Глава 1.2

Опасения Максима сбылись. В половине одиннадцатого они подъезжали ко Львову. Город вырастал перед ними мириадой ярко светящихся точек. Выеди он из Винницы часом раньше, вероятно, сейчас просто обогнул бы город по кольцевой и заночевал бы чуть дальше, в Мостиске. Оттуда до границы рукой подать. Но Максим чувствовал, как предательски слипаются веки и понимал, что не в состоянии дальше без передышки вести машину.

Где-то здесь, на опушке леса, должен быть мотель. Он внимательно всматривался в каждый указатель.

Поворот. Дорога вела к лесу. А вот, наконец, и он. Элегантный коттедж на лужайке, изящно прикрытый парой стройных сосен со стороны шоссе. Обок – освещенная прожекторами стоянка, Максим свернул туда.

У ворот, приподнятая на сваях, торчала крохотная кабинка сторожа. Сквозь стекло было видно фигуру человека в униформе, сидевшего неподвижно, подперев голову рукой. Шум «камазовского» мотора заставил его оживиться. Надев фуражку, он спустился по металлической лестнице, гулко зазвеневшей под его подошвами, и без вопросов опустил цепь, перекрывавшую въезд. Затем пальцем начертал место, куда следовало поставить машину.

– Только поосторожнее мне тут с воротами! – на всякий случай предупредил он, опасливо соизмерив их ширину с габаритами «КамАЗа».

Максим загнал машину под самое ограждение. Мотор сделал еще несколько усталых оборотов и окончательно затих.

– Я выхожу, – сообщил он Виктору, – а ты оставайся, если хочешь, – это был намек в надежде отбить у попутчика охоту повсюду следовать за ним.

Пока тот не опомнился, он соскочил с подножки и побрел в сторону мотеля.

Максима встретила администратор, на вид приятная женщина в форменном жакете.

– Я вас слушаю, – у нее, к тому же, оказался мягкий, певучий голос, пришедшийся ему по душе.

– Мне нужно где-то переночевать, – сказал он, сожалея, что нельзя сию же минуту упасть куда-нибудь. После непрерывных девяти часов напряженной езды он буквально валился с ног.

Но администраторша сокрушенно покачала головой.

– Должна вас огорчить, но остался только номер для новобрачных. Он стоит пятьдесят долларов, – с очевидным сомнением посмотрев на его руки со следами прочно въевшегося мазута, ответила она – конечно же, думая, что ему он придется не по карману. Невдомек ей было, что расплачиваться-то фирме!

– Тогда пусть будет номер для новобрачных, – согласился он устало, с блаженным равнодушием к названной цене. – Если вы, конечно, не против того, что невеста, как бы это сказать…

– Ну, для этого у вас еще будет время, – придя ему на помощь, убежденно заверила администраторша.

Максим не успел обратить внимание, улыбнулась она при этом или нет.

Он открыл дверь ключом, который она ему дала. Внутри и в самом деле оказалось довольно мило. Просторная комната в розовых обоях, ванная, туалет, кругом вазы с цветами, ковровые дорожки и, разумеется – сдвинутые вместе кровати. Прелестный уголок! Не хватало еще только зеркала напротив.

Он попробовал кровать – какая она была мягкая! Так вот на чем спят молодожены. О такой он мечтал от самого Тернополя. Его единственным и почти непреодолимым желанием было сейчас же растянуться на ней и безмятежно проспать до утра.

Но, отвернув край одеяла, Максим невольно отдернул руки: против иссиня-белых простыней они поражали своей чернотой. С администраторшей утром случится обморок, если она увидит на них отпечатки его пальцев. Нет, придется отложить этот желанный миг еще на некоторое время.

Раздеваясь на ходу, он поплелся в ванную. Из крана с шипением вырвалась мощная струя горячей воды. Ощутив ее расслабляющее прикосновение, он долго наслаждался игрой с нею, поочередно подставляя то одну, то другую руку, то плечи, то шею. Неожиданно это оказалось чуть ли не приятнее мягкой постели. Усилием воли Максим заставил себя перекрыть кран. Даже вода, и та схлынула неохотно.

