Глава 2.2

В комнате Юлика горел свет, пробивавшийся сквозь щелку двери. Время было позднее, поэтому Яна решила войти, чтобы уложить его спать.

Юлик лежал в кровати, на боку, и, подперев голову полусогнутой рукой, читал при свете ночника.

Яна собралась было сделать ему замечание, но, увидев живой, сосредоточенный взгляд, устремленный в книгу, не смогла себя заставить. Юлик оторвался от чтения и поднял на нее серьезные глаза. Взъерошенные волосы падали ему на лоб. Нет, в эту минуту она решительно не могла быть строгой.

Она присела на кровать.

– Что ты читаешь?

Он показал обложку. Яна была в шоке: буддийская философия! Не слишком ли умозрительная литература для четырнадцатилетнего подростка?

– Ты все понимаешь в ней?

Юлик кивнул головой.

– Не сложно ли это для тебя?

Он качнул ею отрицательно.

– А почему ты выбрал именно буддизм? Почему, например, не Новый завет?

– Там скучно читать, – ответил он, брезгливо поморщившись.

– Буддизм далек от нашего быта.

– Вот это-то и хорошо.

Яна встала, поняв, какая между ними пропасть.

– Это правда, что индийские йоги могут переселяться из одного тела в другое? – внезапно услышала она.

Вероятно, его слишком интересовал этот вопрос, если он решил задать его ей. Яна замялась.

– Видишь ли, мне трудно сказать, в моей деревне исповедуют другую религию. Хотя, возможно, среди индусов нечто подобное и случается, – ответила она, как могла, уклончиво.

Юлик, кажется, понял, что от нее ему ничего не добиться, и снова уткнулся в книгу. Она мягко напомнила ему, который час. Он безропотно (как всегда!) отложил книгу и навернул на себя одеяло. Яна лишь сама погасила свет.

– Спокойной ночи, – пожелала она.

– Спокойной ночи, – ответил он совершенно ровным голосом. Никакой обиды, ни тебе даже намека, словно только и мечтал, чтобы его уложили спать.

Придя к себе, Яна приготовила постель и переоделась в ночную сорочку. Однако поняла, что не уснет. Только что она уложила Юлика, а вот самой спать еще не хотелось. В раскрытое окно входил теплый майский воздух с запахом сирени. Двор хорошо освещался – не то полной луной, не то отражением уличных фонарей. Нет, подумала она, скорее все-таки луной. Луна романтичнее.

При выключенном свете она постояла у окна, наслаждаясь ароматом сирени. Единственный звук, наполнявший ночную тишину, был шелест листвы в верхушках деревьев.

Скрип петель, долетевший, как ей показалось, откуда-то сверху, ни с чем не спутаешь. Она навострила уши. Звук повторился. Да, теперь Яна не сомневалась, что слышала скрип, только вот откуда? Лариса слышала шаги, доносившиеся сверху. Вполне может быть, что и сегодняшний скрип доносился тоже сверху. По спине пробежал неприятный холодок.

Яна пожурила себя: вот и она начала потихоньку сходить с ума. Ну где же там дверь? Кроме одной, конечно. Только всякий, кто увидит своими глазами тот ржавый замок, поймет, что к нему уже год никто не прикасался.

А все потому, что ночует она в той же комнате. Определенно, эта комната какая-то завороженная. Словно следы прошлых кошмаров попрятались в щели и теперь вылезают, чтобы терзать следующую жертву.

Что-то ей подсказало выглянуть за дверь, и она почувствовала невероятное облегчение: Ириночка, заспанная, наугад брела коридором, стараясь протереть глаза.

– Ириночка, детонька, ты заблудилась?.. Идем, я отведу тебя в твою кроватку.

Яна взяла ее за руку, но когда оторвала руку от глаз, ее глаза так и остались закрытыми.

