начал по ночам после полуночи скрестись в ее дверь. Нашу кошку и днем не услышишь, а тут – строго в одно и то же время, всегда только в ее дверь. С чего бы это?
Тут уж Яна многозначительно покачала головой.
– Ну, а дальше врач прописал ей снотворное, и все бы ничего, да однажды снотворное так быстро подействовало, что она уснула, не выключив светильник. Хозяин, выходивший ночью из своей комнаты, заметил светящуюся щель и, подумав, что она не спит, постучал в дверь. Поскольку Лариса не ответила, он так и решил, что, она, должно быть, попросту забыла выключить свет. Он открыл дверь своим ключом – она ведь так всего боялась, что запиралась на ночь. Итак, он открыл дверь своим ключом, но когда вошел, то сразу же заподозрил неладное и вызвал «скорую», это ее и спасло. Знаете, что: она приняла по меньшей мере десятикратную дозу.
– Ничего себе! – не удержалась Яна.
– Но и это еще не все. Когда ее вернули к жизни, дамочка в слезах уверяла, будто приняла не больше одной таблетки!
*****
Время было ехать назад, но Яна тянула. Она издали посматривала на детей и не узнавала. Дети преобразились, ничем не скованные: дома Юлик, тот бы и пальцем не дотронулся до Ириночки, а сейчас он таскал ее за все части тела, словно куклу, у которой хотят проверить, как она устроена.
– Получается у вас с детьми? – спросил Богдан.
– Честно говоря, пока не очень. Кажется, они и терпят-то меня лишь из страха перед отцом.
– Э, тут вы преувеличиваете.
– Ничуть. Отдать кошке мои пирожные с кремом? Неслыханное дело! Конечно, они это сделали из ненависти ко мне.
– Ну что вы! Это уж слишком! Нет, здесь вы явно ошибаетесь. Эти дети, что бы там ни случилось, не способны на крайности. Возможно, они не сумеют вас полюбить так, как вы того заслуживаете, но и ненавидеть по-настоящему тоже не смогут. В данном случае я говорю не о Ларисе. Вы, другое дело!
Улучив момент, Яна заговорила с Юликом.
– Знаешь, я по поводу этой блузки. Я ведь и не догадывалась, что она принадлежала твоей матери. Извини. Некрасиво вышло, но ведь ты не будешь на меня обижаться?
Мальчик пожал плечами.
– А вы напрасно беспокоитесь. Меня не волнует, во что вы там одеваетесь. Разве это блузка моей мамы? Ну, тогда это всего лишь блузка. В магазине таких полно. Вам нравится? Ну и носите себе на здоровье. Мне-то что за дело?
Такого Яна не ожидала: перед нею стоял прежний спокойный Юлик. Она поделилась этой новостью с Богданом.
– Ну а я что говорил! Не беспокойтесь! Дайте им время, и тогда убедитесь сами.
Приговаривая, он фамильярно обнял Яну за талию:
– Яна, Яна! Вы такая красивая женщина, а в этой блузке, так просто неотразимы! Может, мне развестись?
Она попробовала деликатно отстраниться.
– Поосторожнее, пожалуйста, на нас с вами дети смотрят!
– Ну так, давайте куда-нибудь сходим вдвоем. Вы не против?
В тот вечер в тишине своей комнаты Яна пробовала понять, насколько Ларисе импонировала бы роль отверженной женщины. Склонная к паранойе истеричка, доведенная сама и доведшая окружающих до крайней степени терпимости. Избалованная собственными капризами. Неспособность наладить отношения ставящая в вину кому-то другому. И, безусловно, красивая, а поэтому застывшая в ожидании дивидендов от одной своей внешности. И как поступит эта особа в том случае, если результат окажется прямой противоположностью ожиданиям?
Таинственная отверженная женщина.
Яна разделась, натянула ночную рубашку, погасила свет и легла под одеяло. Сомнения рассеялись, а значит, и сон будет крепким.
В тот последний миг, когда она уже закрыла глаза и начала засыпать, вдруг ей показалось, будто где-то наверху скрипнула половица.