Вытираясь полотенцем, он вышел из ванной раздетый до пояса.

– О! Никак, мы опять вместе! От судьбы не уйдешь, – услышал он знакомый голос и вздрогнул всем телом.

Полотенце слетело с его вытянувшегося лица. Перед ним стоял Виктор, все так же самодовольно ухмыляясь.

– Кажется, я забыл запереть дверь, – подумал Максим вслух.

– Да. Дверь была открыта, – непринужденно подтвердил тот, – иначе как бы я вошел, – Виктор прошелся по комнате, открыл шкаф и повесил туда свою кожаную куртку. – Нас поселили вместе. Здорово, правда?

Максим находил, что это вовсе не так уж и здорово. Само намерение выспаться за ночь ставилось под вопрос.

– А я-то думал, что это номер для новобрачных, – кисло заметил он.

– У них не осталось свободных номеров. Нельзя же допустить, чтобы кто-то ночевал на улице. Если хочешь, мы можем раздвинуть эти чертовы кровати.

– Мне от этого легче не станет.

– Дело твое, – Виктор пожал плечами, его ничуть не затрагивал откровенно недоброжелательный тон. – А я вот, уже позаботился, – на подносе стояли раскрытая бутылка коньяка и две наполненные рубиновой жидкостью рюмки.

Он взял рюмки и одну из них протянул Максиму.

– Выпьем за начало нашего знакомства.

Максим покрутил носом.

– Послушай! Должен же я хоть как-то тебя отблагодарить, – настаивал Виктор.

Максим неохотно взял рюмку, они чокнулись. Виктор потребовал: «Давай до дна», – и влил в себя содержимое.

– Ну как, повторим?

Максим резко запротестовал.

– Как хочешь, я тебя не заставляю, – Виктор поставил на место опустевшую рюмку. – В таком случае, схожу-ка я, тоже приму душ.

Закинув на плечо полотенце и послав с порога прощальный жест рукой, он исчез в ванной. Вскоре оттуда послышался шум стекаемой воды. Максим искал, на чем бы сорвать свою злость, потому что возненавидеть Виктора, в конце концов, было бы несправедливо. Впрочем, урезонил он себя, могло быть гораздо хуже. Могло быть и так, что пришлось бы заночевать в кабине, а это не слишком радужная перспектива, особенно, если на улице февраль. Конечно, за пятьдесят долларов ему, по крайней мере, могли бы дать возможность спокойно выспаться. За свои пятьдесят долларов он бы им тут устроил… За свои – конечно. Но ведь они были не его. А на бюджет фирмы они не произведут никакого впечатления.

Оригинальный вывод, что потеряла на этом вроде как бы фирма, а не он сам, несколько его успокоил. Пожалуй, сейчас самое разумное, пока тот тип моется, выключить свет и лечь в постель, а когда он наконец выйдет, притвориться спящим. Раз уж нельзя избавиться от него совсем. Максим оценивающе посмотрел на обе кровати. Какая из них удобнее?

Виктор забыл свой кэйс прямо на дорожке, посреди комнаты, Максим о него чуть не споткнулся. Он поднял его за ручку, чтобы убрать с прохода, и тут кэйс неожиданно раскрылся. Что-то тяжелое брякнуло на ковровую дорожку, он не успел заметить – что, после чего оттуда лавиной, накрыв собой таинственный предмет, посыпались полиэтиленовые пакетики, туго набитые белым порошком. С нехорошим предчувствием он взял в руки один, пробуя на ощупь. Пакетик был мягкий и нежный, словно там был крахмал или сухое молоко. Он знал, что в таких случаях содержимое безошибочно определяется на вкус, только ему не нужно было ничего доказывать. На глаз один такой пакетик весил грамм сто. И весь пол был устелен ими. Тут не один килограмм наркотиков. Максим выпустил из рук пустой кэйс и, присев на корточки, осторожно разгреб кучу у своих ног. Здесь должен быть тяжелый предмет, издавший при падении короткий глухой звук. Вот и он. Это был пистолет «Беретта».

Максим схватился руками за голову, сосредоточенно уставившись на всю эту атрибутику преступного мира.