Она вернулась назад к себе, и хотя страх прошел, была все еще взволнована. Нет, так ей не уснуть. А надо бы: завтра рано вставать, готовить завтрак, детей выпроваживать в школу. Она спустилась вниз, нашла в аптечке снотворное. Очевидно, то самое, что принимала Лариса. При мысли о ней Яна поежилась. Как все-таки чужой страх передается от человека к человеку! Она представила, как бы ей стали предлагать отправиться в «психушку».

*****

Утром, сразу после завтрака Павел попросил Яну зайти к нему в кабинет.

– С вашим появлением Юлик начал делать успехи.

– Боюсь, что тут нет моей заслуги. Мальчик старается, вот, собственно, и все.

– Не скромничайте. Вы оказываете на него положительное влияние. Он стал лучше учиться. Только взгляните на его отметки! По трем предметам они выросли на два балла, и еще по трем – на один балл. Полный успех, что и говорить! Знаете, Яна, за то время, что вы у нас, я ни разу еще не пожалел, что взял вас на службу. А сегодня вынужден поднять вам жалование. Так-то! Но я это делаю с превеликим удовольствием, – добавил он, улыбнувшись.

Яна смущенно поблагодарила. Павел открыл папку, лежавшую на столе.

– А теперь, вот по какому делу я вас пригласил, – он показал документ. – Известно ли вам, что это такое?.. Это банковское уведомление. Репетитор моего сына по английскому вернула деньги, которые я только что перечислил на ее счет. Ежемесячно я перевожу одну и ту же сумму, и до сих пор возражений не было. К тому же, когда требуют больше, это еще можно понять. Но когда отказываются… Прошу вас, Яна, съездите к ней и выясните, что произошло.

– Обязательно.

– Вот вам ее адрес. Впрочем, Богдан знает, как ее найти, он вас и отвезет.

– Не стоит беспокоиться, – сказала она, взглянув на адрес. – Это недалеко.

– Ну что вы, какое там беспокойство!.. Так я на вас рассчитываю.

– Конечно, – она решила, что это все, и с адресом в руках собралась уходить.

– Да, кстати!

Яна остановилась.

– Помнится, я обещал найти того, кто стащил с вас туфли тогда на вокзале. Так вот, некоторые справки я уже навел. Вероятнее всего, это человек Егорыча. Ну, в общем, фамилия его Егоров, хотя называют Егорычем. Местный авторитет. Вокзал – его территория. Другие туда не суются, – он прибавил. – Теоретически мог еще быть, конечно, кто-то из пассажиров, как-никак, вокзал. Но только последнее маловероятно. Чтобы на виду у всех? Да и полиции там как грязи. Нет, для чужака это уже наглость сверх меры. Скорее все-таки, это были свои. Стащили шутки ради.

Яна запротестовала. Ей показалось возмутительным, чтобы такой серьезный человек, и тратил на нее время. А кроме того, она не питала ни к кому зла.

– Ну зачем же вы! Экая невидаль! Все ведь обошлось.

Но Павел был непреклонен.

– Нет, нет. Вы почти как член нашей семьи. Из-за какого-то негодяя вы попали в больницу, а он и думать забыл. Нет! Не пробуйте даже уговаривать! Что бы ни случилось, я непременно узнаю, кто это сделал, и накажу его.

*****

Яна не хотела ехать с Богданом, и позвонила Тарасу. Богдан снова будет ее упрекать, даже в его молчании она чувствовала упрек.

Перед Тарасом она оставалась в долгу за канализацию. Для него это было невозможным самопожертвованием. На самом деле он ничем особенно не выделялся. Посредственность во всех отношениях. Единственное, что в нем было привлекательного, так это остаток юношеской наивности, позволяющей смотреть на мир с неисчезающей улыбкой и без вечных сомнений в собственной правоте. Вот уж чего нехватало самой Яне, и наверное, это определяло выбор между претендентами.

Ради нее он одолжил старенький «Опель» у приятеля и подъехал к воротам ровно в одиннадцать, как она того требовала.

