Глава 1.4

Выйдя из бара, он уже смело пошел обратной дорогой к автостраде. «КамАЗ» сиротливо стоял у обочины. Зато «БМВ» и след простыл.

Вскоре ему удалось остановить какой-то «МАЗ», ехавший в сторону границы.

– Что стряслось, земляк? – спросил парень по-украински, высунувшись из кабины.

Максим ответил, что у него опустел бак.

– Ну, тогда тащи ведро, – с готовностью сказал водитель и, как только Максим подошел с ведром, сунул в рот конец шланга, а затем резко отпустил.

На дне ведра забурлила маслянистая жидкость. Отвернувшись, парень с отвращением выплюнул солярку, попавшую ему в рот.

Ему очень хотелось поддержать разговор, несмотря на то, что Максим отвечал слишком неохотно. Но уже на третьей минуте он неожиданно спросил:

– Слышь, а ты контрабандой случайно не балуешься?

Максим при этих словах онемел. Хорошо еще, что тот неотрывно следил за струей и не видел его лица. Водитель расценил молчание по-своему.

– Выходит, тебе проще. А я вот, нагрузился, – не дождавшись ответа, признался он доверительно. – масло, кетчупы, мясные консервы. Всего понемножку. За рейс на этом можно заработать около сотни «баксов». Конечно, косметику и жевательную резинку возить куда выгоднее, но зато труднее продать, а вот продукты питания покупают оптом… Не знаешь, как там сейчас граница? Трясут здорово? А то я уже неделю, как оттуда. Стоял под погрузкой.

Максим догадался пожать плечами.

– Не знаю… Хотя, в общем, боюсь, что трясут.

– Ну да ладно, – слегка обеспокоенный, парень вздохнул и принялся сворачивать шланг. – Ты ведь тоже туда? – он кивнул на его машину, развернутую на восток.

– Я – в Варшаву, – сам не зная как, неожиданно для себя ответил Максим, и только сейчас начал понимать, что для него этот вопрос уже давно решенный. Еще там, в баре, еще до того, как «баритон» положил трубку. Ненадолго же его хватило! А впрочем, что он мог поделать?

– А… Ну, тогда нам в разные стороны! – сказал тот и, прощаясь, добавил. – Везет же тебе! А я вот, дальше Жешува пока ни разу не был… Ну, приятель, держись! Мне пора.

Максим залез в кабину и, пропустив его вперед, в несколько приемов развернул неповоротливый «КамАЗ». На месте он рассчитывал быть завтра к полудню. Хотя ему становилось не по себе при всякой мысли о той нешуточной игре, в которую его втянули, не спросив согласия. Причем на неравных условиях, не оставив и шанса ухватиться за кий. Биллиардный шар, который загоняли в лунку. И этой лункой, по всему видать, была Варшава.

*****

Отель «Мариотти», полуторасотметровая стеклянная башня, подпирала небо в самом центре Варшавы, напротив ушел под землю железнодорожный вокзал, и только чуть правее, как бы в неустанном соперничестве с произведением новой эпохи, еще тянулся вверх острый шпиль здания, некогда подаренного Иосифом Виссарионовичем завоеванному городу.

Очевидно, номер в таком отеле стоил недешево. Максим почувствовал себя немного скованно. Оттуда навстречу ему выходили респектабельные западноевропейцы.

Толкнув раскачивавшуюся стеклянную дверь, он попал в просторный вестибюль, отмеченный смелыми причудами современного дизайна. Портье в черно-белой униформе остановил на нем вопросительный взгляд.

– Слушаю пана, – произнес он с профессиональной вежливостью.

– Я… Кажется, для меня у вас зарезервирован номер, – сказал Максим, однако портье не шелохнулся, и у него был вид человека, который вообще не понимает, о чем идет речь. Максим хлопнул себя по лбу. – О, прошу прощения, – и представился. – Петр Шемейко.

Портье сразу оживился, исчезла прежняя натянутость.

– Пан Шемейко?! – переспросил он и засуетился, заставив Максима подумать, что его новое имя, быть может, вещь не настолько обременительная, как ему показалось вначале. – Конечно, номер... Прошу сюда, – он подвел его к стойке, из-за которой выглядывала тщательно уложенная женская прическа и черный жакет, видимо, тоже составлявший часть униформы.

Через верх стойки Максим протянул паспорт и проследил за тем, как на экране монитора появилось имя Петра Шемейко.