В ванной попрежнему шипел душ. Он тревожно покосился на дверь, как бы опасаясь, чтобы Виктор не вошел в эту самую минуту и не застал его перед опустошенным кэйсом.

Скорее все назад! Лишь бы тот ни о чем не догадался… Он кинулся собирать разбросанные пакетики и складывать их обратно. Наконец пакетики были на месте. Он бросил сверху пистолет и с облегчением захлопнул крышку. Все! Пусть лучше стоит себе в углу: не приведи Бог сам Виктор возьмется за ручку, и снова не выдержат замки. Послала же ему судьба попутчика!

Максим выключил свет и не раздеваясь забрался под одеяло. В этот момент в ванной перестала течь вода.

В наступившей тишине Виктор медленно подошел к кровати, очевидно, желая убедиться, что он уже спит. Только сейчас Максим распознал давно бъющий его озноб. Сердце отчаянно колотилось в груди, но он боялся шелохнуться, и тем самым выдать себя. Лежа спиной к окну и накрывшись одеялом с головой, он полагал, что в густой тени может безбоязненно держать глаза открытыми, и однако же его обнимал холодный страх, пока Виктор, остановившись всего лишь в метре от изголовья, напряженно всматривался ему прямо в лицо. Но закрыть глаза было поздно, только и всего, что не последишь за ним.

Все-таки, похоже, тот поверил ему, судя по тому как молча зашел с другой стороны и начал раздеватся, не пытаясь включить свет. С замирающим сердцем Максим прислушивался к доносившимся звукам: он слышал, как два-три раза звякнула пряжка поясного ремня, как просела соседняя кровать, как оркестром заскрипели пружины по всей ее длине. Они начинали скрипеть еще не раз, но спустя некоторое время, показавшееся ему вечностью, он услышал за спиной ровное сопение.

Выждав для верности еще столько времени, на сколько был способен, он осторожно спустил ноги на пол, но обуваться не стал, боясь разбудить Виктора громыханием подошв. Собрал в охапку одежду и тихонько выскользнул в коридор.

Кругом все спали, не слышно было ни малейшего движения. Присев на ступеньках лестницы, он наконец обулся. Затем встал, накинул куртку и сошел вниз.

Из комнаты администратора через открытую дверь лился свет. Услыхав шаги, она выглянула на звук, и непонимающе уставилась на Максима. Вероятно, он должен был ей что-то объяснить. Но она опередила его.

– Вы уже нас покидаете?

– Д-да… к сожалению, – протянул он, на ходу стараясь придумать подходящий предлог.

– Что-нибудь не в порядке? – допытывалась она.

– О нет, пожалуйста, не беспокойтесь. Все… хорошо. Просто я вспомнил… Мне нужно торопиться. У меня срочный груз.

– Конечно, понимаю, – кивнула администраторша, хотя оставалось неясным, поверила она или нет. – Приезжайте еще.

– Непременно, в следующий раз.

– Еще секунду! – она остановила его у самого порога. Он вопросительно посмотрел на нее с полуоборота. – Вы забыли вернуть ключ, должно быть, он в дверях?

– Ключ? – удивленно переспросил Максим. – Боюсь, вы меня неправильно поняли. Уезжаю я один. Мой сосед немного задержится. Он крепко спит наверху.

Администраторша удивилась еще больше.

– Какой сосед? О ком вы говорите? Я вас не понимаю.

– Сосед, которого вы сами подселили ко мне в номер! – возмущенно напомнил Максим.

Она еще спрашивает, какой сосед! И вдруг что-то екнуло у него внутри.

– Извините, молодой человек, но к вам в номер я никого не подселяла! – ответила она с таким видом, словно под угрозой оказалось ее собственное достоинство.

– Но тогда… – он метнул настороженный взгляд поверх лестницы. – Что же он там делал?

– А собственно, в чем дело, вы объясните, наконец?

– Скажите, а тот парень, который появился после меня…

Она должна была его запомнить!

– Постойте! Примерно вашего возраста, м-м… такого же роста, – она измерила его взглядом, – одетый в кожаную куртку, кажется, так? Ведь вы его имели ввиду?

– Вот именно! Что ему было нужно?

