Глава 2.1

Насколько Андрей помнил, Форос оставался крайней населенной точкой на южном берегу Крыма. Более сорока километров пустынного скалистого побережья тянулось на северо-запад до самого Севастополя. За мысом Сарыч начинался плавный изгиб Ласпинской бухты. Еще ни разу не доводилось ему ступать ногой на этот берег. Он видел его только с моря. Тогда прибрежные скалы казались ему игрушечными. Сейчас, чтобы проплыть гигантскую тень, бросаемую одной такой скалой, ему понадобилось бы по меньшей мере минут пятнадцать.

Микроавтобус они оставили на площадке у безлюдного маяка. Смотритель навещал его лишь изредка. Очевидно, был уговор, что чуть позже он отгонит «Ниссу» в укрытие.

Тихон указал ему на стопку аквалангов и сменных баллонов, аккуратно сложенных друг на друге, а затем повлек крутым спуском к берегу. На привязи у дощатого причала болталась моторная лодка. Тихон залил бензин и велел перетаскивать в нее акваланги, а также тюки с запасами еды и еще каким-то снаряжением, прямо из «Ниссы».

Он не отличался многословием. Андрей старался исправно выполнять все его поручения, по знакомому инвентарю строя разные догадки в отношении предстоящей работы.

Наконец Тихон, сидя в шлюпке, оттолкнулся от причала и запустил двигатель, наполнивший скалы оглушительной трескотней. Шум не позволял им переговариваться, и они молча плыли около часа, продвигаясь вдоль угрюмо нависших скал, все дальше вглубь бухты. Вдруг Тихон заглушил мотор и взялся за весло. Андрей обратил внимание, что он правит к тесной площадке суши между морем и скалами, почти полностью скрытой за огромными валунами, он и заметил-то ее не сразу, а когда до нее оставалось каких-нибудь десять минут ходу. Наконец нос шлюпки со скрежетом врезался, взметнувшись при этом кверху, в слой гальки, настилавший берег.

– Вот мы и на месте, – сказал Тихон, выпрямился и немного постоял, приглядываясь к нагромождению каменных глыб в каком-то задумчивом оцепенении.

Разгрузив лодку, они оттащили ее подальше от берега и перевернули вверх дном. Рядом, под скалой, разбили палатку из двух отделений, первое из которых могло сойти за веранду на случай дождя, а второе – за спальню. На каждого приходилось по надувному матрасу и спальному мешку. Скала вверху имела расщелину. Забравшись туда кружным путем, Тихон обнаружил в ней нишу, достаточно глубокую для того, чтобы спрятать мелкий инвентарь и продукты, на случай шторма, который с успехом мог бы это все унести в море. Пятачок, на котором они высадились, насчитывал около ста шагов в длину и не более десяти – в глубину. По всей его площади до самой скалы вперемешку с галькой можно было увидеть подсушенные водоросли. Следовательно, штормовая волна накрывала его целиком.

Странно было думать, глядя на величаво-бесстрастное море, что оно может таить в себе скрытую угрозу. Мелкие прозрачные волны слегка теребили гальку, набегая и отступая с сонливой монотонностью. Взгляд свободно проникал на самое дно, каменистое ближе к берегу, а дальше от него постепенно переходящее в песок. Лодка будто рассекала стекло. Обточенные подводные глыбы, прекрасно видимые сквозь толщу воды, обманывали чувство глубины. Водоросли окрашивали ее в изумрудный цвет.

Весь первый день прошел в обустройстве и приготовлениях. Тихон со знанием дела начинял взрывчатку. Андрей позволил себе поинтересоваться:

– А это зачем?

На что Тихон, не отрываясь от работы, указал в сторону скалистого выступа, выпиравшего в море на краю своеобразного залива:

– Видишь вон ту скалу? Там внутри есть пещера, она очень меня привлекает. В нее-то мы и должны будем проникнуть. Через грот со стороны моря. Однако обвал недавно перекрыл ход. Придется его расчищать. Обломки слишком большие, через узкие проходы мы их не вытащим. Вот почему нужна взрывчатка.

Андрей кивнул головой в знак того, что техника-то ему понятна, но вот…

– А что такого в этой пещере?

Тихон не ответил.

– Сходи-ка лучше за топором. Если мы засветло не соберем хоть немного сухих сучьев по ту сторону горы, то считай, что до утра останемся без огня.