В это время дня репетиторша была на работе, и они поехали сразу в колледж, где она преподавала. В преподавательской они узнали, в каком классе она вела занятие, осталось дождаться перемены.

В ожидании звонка Тарас закидал ее пустыми вопросами. Кто она по профессии, за что упрятали ее брата, чем болен отец и тому подобное. Яна устала отвечать. И зачем людям это знать? Как будто он может сократить срок наказания или вылечить отца. А ему подавай все новые подробности.

– Как вы стали гувернанткой?

Яна не знала, что ответить. Еще нехватало здесь истории о принце, гадалке и сбывшемся предсказании!

– Господин Костырко увидел меня в больнице. Он был там… с благотворительной миссией. Подарил мне… домашние тапочки. Это было так трогательно.

– А вы что делали в больнице?

– У меня было воспаление легких, в тяжелой форме.

– Да? Дело нешуточное!

– Ну, все уже позади.

– И как это вас угораздило?

Ну вот, теперь придется рассказать, как ее разули на вокзале в холодную мартовскую ночь. Или вечер? Нет, скорее, это был поздний вечер.

Но прозвенел звонок, избавивший ее от необходимости отвечать. Ученики повысыпали из классов. К ним подошла сухопарая женщина с прямыми седыми локонами, скромно подрезанными в кружок.

– Вы, очевидно, по поводу Юлика? – спросила она. – Я его репетитор.

– Очень приятно, – отозвалась Яна. – А я – его гувернантка, – слово это прозвучало как-то унизительно в стенах колледжа, поэтому она тут же поправилась. – Воспитатель.

Та строго наклонила голову.

– Понятно. Так я вас слушаю.

– Ну, скорее у нас к вам будет вопрос, – Яна вынула из сумочки банковское извещение. – Господин Костырко просит, чтобы вы объяснили ему вот это.

Репетиторша, поспешно надев очки, которые держала в руках, мельком взглянула на распечатку.

– Почему я не взяла его деньги? – спросила она, прячя очки в футляр. – Да потому, что я беру плату только за выполненную работу. В этом, как и в прошлом месяце, Юлик пропустил много занятий. Ваш господин Костырко проявляет излишнюю щедрость, продолжая платить, как и раньше, но я не могу принять такой подарок.

– Простите, но я вас… не совсем понимаю, – призналась Яна. – Насколько мне известно, Юлик аккуратно посещал занятия. В течение последнего месяца, по крайней мере, когда я начала работать.

– Минуточку! – репетиторша вошла в учительскую и вернулась с записной книжкой и очками наготове. – Сейчас я вам скажу точно… – она перелистала страницы. – Вот! Последний месяц. Вместо положенных восьми занятий Юлик был только на четырех. Половину он пропустил! – она с треском захлопнула блокнот.

Яна осталась в недоумении.

– Но ведь каждый раз его отвозил наш водитель, прямо под дверь. Что же это?

Зато репетиторша, видимо, начала понимать.

– Юлик сказал, что получил травму во время тренировки по дзю-до, и ему назначили физиотерапию. Так что иногда он будет пропускать занятия. Но при этом чтобы я не беспокоилась: платить мне будут как и прежде. Потому я и не стала звонить его отцу.

– Ах, вот оно что…

– Но вы же понимаете, пропуски – пропусками, а деньги я брать, естественно, не могла. Что подумают мои ученики?

Яну вдруг словно током ударило. В памяти всплыли все упоминания детей о маме, и ей стало не по себе. Куда это Юлику понадобилось так таинственно исчезать по вечерам? Фу, какая чушь! – урезонила она себя. Но мысль назойливо вертелась где-то рядом, готовая в любой миг вернуться и занять доминирующее место в голове.

– Вы слушаете меня? – кажется, репетиторша заметила ее рассеянность.

– Извините! – сказала Яна. – Не могли бы вы посмотреть, в какие дни Юлик отсутствовал.

– И смотреть нечего! Это было по средам. Всегда по средам, – уверенно ответила репетиторша.