– То есть , как это – что? То же, что и всем, переночевать.

– Значит, вы его все-таки поселили?

– Ну разумеется. В номере по соседству с вами. Он такой же, как и ваш.

– А он спрашивал обо мне?

– Он сказал, что вы приехали вместе. Я предупредила, что вы будете в соседнем номере.

Максим кивнул головой. Он начинал понимать. Точнее, он уже ровным счетом ничего не понимал!

– Сделайте одолжение, не будите его, – попросил он с порога.

Не найдя, что ответить, администраторша проводила его глазами, в которых попрежнему стояло недоумение.

Его трясло, будто в лихорадке. Крепкий ночной мороз только усилил это ощущение. Снег звучно хрустел под ногами, мелкие искорки вспыхивали в свете прожекторов, освещавших стоянку. Сторож дремал на посту.

– Эй! – крикнул он, надеясь голосом разбудить сторожа, но тот никак не отреагировал.

Тогда он скатал ком и бросил в окно кабины. Сторож испуганно протер глаза. При помощи жестов Максим объяснил, что выводит машину.

Продолжая стучать зубами, он завел мотор. В непрогретой кабине было почти так же холодно, как и на улице. Мороз затуманил окна, пришлось соскребать лед. Боковые стекла он расчистил лишь самую малость – так, чтоб были видны зеркала, – и включил «дворники». Те забегали по лобовому стеклу, рисуя аккуратные треугольники. Остальное его не беспокоило: оттает в дороге. Равномерный рокот мотора подействовал на него ободряюще. Даже правый «дворник» (только сейчас он об этом вспомнил) работал безотказно, подчистую выбирая снег. Он мог бы застегнуть куртку, пока не прогрелся воздух в кабине, но ему это не приходило в голову. Он хотел лишь одного: скорее исчезнуть, покуда Виктор его не хватился.

Наконец можно было ехать. Сторож к тому времени отпустил цепь и дожидался сбоку, чтобы потом сразу же натянуть. Максим нажал на педаль, «КамАЗ» судорожно вздрогнул и потянулся к воротам.

Мотель быстро уменьшался в обоих зеркалах. Скоро только отдельные огоньки еще выдавали его местонахождение, да и те, обещая вот-вот исчезнуть, робко мелькали за стволами деревьев.

Прямая лента шоссе белела от инея. Груженый «КамАЗ» мчался по ней куда-то на полной скорости, остервенело врезаясь в ночь. Деревья с обеих сторон плотно обступили дорогу. Снопы фар внезапно выхватывали из темноты подернутые инеем белые кроны оголенных ветвей, которые, будто фосфоресцирующие на черном фоне скелеты чудовищ, вырастали у него над головой.

*****

«БМВ» медленно проехал по алее на подступах к пограничному пункту и остановился рядом с припаркованным «КамАЗом». Из кабины последнего вылезла темная грузная фигура и прилипла к задней дверке «БМВ» в заискивающем ожидании. Ее лицо закрывала тень. Тонированное стекло, сумрачно поблескивая, поползло вниз.

– Полный порядок, – ежась на крепком морозе, произнесла фигура. – Прошло, как по маслу.

Ответа не было. Вместо него открылась передняя дверка и выпустила Виктора, переодетого в короткую спортивную куртку, наподобие тех, что обычно носят водители.

– Ключи, – коротко потребовал он, подставляя ладонь, затянутую в кожаную перчатку.

– В машине, – ответила фигура.

Виктор легко взобрался на водительское место и, не снимая перчаток, включил зажигание. Мотор послушно заурчал. Тогда он высунулся из кабины и показал на пальцах, что все идет по плану.

«КамАЗ» тронулся с места и, объезжая вереницу ожидающих в очереди машин, направился сразу к пропускному пункту. Здесь, посигналив одному из грузовиков, вклинился в колонну. Никто не пробовал протестовать.

Очередь постепенно, хоть и не очень быстро, продвигалась, он был уже совсем близко от ворот. Под навесом слаженно работали таможенники. Виктор сосредоточенно наблюдал за их действиями. Они проверяли все подряд: заглядывали под днище, вскрывали пломбы и осматривали кузов. Похоже, что их предупредили. Хотя об этом он и раньше мог догадаться. Кинолог держал на поводке собаку. Ее запускали в машину, отцепив поводок. Нет, определенно, его «КамАЗ» такой контроль не пройдет.