*****
С проблеском утра Яну уже заботила одна только Лариса. Хотя подойти к Павлу она и думать не могла. Обратиться к Богдану? После вчерашнего он расценит любую ее просьбу как ответный шаг на сближение, а это не входило в ее планы.
Она готовила завтрак, когда в гостиной зазвонил телефон. На ходу вытирая руки о полотенце, перевешенное через плечо, Яна подошла к аппарату. Звонил некто, представившийся как Экман, следователь прокуратуры. Яна впервые слышала это имя, однако в любом случае время для звонков было еще раннее.
– Извините, но я думаю, что господин Костырко еще спит. Вы не могли бы перезвонить попозже?
Тот протянул нечто вроде «о-ох!».
– Кажется, это мне следует просить у вас прощения. Но если вам не трудно, передайте, что я жду его звонка. А номер телефона я вам продиктую.
– Минуточку! – сказала Яна, доставая фломастер, которым на скорую руку обычно заносила кулинарные рецепты. – Пожалуйста, диктуйте.
Она вырвала из того же кулинарного блокнота листик бумаги с только что записанным номером и вошла в кабинет к Павлу, чтобы положить ему на стол.
Стол у него впечатлял великолепием, нечего сказать. В самую пору какому-то министру, и никак не ниже. Множество выдвижных ящичков с замками, резные ножки, изящная инкрустация, хотя при всем при том чувствовался современный стиль. Аксессуары его копировали. Даже телефонный аппарат как будто специально делали в комплект. Яна положила вырванный листик и не удержалась от искушения провести пальцами по клавиатуре: может, он не настоящий? Такого она еще не видела даже, хотя в колхозном правлении и стоял один с памятью.
Спокойно, Яна! Ей в голову пришла интересная мысль. Что ж, пока все спят, можно попробовать.
С клавиатуры она набрала на табло имя: Лариса. Есть! Номер под этим именем значился в памяти. Яна с нетерпением прислушивалась к деликатному звуку набора. Наконец пошел гудок вызова. У нее замерло сердце.
Впрочем, ответивший голос не мог принадлежать Ларисе – отвечала женщина явно преклонного возраста. Яна спросила Ларису.
Кажется, вопрос оказался сложноватым для женщины, она долго соображала, прежде чем ответить.
– А кто ее спрашивает?
Теперь сердце у Яны наоборот, забилось в учащенном ритме: вот так, сразу, найти Ларису она и не надеялась.
– Мы скорее незнакомы. Боюсь, что мое имя ей ничего не скажет.
– Извините, но она не может сейчас подойти к телефону. Передать ей что-нибудь?
– Да, да! – ухватилась Яна. – Попросите ее перезвонить. Пускай спросит Яну, мой номер телефона… – она резко замолчала. И в самом деле, а если поднимет трубку кто-нибудь другой, не она? Нет, никто не должен догадываться, что она звонила Ларисе.
– Слушаю вас, Яна.
– Нет, не стоит. Лучше я перезвоню сама.
– Да, пожалуйста. Попозже.
Яна положила трубку. Сердце еще трепыхалось в груди.
Она вышла за порог и неожиданно встретилась глазами с Юликом. Он стоял в пижаме и ждал – дожидался, когда она выйдет. Яна беспомощно оглянулась на дверь.
– Звонили твоему отцу. На столе я оставила номер телефона, – объяснила она и покраснела оттого, что ей пришлось оправдываться перед воспитанником.
Юлик поднялся к себе, но минутой спустя выглянул опять. В коридоре никого не было. Он прислушался. Отец был еще в душе, Яна на кухне гремела посудой. Он спустился вниз и вошел в кабинет.
Посередине стола лежал блокнотный листик, оставленный Яной. Он его не интересовал. Юлик нажал на кнопку телефонного аппарата и воспроизвел набор последнего номера. Прочтя номер на табло, он улыбнулся. Достал телефонный справочник, порылся в нем. Затем набрал имя «Лариса» в телефонном аппарате и включил режим перезаписи. Теперь пускай звонит, сколько душе угодно. Юлик снова, на этот раз уже злорадно, усмехнулся.
Стерев старый номер, он записал на его месте новый, который нашел в справочнике.