Едва простившись, Яна возбужденно схватила Тараса за рукав и потащила на улицу. Ничего не подозревавший Тарас позволял выделывать с собой все, что ей заблагорассудится.

– Это она! Наверняка, она! – повторяла Яна в экстазе.

– Кто – она?

Вопрос был равен холодному душу. Яна опомнилась. В очередной раз ей стало стыдно: как она могла в такое поверить?

– У нас сегодня вторник, – сказала она. – Завтра мы попробуем это выяснить. Тарас, вы мне нужны завтра опять, с вашей машиной.

– Во сколько? – спросил он, даже не поинтересовавшись, зачем.

– В половине восьмого. Только не подъезжайте близко к дому, я не хочу, чтобы вас увидели. Ждите меня лучше за углом.

*****

Яна ни словом не обмолвилась в разговоре с Павлом о посещении репетиторши. На тот случай, если бы он спросил сам, у нее был готов ответ. Она сказала бы, что не застала ее, и что поедет завтра еще раз. Но Павел не спросил, значит, не придавал этому большого значения. Хоть бы он подольше не вспоминал о своем задании.

В назначенное время Тарас ждал ее за углом. Яна сделала вид, будто забыла купить что-то там к завтраку, и помчалась с хозяйственной сумкой в магазин. Пройдя мимо магазина, она завернула за угол и увидела автомобиль Тараса.

Сумка полетела на тыльное сидение.

– Будьте внимательны, – сказала она. – Не прозевайте, сейчас Богдан будет выезжать с Юликом.

Спустя несколько минут и в самом деле «Мерседес» вырулил на шоссе. Тарас выждал и поехал за ним.

Богдан всегда ездил аккуратно. Это позволяло им без особых усилий держать «Мерседес» в поле зрения. Остановился он, как и следовало ожидать, под домом репетиторши. Юлик вышел из автомобиля и исчез за парадной дверью. «Мерседес» отъехал, сейчас он должен был вернуться домой, а к концу занятия снова заехать за Юликом.

Яна велела Тарасу следить за подъездом. Так и есть: Юлик вышел, едва успел уехать Богдан.

– Вот, сорванец! – не удержалась она.

Юлик остановил свободное такси.

– Поезжайте осторожно за ним, – сказала она Тарасу.

Такси привело их на окраину города, в район одноэтажных особняков с огородами и садами. Эти не так впечатляли, как на улице Павла, но сады цвели не хуже, прикрывая уютные домики молодой зеленью.

Впрочем, здесь любой автомобиль сразу бросался в глаза, поэтому они остановились, порядком не доезжая до того места, где вышел Юлик.

– Идемте, – сказала Яна, и первая вышла из машины.

Они приблизились к калитке, за которой тот скрылся, встреченный хозяевами. Живая изгородь из дикого винограда мешала обзору, старый сад сгущал сумерки, но то, что в доме светилось два окна по обеим сторонам угла, видно было и отсюда. Хотя просто так было не подойти: по двору свободно разгуливала приличных размеров собака, и даже без своих клыков она поднимет такой лай, что из хозяев душу вытрясет, а заставит выглянуть.

– У вас не найдется ничего съедобного? – поинтересовалась Яна.

– Только шоколад, – вспомнил Тарас.

– Давайте его сюда, – потребовала она невозмутимо.

Он пошел к машине и вернулся с начатой плиткой шоколада.

Яна медленно приоткрыла калитку. Собака угрожающе зарычала, шерсть поднялась дыбом. Но Яна, выросшая в деревне, отлично знала, как с ними обращаться. Она присела на корточки и отломила кусочек от плитки. Привлеченная шелестом фольги, собака воткнула глазища в шоколад. Яна бросила ей первую приманку. Собака обнюхала носом, лизнула языком один раз, другой. Понравилось: сожрала полностью и еще облизалась.