– Здислав! – в следующую минуту портье прищелкнул пальцами, подзывая служащего и вручая ему ключ. – Проводи пана в номер 419. С видом на Варшаву, – прибавил он весьма келейно, обращаясь к гостю. – А вещи пана… – посмотрел вокруг и растерянно замолчал.

– Благодарю вас, – успокоил его Максим, полагая, что не стоит показывать свой более чем скромный багаж. – Они в машине. Чуть позже я перенесу их сам.

– Ну зачем же себя утруждать?.. А впрочем, как пану будет угодно. Здислав! – настойчиво повторил портье, указывая глазами на лифт. – Проводи пана!

Высокий молодой человек с такими ручищами, что на него можно было спокойно вешать любой багаж, вышагивал впереди, и половицы громко скрипели под его подошвами. Он нажал на кнопку вызова лифта, и, когда двери раскрылись, пропустил гостя вперед. Скоростной лифт мигом вынес их на сорок второй этаж, хотя с непривычки могло показаться, будто они вышли где-то на четвертом.

Служащий открыл двери номера. В нем оказались две жилые комнаты, спальная и гостиная, утопающие в зелени цветов; он раздвинул кружевные портьеры, и яркий свет неба сквозь стену – стекло от потолка до пола – ударил прямо в глаза. Портье сказал правду. Привыкнув к свету, Максим увидел как бы уменьшенный до макетных размеров город, раскинувшийся где-то внизу, и ему показалось, что пол вдруг заходил у него под ногами. Он быстро отвернулся от окна, и головокружение прошло. Здислав стоял у самого края, абсолютно равнодушный к зияющей пропасти, как если бы не имел ни малейшего понятия о том, что такое страх высоты, и, кажется, беспокоился только о своих чаевых. У Максима что-то еще бреньчало в кармане, и хотя он сам с удовольствием потратил бы на себя остатки денег, полученных от фирмы, вероятно, тому, кто остановился в роскошном номере отеля «Мариотти», не пристало выпроваживать обслугу слишком простонародным способом. Зажав купюру в руке, Здислав наконец ушел восвояси.

Максим послонялся по комнатам, изучая обстановку, присел на мягкий пуфик, провалившийся под ним. Роскошные апартаменты. Что, все-таки, задумал этот ненормальный из «БМВ»?

Снова вопросы. Они кого хочешь загонят в угол. Лучше об этом вообще не думать. Тогда он решил, что неплохо бы компенсировать потерю на чаевых, подошел к телефону, заглянул в справочник и набрал номер ресторана. Ему ответил располагающий женский голос. Все они тут были располагающие.

– Я бы хотел заказать что-нибудь в номер.

– К вашим услугам. Что желаете?

Максим задумался.

– Возможно, что-нибудь из мясных блюд.

– Тогда цыпленок в соусе с грибами и жареным картофелем? Фирменное блюдо.

– Годится.

– Овощные закуски?

– На ваш вкус.

– Напитки?

– Предпочитаю безалкогольные, – он вдруг подумал, что ему следовало иметь холодную голову.

– Будьте любезны подождать. Вам скоро принесут.

«Будьте любезны»! – про себя передразнил ее Максим. Вокруг него происходило столько непонятного. И несмотря на его старания ни о чем не думать, эта неизвестность вызывала у него растущую тревогу.

Он включил телевизор. Возможно, к этому времени уже появились свежие новости. Однако почти все эфирное время новостей было посвящено забастовке шахтеров. О происшествии на границе не упоминалось ни единым словом. Пройдясь по каналам, он остановился на какой-то телеигре, в которой следовало по отдельным намекам угадывать названия предметов, и с ногами взобрался на диван, стараясь мысленно принять в ней участие. Это заставит его отвлечься.

В дверь постучали. Он тотчас слетел с дивана, считая, что обслуга не должна его видеть в такой нескромной позе. Должно быть, это из ресторана. Но на пороге снова вырос Здислав, держа в руке какой-то конверт.

– Прошу прощения, – сказал он, – вам забыли вручить. Это телеграмма пану. Она пришла еще утром, до вашего приезда. Прошу извинить, – повторил он, оставил телеграмму на столе и сразу исчез.

Максим осторожно взял конверт со стола. На конверте был указан адресат – то есть его новая фамилия и название отеля. Ему стало страшно. Усилием воли он заставил себя вскрыть конверт, так, словно внутри мог находиться его приговор. Но ничего подобного там не оказалось. Это даже близко не напоминало то, что подсказывало ему богатое воображение.

«Дорогой племянник, буду искренне рад твоему приезду. С нетерпением жду момента, когда смогу тебя обнять. Любящий тебя дядюшка».