*****

Холодный и сырой предутренний воздух побережья резко контрастовал с знойным полуднем. Солнце еще только проложило золотистую дорожку через морскую даль. Нагромоздившиеся у берега валуны оставляли за собой длинные тени. В палатку наскоками проникал посвежевший ветерок. Андрей шевельнулся и приоткрыл глаза. За стенкой он услышал размеренный стук топора и вспомнил про свои пятсот карбованцев в день.

Тихон, раздетый до пояса, колол ствол дерева на дрова. Он был атлетического сложения и, как на океанолога, подозрительно ловко управлялся с топором. Андрей еще раз подумал о его грубоватых ладонях.

Он помог разложить костер. Вместо обыкновенного чая Тихон приготовил травяной отвар. Он сказал, что это местный рецепт.

– Я предпочитаю его всяким промышленным суррогатам.

– Ты раньше бывал в этих краях? – спросил Андрей, надеясь по случаю что-нибудь о нем выведать.

– Я здесь родился, – невозмутимо ответил тот.

– Здесь?

– Неподалеку. Но эти скалы я излазил вдоль и поперек.

– Наверное, остался кто-то из родни?

Тихон пожал плечами.

– Только я один. Я из тех, кто смолоду привык сам себя воспитывать и сам зарабатывать на жизнь. Работал и учился одновременно. Отсутствие родительской опеки, как видно, не испортило меня, наоборот – рано закалило. Это все вранье насчет того, что окружение якобы формирует личность. Нет, я верю исключительно в наследственность, гены – вот что действительно определяет характер человека, хотя они могут проявляться и через поколения, вот почему довольно часто бывает так, что в одной и той же благополучной семье сын – ее гордость, а внук – ее позор.

– Наверное, тебе пришлось многое испытать, – подтолкнул его Андрей, не придавая значения философским отступлениям.

– Жизнь меня научила кое-чему, хотя, если честно, я был бы рад о многом забыть.

– Расскажешь все – вот тебе и облегчение.

На этот раз Тихон промолчал.

– Что же было потом? – спросил Андрей, замечая, что тот еще меньше расположен к откровенному разговору, чем вначале.

– Потом?.. – Тихон прищурился, глядя на восходящее солнце. – Потом мне пришлось уехать.

Ну да, подумал Андрей, в Англию. Он еще не знал того, что открыла Ксения.

– Ну хватит, – Тихон выплеснул остатки чая в тлеющий костер. – Пора браться за работу.

Скала, о которой он упоминал, со стороны залива выглядела как отвесная стена, выступавшая в море. Со стороны суши ее естественным продолжением была груда камней, смыкавшаяся далее со скалистой грядой, которая позади них тянулась вдоль берега. Вблизи она оказалась куда громаднее, чем он представлял себе на расстоянии, и даже могла бы внушить некоторый трепет. Волны не бились об нее, как об гальку – море совершало колебательные движения вверх-вниз, словно кто-то на мгновение открывал, а потом закрывал шлюзы. Но море в канализацию не сольешь – оно тут же с лихвой восполняло потерю очередной волной, облизывающей скалу с притворно ласковым плеском.

– Это здесь, – сказал Тихон, перестав грести.

Лодка закружилась на месте. И впрямь, скала имела совершенно гладкий срез, словно кто-то прошелся по ней огромным тесаком. В высоту она достигала метров пятнадцати. Омывающая ее вода казалась черной, камень поглощал свет.

– Ничего не вижу, – недоуменно повертев головой, признался Андрей.

– И неудивительно. Поскольку вход целиком спрятан под водой. Немногие успели им воспользоваться, – подумав, Тихон добавил. – Впрочем, все эти люди погибли.

Андрей невольно вздрогнул.

– Кроме нас с тобой, верно?

Тихон как-то странно посмотрел на него.

– Верно.

Только Андрею почему-то стало не по себе.

Тихон пристегнул акваланги, прикрепил к поясу несколько связок взрывчатки и аккуратно нырнул, стараясь не раскачивать лодку. Следом потянулся белый провод, который Андрей стравливал в воду с тем, чтобы тот не цеплялся за борт. Бухта провода таяла на глазах, наконец он провис и уже не дергался, только призма глубины искажала белую нить где-то на самом дне.