– Ну вот, видишь, я знала, что тебе по вкусу придется, – приговаривала Яна, отламывая следующую порцию.

Последний, самый большой кусок ушел прямо из рук. Она успела почувствовать деликатное прикосновение зубов.

– Ну вот, мы и подружились, – сказала она, приглаживая собачьи уши, пока та была занята шоколадом.

Затем Яна встала и неторопливо прошла к дому. Собака виновато проследила за ней, как будто осознала, что получила взятку, да теперь уж ничего не поделать. Виляя хвостом, побрела следом.

Яна нашла пустое ведро, перевернула и стала на него, держась за подоконник.

Посреди большой комнаты стоял овальный стол, люди, расхаживающие по комнате, о чем-то спорили, потом стали рассаживаться вокруг стола. Среди них был и Юлик.

Тут Яна обратила внимание, что второе окно, выходившее на другую сторону, открыто, и перешла туда, прихватив с собой ведро. Возможно, бряцание ведром привлекло внимание, потому что внутри предложили окно закрыть. Она быстро поискала глазами вокруг. Нагнулась, подхватила валявшийся сучок и как раз вовремя просунула его в щель. Окно до конца не закрылось. Оттуда послышался голос, принадлежащий, как видно, хозяйке дома:

– Ладно уж, пусть так и остается. Лишь бы зашторить.

На обоих окнах задвинули плотные шторы. Даже люстра, подвешенная к потолку, расплывалась в светлом прямоугольнике окна.

– Соберитесь с мыслями, – услышала она. – Думайте о нем.

Сквозь щель проникал голос медиума, настойчиво вызывавший духа.

– Он не хочет с нами разговаривать, – вдруг заявила хозяйка-медиум. – Его что-то беспокоит. Есть ли среди нас кто-то, кто не готов оказать ему должное уважение?

Снова звякнуло ведро, неустойчивое на неровной цементной поверхности. Яна испугалась: она представила, как в этот миг все поворачивают головы к окну.

Не заботясь о сохранении тишины, она соскочила на землю и побежала к калитке.

– Скорее! – крикнула она Тарасу. – Уезжаем, пока нас не увидели!

*****

Дальше откладывать было некуда, и тем же вечером ей пришлось сообщить Павлу о своем визите к репетиторше. О чем она, естественно, умолчала, так это о загородном доме и об увлечении Юлика спиритизмом. Юлику придется искать собственное оправдание прогулам, но это максимум того, что она могла для него сделать.

Как и следовало ожидать, Павел пришел в ярость. Кровь ударила ему в лицо.

– Позовите-ка мне его, – явно придерживая гнев до встречи с сыном, попросил он Яну.

Юлик занимался в своей комнате. Глядя на этого тихого, скромного мальчика, она поверить не могла, что лишь несколько часов назад этот скромный тихоня тайно посещал сеансы спиритизма.

– Продолжишь готовить уроки позже, – сказала она. – Тебя требует отец.

Он еще ни о чем не подозревал. Яне захотелось как-то предупредить его, подготовить к разговору с отцом.

– Почему ты не был сегодня на занятии у репетитора? – она поймала его настороженный, враждебный взгляд. – Тебе придется объяснить это отцу.

Она еще не закончила говорить, а уже поняла, что этот взгляд означал. Ну конечно, он считает ее главным виновником: наверное, она разнюхала, что он прогуливает занятия, и рассказала отцу. Это же очевидно!

И попробуй теперь объясни, насколько он неправ!

Юлик выскочил из кабинета с трясущимися губами. Яна пошла следом за ним. Хотя она еще не придумала слов, чтобы его успокоить. Надеялась, что слова придут сами.

Еще за дверью она услышала приглушенный вопль:

– Мама, мама!

Яна тихо вошла в комнату. Но как бы тихо ни старалась она ходить, он ее услышал.

– Зачем вы пришли? – спросил он, размазывая по лицу слезы.

– Просто, поболтать.