Он посмотрел на обратный адрес. Господи, Коломбо! Это же край света! Максим ошарашенно вертел в руках телеграмму. Даже не сразу обратил внимание, что текст был на украинском языке, хотя и набран латинским шрифтом. Он просто прочел его и осознал смысл. Час от часу не легче!

Снова раздался стук в дверь, на этот раз в номер вкатили столик, заставленный блюдами из ресторана.

Он вяло пережевывал пищу и при этом искоса поглядывал на белый конверт, лежавший сбоку. Эта злосчастная телеграмма, к тому же, портила ему аппетит. У него было такое ощущение, словно он поедал чужой обед. Например, настоящего Шемейко. Подумав о нем, он с ненавистью швырнул на стол вилку и нож. Нет, он не может в безмятежном спокойствии сидеть и обедать в этом номере! И ждать, что с минуты на минуту явится настоящий хозяин.

Он вскочил и выбежал за порог, только и прихватив, что куртку. Скорее вниз! Ему казалось, он начинает задыхаться в этом отеле. Лифт задерживался. Цифры на табло указывали, на каком этаже в данный момент застрял лифт, и теперь при одолевавшем его нетерпении он уже двигался слишком медленно. Кажется, Максиму никогда его не дождаться. Он махнул на лифт рукой и бросился к ступенькам. Лишь бы не ждать.

Ступенек сорока двух этажей вполне хватило ему для того, чтобы остыть. Но он все равно вышел на улицу: подышать свежим воздухом и, быть может, окончательно придти в себя.

Прогулка и в самом деле пошла ему на пользу. Толпы спешащих людей ничуть его не стесняли. Он неторопливо проходил мимо витрин, игнорируя рекламу. Поток пешеходов переносил его на противоположные стороны улиц, позволяя на некоторое время забыть о светофорах. Только одна витрина все же завладела его вниманием, заставив войти вовнутрь магазина: того, в котором продавались телевизоры. Они разместились на стеллажах, заполнив все стены.

Некоторые из них были включены. По одной из программ шел выпуск новостей. Мелькнули знакомые кадры, и он сразу сообразил, что это продолжение утренней передачи. На слышимость, правда, влияли другие программы. Рядом покупаемый телевизор включили едва не на полную громкость, слова глушила эстрадная музыка. То, что ему удавалось разобрать, было лишь обрывками фраз, позволяющими догадываться о содержании в целом. Тем не менее он отчетливо разобрал собственное имя. «…Им оказался гражданин Украины, двадцатилетний Максим Чернецкий, по заявлению украинской полиции, ранее никогда не значившийся в ее архивах. Дальнейшее расследование, очевидно, заходит в тупик, поскольку предполагается, что он погиб в автокатастрофе спустя час после… Такое стечение обстоятельств вызывает вполне обоснованное подозрение, что и тут не обошлось без вмешательства мафии, заметающей следы. Можно ли на этом считать дело закрытым?».

Максим подавленно отвернулся от телевизора и подумал, что самое время вернуться в отель.

*****

В шесть часов вечера в его номере негромко зазвонил телефон. Хотя он и был готов к этому звонку, а все же у него засосало под ложечкой, когда он снимал трубку.

– На вашем месте я бы соблюдал осторожность, пан Шемейко.

– Что вы имеете ввиду? – спросил он дрогнувшим голосом, внезапно заподозрив, что за ним, вероятно, следили с того момента, как он покинул отель.

– Постарайтесь никуда не выходить из номера. В данный момент это может быть опасным.

Впрочем, возможно, наблюдения не было, они только пытались ему звонить.

– Вы, очевидно, знаете, где я был, – наугад бросил Максим.

«Баритон» наживку проигнорировал.

– Возможно. И все-таки настойчиво советую не покидать номер. Вы мне скоро понадобитесь.

Он для него вещь, которая должна все время находиться под рукой!

Максим чуть не забыл спросить о телеграмме.

– Постойте! Что это еще за дядюшка с Цейлона, разыскивающий своего любимого племянника? Скоро он узнает, что в отеле под этим именем кто-то живет, и решит, что здесь его племянник. А если, чего доброго, он захочет связаться с ним по телефону? Что, в таком случае, я ему скажу?

– Пусть это вас не волнует. Тот, о ком идет речь, не пользуется телефоном уже много лет. И вообще, нет никаких причин для беспокойства. Если вы будете в точности следовать моим указаниям, с вами ничего не случится.

– Кто этот человек? – не унимался Максим. – Что вы от меня скрываете?

– Вы задаете много вопросов, – недовольно заметил тот.