Тихон отсутствовал что-то около получаса. Для Андрея это время тянулось бесконечно долго. Наконец на поверхности появились воздушные пузыри, а за ними вынырнул и сам Тихон. Андрей протянул ему руку. Тихон, отплевываясь, сорвал маску и с его помощью в один миг перемахнул через борт. Он задел Андрея плечом, и тот непроизвольно отпрянул, ощутив прикосновение мокрой и холодной резины поблескивающего гидрокостюма.

– Ну и что мы тут имеем? – произнес Тихон, отыскал оба конца провода, на секунду замер, как будто собираясь с духом, – и коснулся контактов аккумуляторной батареи.

Глухой взрыв донесся из недр скалы. Частые волны всколыхнули лодку. Чайки испуганно посрывались со своих гнезд и закружились у них над головами, наполняя залив истошным криком.

– Бестии, – среагировал Тихон, невольно пригнувшись, хотя в этом, скорее сего, и не было необходимости, когда над ним, взмахнув огромными крыльями, пролетела белая птица. – Ладно, дело сделано, возвращаемся, – он взялся за весла.

– Разве ты не хочешь проверить, насколько все удалось? – удивился Андрей.

Но Тихон отрицательно мотнул головой.

– Придется запастись терпением. На дне слой ила, всяких отложений. Взрыв замутил воду так, что сейчас в грот не сунуться – и в полуметре ничего не увидишь. А с завтрашнего дня начнем разбирать завал.

*****

Наутро они привели лодку в то же самое место. На этот раз нырнули оба.

Вода была на удивление прозрачной. Рассеянные солнечные лучи свободно проникали на илистое дно, круто снижавшееся в сторону открытого моря. Казалось, дно было совсем близко. Это обманчивое впечатление разрушала лишь приплюснутая фигура Тихона, маячившая на глубине.

Андрей опускался все ниже и ниже. Обод маски безжалостно впился в кожу лица. Холодный поток, встретивший его внизу, заставил себя почувствовать сквозь гидрокостюм, словно того не было вовсе. Он скользил по самому дну, будоража водоросли и вздымая песок.

Тихон плыл прямо на скалу. Тень от нее лежала на дне, окутывая сумраком толщу воды в пределах ближайших десяти метров.

Вскоре Андрей тоже увидел грот. Его узкий свод начинался на глубине около метра, чуть-чуть не хватало ему, чтобы выйти на поверхность и обнаружить себя. Но лишь книзу он расширялся настолько, что пловец мог без труда проникнуть вовнутрь.

Черная дыра, более-менее просторная у входа, постепенно превращалась в довольно тесный тоннель. Продвижение по нему из-за множества труднопреодолимых препятствий заняло минут пять. Коридор то сужался настолько, что приходилось изощряться, плывя боком, то вдруг снова раздвигался вширь. Тихон, плывший впереди, освещал путь фонарем. В его луче метнулась испуганная рыбешка. Человек был ей в диковинку.

Тоннель заканчивался плавным подъемом. Свет фонаря, направленный на стену, внезапно потерялся в пустоте. Вода схлынула с маски: голова поднялась над уровнем моря. Андрей попробовал выпрямить ноги и едва не споткнулся на мелководье. Луч переместился поближе и выхватил из темноты выступавшую полоску суши. Он взошел на нее и увидел себя в окружении пещерных стен, подпиравших высокий каменный свод. Причудливость форм доказывала, что рука человека не имела отношения к этому творению.

Но Тихон не последовал за ним, на сушу. Тогда Андрей заметил вход в еще один тоннель, наполовину затопленный водой. Оба тоннеля разделяла полоса мелководья, там вода доставала им только до колен. Тихон сразу же направился ко второму тоннелю. Андрей старался не отставать. По мере продвижения коридор давал уклон вниз, до тех пор, пока полностью не ушел под воду. Пришлось снова надвинуть на глаза маску и открыть кран подачи воздуха.

Вторая часть пути оказалась еще труднее первой. Потолок нависал настолько низко, что местами ласты подметали дно, и приходилось буквально проползать в узкое отверстие.

Слева и справа попадались ответвления, уводившие неизвестно куда, как, впрочем, и сам тоннель, которым они плыли в настоящий момент.