Ей показалось, что он презрительно усмехнулся – сквозь слезы, все еще выступавшие на глазах.

– Спасибо! Не нужно мне ваше утешение.

– Куда ты так торопишься?

– От вас мне ничего не нужно, – повторил он.

– Ты ошибаешься, думая, что я хочу тебе зла.

– Никто не хочет мне зла: ни вы, ни отец. С чего вы взяли, будто я так думаю? Просто вы отвечаете за мое воспитание, вот и все. Это ваш долг. Разве нет? Тогда с какой стати мне на вас сердиться?

По мере того, как он говорил, слезы высыхали. Яна заметила, что его речь становилась все более спокойной, более взвешенной, и более отчужденной.

– Сейчас твой отец донельзя взбешен. Но завтра утром я попробую с ним поговорить.

– И что вы ему скажете завтра? Что вы его обманули? Что вы все это придумали, для смеха?.. Вот видите! Вы уже сделали свой выбор, а обратного пути нет!

Яна прикусила губу.

– И не беспокойтесь, за меня будет кому вступиться. А вот вам… Лучше бы вам подумать о себе.

– Что ты имеешь ввиду?

– Уезжайте в свое село. Она не позволит вам занять ее место.

– Кто – она?

*****

Яна думала, что не уснет. То она сидела перед зеркалом, расчесывая волосы, то обтачивала ногти. Попробовала читать книгу, оставленную Ларисой. Но как книга не шла в голову, так и сон не приходил.

Наконец она погасила свет и попробовала закрыть глаза. Но опять ничего не вышло. Ворочаясь с боку на бок, она почувствовала, что ей стало жарко под одеялом. Тогда она встала, подошла к окну. Раскрыла обе створки. Нежный ветерок раздул ночную сорочку. Она оглянулась. Луна оставила странную, живую тень на полу.

Она закрыла окно и вернулась в постель. Возможно, усталость свое возьмет.

Лежа в кровати, она смотрела в потолок.

Внезапно сверху донесся глухой удар. Яна вздрогнула. Впрочем, она была уверена, что ей почудилось.

Второй звук напомнил скрежет передвигаемой мебели.

Потом она услышала затихающие шаги.

Она не спала, ей не снилось, происхождение звуков уже не вызывало сомнений. В закрытой мансарде, которую в течение года не посещали, кто-то был.

*****

Утром, явившись к завтраку, Павел увидел Яну и сокрушенно покачал головой.

– Э, да на вас лица нет! Что с вами?

– Плохо спалось этой ночью.

Юлик и бровью не повел. Ириночка тоже склонилась над своей тарелкой.

– Я знаю, почему вы плохо спите. Это все бредни сумасшедшей дамочки так на вас подействовали! Я вас понимаю. У меня у самого чуть не помутился рассудок. А потом еще этот нож! Даже когда она далеко, все равно ей удается нагнать страху! Нет, придется-таки для вас подготовить другую комнату, там уже точно ничего не будет напоминать о ней.

Яна ничего не сказала. Когда он покончил с завтраком и, сославшись на срочные дела, быстро ушел, она посмотрела на детей.

– Кажется, мы пропустили поминальное воскресенье. Думаю, нам все же следует съездить на кладбище, положить цветы на могилу вашей матери.

Она хотела увидеть их реакцию.

Ириночка первая надула губу.

– Это неправда! Мамы нет на кладбище.

Яна вскинула брови.

– А где же она?

– Разве вы не знаете: когда тело зарывают в землю, душа отделяется и летает сверху. А потом она возвращается в другом теле.

– Да, но для этого ей необходимо родиться вновь, – тут Яна вспомнила вопрос Юлика о переселении душ, и посмотрела ему в глаза, ожидая, что он скажет.

– Мама не любит, когда режут цветы, – бросил он.

Это «не любит» в настоящем времени полоснуло по ней сильнее, чем Ириночкина интерпретация вечной жизни.

После завтрака она позвонила Тарасу и попросила его немедленно приехать.