– Я имею право!

– Ваши права зачитает вам полиция, если хотите, – напомнил «баритон». Максим прикусил язык. – Ну вот что. Или вы слушаетесь меня, или выпутывайтесь сами, но тогда я не поставлю на вас и ломаного гроша. Вы меня поняли?

Максим угрюмо промолчал.

– Вот и договорились. В таком случае, ложитесь лучше спать. Завтра я вам позвоню.

Звонок прозвучал на следующий день в такое же время.

– Пан Шемейко? Вы не забыли о нашем соглашении?.. Тогда ровно в девятнадцать тридцать вы выйдете из отеля. Я пошлю за вами автомобиль.

Максим вышел, как и было велено, ровно в половине восьмого. В это время на улице уже стемнело. Фонари тускло освещали широкую лестницу, спускавшуюся на площадь. Однако машину, которую прислал за ним «баритон», он узнал бы с закрытыми глазами. Она стояла внизу, напротив входа. Когда до нее оставалось несколько шагов, заднюю дверцу толкнули изнутри. Он пригнулся, и его поглотила темнота, скрыв от посторонних глаз за черными трапециями окон.

Автомобиль резко рванул с места. Присмотревшись, он понял, что в машине, кроме него и водителя, никого нет. Лицо водителя только изредка и только на короткий миг появлялось в зеркале, освещенное фарами встречного движения. Кажется, ему было лет под сорок, и нос у него был мясистый, а, возможно, он был молод, и это лишь темные впадины вокруг носа, резко очерченные прямым светом, придавали ему такой вид. Его голоса он и вовсе не слышал, Максиму не удалось вырвать из него ни единого слова, он даже спрашивал себя, не был ли этот водитель глухонемым.

С километр они ехали по прямому шоссе, затем свернули в сторону и начали петлять улочками, как бы стараясь затеряться между домами. Наконец нырнули в какой-то двор, въехали под свод арочного проезда и остановились. В тот же миг от стен отделились едва различимые фигуры, обе задние дверцы одновременно открылись, и с обеих сторон на Максима грубо навалились дохнувшие никотином две здоровенные детины. От них разило, будто из урны с окурками.

– Эй, потише! – закричал Максим с испуга, как бы невзначай эти увальни его не раздавили, не заметив.

Он, правда, не видел, с кем имеет дело, но, в отличие от водителя, эти хотя бы умели разговаривать.

– Ну-ка, ты, двигайся, – потребовал один не слишком вежливо.

«БМВ» просел, наверное, на весь пружинный запас.

– Эй, в чем дело? – возмутился снова Максим, почувствовав на запьястьях холодный металл наручников.

– Потерпишь, ничего с тобой не случится.

Те же руки попытались надеть ему на глаза повязку, но на этот раз он увернулся.

– А это еще зачем? Нет, так не пойдет! Знаете что, звоните вашему боссу. Скажите ему, что я никуда не еду.

Наверно, если бы сейчас зажегся свет, Максим увидел бы снисходительное выражение на их лицах.

– Вообще-то нам проще тебя оглушить, – прозвучал спокойный голос слева. – Но пока что мы этого не делаем.

Максим не поверил своим ушам: ему при этом еще и оказывали услугу!

– Вы очень любезны, – проворчал он, уступая их вполне убедительным доводам и позволяя завязать себе глаза.

Машина дала задний ход. Они снова вырулили на шоссе. Максим слышал, как один из громил сообщил по радиотелефону, без сомнения – своему хозяину:

– Все в порядке. Мы едем.

Хотя его глаза и закрывала повязка, но как-никак, а все же он был профессиональным водителем. Он точно знал, когда машина движется в потоке, а когда несется одна по свободной трассе. По тому, как все реже им приходилось останавливаться на светофорах, он определил, что они выехали на окраину города, а отсутствие поворотов и высокая скорость подсказали, что они мчатся по загородному шоссе. Крутой поворот на девяносто градусов и начавшееся затем петляние могли означать только то, что поездка подходит к концу.

Сначала его отбросило влево, затем вправо. Автомобиль остановился, а через несколько секунд затих и мотор. Открывшиеся дверцы впустили морозный воздух.

– Ну-ка, вставай, – Максим почувствовал толчок в плечо. – Приехали!

Стараясь не удариться головой о верх дверного проема, он выбрался из машины. Снег хрустел у него под ногами. Поддерживаемый с обеих сторон, Максим взошел по ступенькам на какое-то крыльцо, перешагнул порог навстречу теплу, и только внутри с него сняли повязку.