Наконец он догнал Тихона, который остановился перед грудой камней, преградившей им путь. Тот знаком объяснил, что они прибыли на место, и ткнул пальцем в крайнюю глыбу.

Они перевернули ее и откатили вдвоем в одно из просторных боковых ответвлений. Туда же начали сносить и остальные камни, освобождая проход. Теснота не позволяла сделать лишнее движение, поэтому на каждый рейс уходило, в зависимости от величины камней, от десяти до двадцати минут. Таким образом, запаса воздуха в аквалангах могло хватить, с учетом потраченного на дорогу, лишь на несколько таких рейсов. После каждого, кроме всего прочего, им приходилось делать перерыв.

Перекатывая камень, Андрей случайно зацепил какой-то предмет, вылезший из-под груды осколков. Луч фонаря пронизал пустые глазницы черепной коробки, кувыркнувшейся и снова осевшей на дно.

От неожиданности он упустил камень, и тот вдавил череп обратно в песок. Тихон ничуть не удивился, но, прочитав испуг и отвращение в его глазах, знаком предупредил: «трогаемся на выход».

В пещере они взобрались на выступавшую над водой площадку, чтобы в последний раз передохнуть.

– Не бойся, – сказал Тихон, догадываясь, о чем он сейчас думает. – Это было давно. Тот, кому принадлежал череп, остался похоронен под обвалом, который мы начали разбирать. Но успокойся. Больше там никого не будет.

– Откуда ты все это знаешь? – подозрительно спросил Андрей. – Наверное, ты здесь был, когда случился обвал.

– Нет. Но я знаю по рассказам. Когда это произошло, меня еще на свете не было.

– А что здесь произошло?

Вместо ответа Тихон снова надвинул маску.

– Пошли, – сказал он гнусавым, из-за маски, голосом.

Солнце брызнуло им в глаза – резкая перемена после темноты и холода мрачного грота. Помогая друг другу, они забрались в лодку. Ни один из них не помянул и словом, с тех пор как они поднялись на поверхность, то место, откуда пришли. Но перед глазами у Андрея все еще стоял обмытый человеческий череп.

Тихон вел себя порой очень странно, причем каждый день возникали новые вопросы, на которые не было ответа. Прежде всего, зачем было скрывать цель экспедиции? Что, в конце концов, находилось за грудой камней, перекрывавшей проход в тоннеле? Предосторожности, с какими был обставлен сам отъезд, толкали на очень смелые предположения. И потом, Андрея удивило, что среди объемистого багажа Тихона не нашлось ни камеры для подводных съемок, ни какого-нибудь прибора, ни особого инструмента, в общем, ничего, что мог иметь только океанолог. Наблюдая за тем, как натренированные мышцы красиво играют в такт со взмахами весел, он не мог понять, когда же тот успевал корпеть за книгами. Сомнения не давали ему покоя.

*****

На следующий день они захватили с собой смоляные факелы, чтобы установить в пещере. Они их сделали из нарубленных толстых веток, обмотав ветошью и обмокнув в разогретую смолу. Вода, в виде капель оставшаяся на ней после перехода тоннелем, с шипением высохла при первых же языках пламени. Хоть и смутно видимый из тоннеля, их свет все же позволял большую часть времени обходиться без фонаря.

Работа в этот раз пошла более слаженно, и они успели вытащить пять самых больших камней, хотя то, что оставалось впереди, еще даже не подлежало определению. Затем, подсветив циферблат водонепроницаемых часов, Тихон дал знак возвращаться обратно.

– Мы сегодня здорово потрудились, – заметил он в лодке, послабляя ремни аквалангов. – При таких темпах управимся гораздо быстрее, чем я предполагал.

– А как скоро мы должны управиться?

– Человек не может долго находиться под водой, – уклончиво ответил Тихон.

Андрей задел что-то веслом.

– Черт, тут целые скопища морских лилий! Я еще не видел, чтобы они ютились под самым берегом.

– Годами сюда не заглядывала ни одна живая душа. Потому они здесь и растут.

Андрей замер, словно кто-то нарочно наступил ему на ногу.

– Растут? – выразительно повторил он за Тихоном.

– Ну да. Ведь ты же сам только что сказал… – Тихон чувствовал, что где-то промахнулся, но еще не успел сообразить, где именно.

– Видишь ли, – терпеливо объяснил Андрей, – морские лилии – вовсе не растения. На самом деле это донные животные, они только называются, как растения. А ты – никакой не океанолог.