Перед ним уже никого не осталось. В будке сидел пограничник, готовый в любую минуту поднять шлагбаум. Дольше оттягивать было нельзя. Он и так здорово рисковал, подъехав к самым воротам; впрочем, он любил риск. Пограничник смотрел в противоположном направлении. Осторожно приоткрыв дверцу, Виктор еще раз убедился, что рядом нет никого, кто мог бы его остановить. Тогда он спрыгнул на асфальт, метнулся назад, пробрался между рядами машин, затем уже не кроясь отошел в сторонку вроде как бы по нужде, здесь снова оглянулся по сторонам – и окончательно растворился в темноте.

*****

Спустя несколько минут Максим благополучно вырулил на трассу. В три часа ночи она была пустой. Лишь однажды ему показалось, что его обогнал «БМВ», очень похожий на тот, который следовал за ним по пятам от самой Винницы. Максим подумал о том, насколько ему не хватает самообладания. Теперь он будет вздрагивать при виде каждого белого «БМВ».

Менее чем через два часа он уже был на пропускном пункте в Шегинях и пристроился в хвост очереди. Несмотря на то, что до рассвета еще оставалось время, граница бурлила, как потревоженный улей. Целые отряды пограничников наводнили заставу. Максим насчитал до десятка машин, выкрашеных в защитный цвет. Таможенники сновали взад и вперед с фонарями, он также видел собак на поводке. Он знал, что эти собаки натасканы на наркотики. Их приучали к ним, добавляя в еду, и спустя некоторое время они сами становились «наркоманами». Они долго не жили, лет пять от силы.

Что-то случилось на границе. Краем уха среди водителей он слышал, поговаривали о какой-то машине, в которой якобы обнаружили большую партию спрятанного героина, и что разыскивали исчезнувшего водителя, но вот нашли или нет, этого никто не знал. Пограничники предпочитали хранить молчание.

Наконец подошла его очередь. Угрюмый таможенный инспектор потребовал сопроводительные документы.

– Что за груз? – спросил он сухо, начиная листать страницы.

– Спирт, – растирая ладони от холода, ответил Максим.

Оторвавшись от бумаг, таможенник прощупал его внимательным взглядом, но не произнес ни слова. Заглянул в кабину, затем обошел кузов, проверил пломбу, бегло сверил номер машины и направился в контору, попрежнему не раскрывая рта. Максим покорно последовал за ним.

В помещении было жарко. Таможенник развалился за столом и, положив фуражку на самый край, продолжал сосредоточенно изучать бумаги. Наконец, отобрав копии и шлепнув штамп с отметкой о выезде, он вернул их Максиму. При этом еще раз колко посмотрел ему в глаза.

– А шутите лучше в другом месте. Здесь не советую, – и вручил на миг задержанные в воздухе документы.

Максим заторопился к себе в кабину. Он ничего не понял из того, что сказал таможенник. Но у него не было ни времени, ни желания над этим задумываться.

Метров через двадцать он остановился у пограничного поста. Пограничник холодно взял под козырек. У них у всех были почему-то одинаково кислые лица. Он не мог с ними согласиться, ведь все складывалось вполне удачно. Скоро и Виктор, и неприятные воспоминания о прошедшей ночи останутся по ту сторону границы. Очередная отметка в паспорте – и он проехал мимо поднятого шлагбаума. Проверка с другой стороны – и он в Польше.

Максим радостно выхватил паспорт из рук удивившегося поляка. Сразу за погранзаставой остановился у первого попавшегося магазинчика, где купил плитку шоколада, подарив симпатичной белокурой продавщице приятную улыбку. Его захлестнуло внезапное воодушевление, окончательно вытеснившее страх. Ему хотелось смеяться и шутить.

Нетронутый снег поблескивал на обочине. Вдыхаемый воздух был морозный, свежий и необыкновенно чистый. На востоке, пробиваясь сквозь сизую дымку облаков, брезжил рассвет.