Они сидели друг против друга, встретившись глазами. Каждый пытался угадать, о чем думает другой.

– И что же из этого следует? – первым нарушил молчание Тихон.

– Не знаю, – признался Андрей, настороженно реагируя на каждое его движение.

Неожиданно он вскочил на ноги, готовясь выпрыгнуть за борт, но Тихон резким толчком успел повалить его на спину.

– А вот как раз этого тебе и не следует делать, – произнес он назидательным тоном, показывая на окружающие скалы.

Андрей густо покраснел. Тут он повел себя как сопляк! И впрямь, бежать-то было некуда.

Тихону пришлось отпустить весла, и лодка, зачерпнувшая было воды, успокоилась и отдалась на волю слабого течения.

– Хорошо, – согласился, в свою очередь, он. – Ты прав. Я действительно обманывал тебя. Мне пришлось пойти на это. Я не мог сразу сказать тебе все. Конечно, я понимал, что рано или поздно все равно придется. Но… мне казалось, что будет лучше, если как можно дольше ты не будешь ни о чем знать.

Андрей уже не думал о том, чтобы дать ногам ходу, если бы и представилась такая возможность. События принимали интригующий оборот.

– Так вот. Свое начало эта история получила еще в годы войны. К тому времени ее исход был очевиден. Каждый день над Севастополем кружили самолеты с красными звездами. Гитлеровцы стали поспешно эвакуировать из Крыма самое ценное. Однажды из Ялты в сопровождении двух эсминцев вышло грузовое судно «Св. Мартин», несущее в трюмах достояние трех музеев и двух картинных галерей. Хотя назначение этого рейса хранилось в строгой секретности, партизанам стало о нем известно. Наши субмарины под прикрытием темноты совершили дерзкое нападение на караван почти у самых неприятельских берегов. В этой короткой схватке немцы потерпели полное фиаско. Один эсминец, расколовшись надвое, ушел ко дну в течение считанных минут. Второй потерял рулевое управление, и уже ничем не мог помочь «Св. Мартину», с которым подлодки затем расправились методично, как мясник с кабаном, отправив кормить рыб с пробоиной от торпеды в носовой части корпуса. Подняли судно уже после войны. Немцам следует отдать должное, они любят аккуратность. Благодаря тому, что картины находились в герметично закрытых контейнерах, лишь немногие из них отсырели. Отсутствовала только коллекция драгоценностей, принадлежавших некогда скифским царям – великолепные украшения из золота, алмазов, рубинов. Водолазы тщательно исследовали дно, однако – никаких результатов. Не хватало также одной шлюпки, отсюда возникло предположение, что кто-то вовремя попытался на ней спастись, прихватив с собой драгоценности. Мой дед, рассказавший мне об этом событии, сам был его очевидцем, он воевал в том партизанском отряде, который вывел наши подводные лодки на немецкий караван. Но это пока лишь часть правды. Было еще кое-что. На следующий день после описанных событий дед на своей моторке возвращался с маяка, откуда подавал сигналы в отряд. Проплывая мимо того места, где мы сейчас находимся, он неожиданно заметил на берегу перевернутую шлюпку. Людей поблизости как будто не было. Дед причалил к берегу и обошел ее кругом. Это была она, шлюпка со «Св. Мартина». Правда, тогда еще не могли знать о пропаже золота. Все были уверены, что оно захоронено на морском дне. Возможно, дед так бы и вернулся ни с чем, решив, что кому-то из экипажа удалось выбраться на берег, а затем спасшиеся ушли в горы, как вдруг сзади послышался отчетливый стон. Он заглянул за один из этих валунов и увидел раненого немецкого солдата, истекающего кровью. Раз за разом набегавшие волны слизывали с гальки кровавый след. Немец был еще мокрый, только что из моря, и на самой кромке берега, подмываемая волной, лежала пара использованных аквалангов. Хотя перед ним находился противник, дед не мог бросить умирающего. Он перенес раненого повыше, на сухое место. Тот приоткрыл глаза и, не стараясь угадать, чье бородатое лицо к нему наклонилось, прошептал: «Господи, я бросил его там. Прости меня…» – и умер. Дед немного изучил немецкий за годы оккупации. Кроме того, под шлюпкой оказались спрятанными два комплекта обмундирования: одно – ефрейторское, без сомнения, принадлежавшее солдату, дух которого только что отлетел, и второе – офицерское. В нагрудном кармане его он обнаружил удостоверение на имя майора абвера Ульриха Штаузе. Значит, всего их было двое. Обмундирование, документы указывали на то, что эти двое никуда не делись, они здесь. Один скончался у него на глазах. Очевидно, его последние слова относились к его спутнику, который так и не объявился… Последующие события легко вычеркнули из памяти моего деда этот немного значащий для того времени эпизод. Он и рассказывать о нем никому не стал. Вспомнить об этом пришлось только спустя годы, когда подняли «Св. Мартин» и узнали об исчезнувших сокровищах. Но он был уже слишком больным и немощным, чтобы отправиться на их поиски. Что до моего отца, тот нисколько не верил в подобные затеи. Он был человеком практичным и не стал бы охотиться за той птицей, которая не сидит у него в клетке. На смертном одре дед посвятил и меня в эту историю. Поиски золота стали не просто моим увлечением – я не мог поступить иначе, мне было стыдно за отца, таким образом я словно взял на себя его долг, мне казалось, что лишь тогда душа моего деда успокоиться, когда я доведу дело до конца… Безуспешно обыскал я все ущелья вокруг залива – ведь не могли же они далеко его унести. Тогда-то я и вспомнил про акваланги, которые дед обнаружил возле раненого солдата. Они навели меня на мысль, что клад мог быть спрятан где-то под водой. И я снова начал поиски, пока не натолкнулся на этот самый грот. Я сразу понял, что это именно то место, которое искал. В нем со спокойной душой можно было спрятать атомную бомбу – никто бы не обнаружил. Человеческий скелет рассеял последние сомнения. Теперь ты видел его сам, этот череп принадлежал майору Штаузе, второму из похитителей. Скифские сокровища находятся совсем рядом, в этом я совершенно уверен. Что касается майора Штаузе, то он не погиб под обвалом, прости меня, я это придумал ради твоего же спокойствия. Дело в том, что он никак не мог туда попасть без аквалангов. В то же время возле него не оказалось ничего похожего. Отсюда я сделал вывод, что они пользовались одной парой на двоих, по очереди. Я представил себе картину следующим образом. Они спрятали контейнер в одной из пещер, проникнув туда через грот. Однако двое не должно было знать о его местонахождении. Когда ефрейтор оказался ему больше не нужен, Штаузе достал нож… А может, наоборот, ефрейтор задумал прибрать к рукам сокровища, покончив с майором. Та и другая версии в равной степени правдоподобны. В любом случае, дальше события развивались следующим образом: оттолкнув майора Штаузе, ефрейтор завладел аквалангами и кинулся в воду. Тот сразу же последовал за ним, завязалась жестокая борьба, в схватке Штаузе смертельно ранил его ножом, но ефрейтору удалось все же вырваться. Он благополучно достиг берега, где и умер от ножевого ранения, тогда как майор, оставшись без аквалангов, захлебнулся в подводном тоннеле…

Тихон умолк и расставил пошире ноги из-за воды, набежавшей на дно лодки. На время запала тишина, Андрей тоже молчал, пораженный рассказом. Их относило на огромные валуны, заслонявшие берег.

– Представь, – опять нарушил молчание Тихон, – в утробе этой скалы покоится клад, оцениваемый в полтора миллиона долларов. И эти сокровища скоро будут нашими. Я беру тебя в долю. Десять процентов, согласен?

Еще даже не осознав до конца смысл его предложения, Андрей сдержанно кивнул головой.

– Одно условие, – продолжал Тихон. – Я не дам тебе покинуть это место, пока мы их не отыщем.

– Обещаю молчать, если ты это имешь ввиду.

– Я именно это имею ввиду, но твоего обещания мне недостаточно. Ты останешься здесь, как я и сказал. И постарайся держаться все время в поле моего зрения. Так будет лучше.

Лодка носом уткнулась в выступавший над водой покатый камень, целиком поросший водорослями. Тихон оттолкнулся от него веслом и направил лодку в узкий пролив. Под дном зашуршала мелкая галька.

Андрей снова вспомнил зловещее высказывание Тихона насчет тех, кто приблизился к гроту. Все они погибли.