Глава 3.2

Андрей не знал, что и подумать. Если к вечеру он стал чувствовать себя значительно лучше, то утром ненавистная слабость уже проникла чуть ли не в каждую клетку его тела. Коченели руки и ноги. В начале августа он только и мечтал, что о пуховом одеяле и раскаленной печке. У него появилось такое ощущение, словно он перешагнул семидесятилетний рубеж.

Тем более Ксения была очень удивлена, обнаружив следы грязных подошв на своем начищенном до блеска полу. Кто-то на лестничной клетке рассыпал мел. Сейчас ее собственный пол носил четкие отпечатки белых следов.

– Куда это ты выходил сегодня ночью?

– Я? – в свою очередь, удивился Андрей. – С чего ты взяла? Я всю ночь проспал как убитый.

– А следы? Откуда они взялись?

– Ты что, за лунатика меня принимаешь?

– Но под мои туфли они никак не подходят. Взгляни, они же вдвое больше… Кажется, я знаю, кто мог оставить такой след, – ее лицо стало пепельно-серым, – у кого такой же ботинок.

– Нет, пожалуйста, не надо! – Андрей схватился за голову. – И слышать не хочу об этом!

Но Ксения не обратила внимания на его протест.

– Он здесь был, – передернув плечами так, как если бы по ней только что прополз тарантул, сказала она. – И снова тянул из тебя… Какой ужас!

А что, если все-таки она хоть в чем-то права? – вновь подкралось сомнение. Врачи не могут найти причину. Зато у Ксении готов ответ на любой вопрос. Он зябко поежился. Ну уж нет, прочь эти мысли! В конце концов, наследить мог и сосед, когда приходил прощаться.

– Но я бы наверняка проснулся, – нашел он, чем возразить.

– Ошибаешься. Он сначала усыпляет, имея ключ к твоему и моему полям, это совсем не трудно.

– А я ведь и сам только что сказал, что спал как убитый, – растерянно подтвердил Андрей. – Стараюсь вспомнить, что же мне снилось, да все напрасно. Ночь промелькнула, как один миг.

– Вот видишь. Необходимо соблюдать осторожность. Ночью проникнуть в квартиру, усыпив нас обоих, для него – сущий пустяк, лучше способа не придумаешь.

– Но ведь так он может усыпить нас в любое время.

Ксения подняла указательный палец.

– При одном условии. Он должен подойти достаточно близко. Мы не имеем права забыть об этом ни на минуту. Так что спать нам придется по очереди.

– Ты себя изводишь, – возразил он, а потом подумал, что если отказаться, то Ксения, насколько он ее знает, возьмет все на себя. – Хорошо, я согласен.

– Как будто у нас есть выбор!

– Будь спокойна, Андрей Лосьев никогда не сдавался.

Но Ксения не разделяла его оптимизма.

– Ты не знаешь, с кем имеешь дело.

– Не беда. Нас ведь двое, верно?

Ее взгляд неожиданно посветлел.

– Да, верно. И я тебя никому не отдам.

– У меня отважный защитник. С таким можно ничего не бояться, – и он улыбнулся собственной дипломатии.

*****

Благодаря заботам Ксении Андрей начал уверенно поправляться. Каждый час она потчевала его травяным отваром, рецепт которого был известен ей одной. Затем она сварила ему крутой куриный бульон, немного красного сухого вина разбудило аппетит, и он почувствовал себя достаточно окрепшим, чтобы встать на ноги.

Ближайшую ночь она позволила ему поспать, сама проведя ее до рассвета в кресле, и лишь утром с глазами, красными от бессонницы, поменялась с ним местами. Он мягко упрекнул ее в том, что она не разбудила его среди ночи, вопреки обещанию, и заботливо, учась у нее, поправил ей одеяло.

Они установили часы дежурства и спали теперь по очереди. Ночь проходила следующим образом. Сначала дежурила Ксения, а Андрей нежился один на кровати, потом они менялись: Ксения занимала кровать, а он садился в кресло и, дождавшись, когда она уснет, подкладывал под голову подушку и преспокойно досматривал прерванный сон. Днями он ничего не видел, кроме стен своей квартиры. Выходили они только вместе, и то ненадолго. Он перечитал все непрочитанные книги из собственной библиотеки и принялся за старые журналы.

На приглашения посмотреть футбольный матч или еще куда-нибудь сходить от старых друзей ему приходилось отвечать отказом. Вскоре телефон перестал звонить. Он чувствовал себя так, словно был высажен на необитаемый остров. Ксения ничуть не тяготилась таким положением, в безмятежном спокойствии вязала перед телевизором, по десять раз на день просматривая серию рекламных роликов, от которых у него появлялось непреодолимое желание с головой залезть под одеяло. Он с детства не привык проводить много свободного времени в том месте, где ему приходилось спать, разве что друзья собирались у него дома. Он был настоящим скитальцем. Зато Ксению как будто даже радовало его вынужденное заточение, она получила редкую возможность угождать его желаниям сутки напролет, готовить для него обеды, стирать его испачканные брюки без опасения, что завтра ему не в чем будет выйти из дому, она стала его единственным собеседником, и невольно он делился с нею своими сокровенными мыслями. Не у кого было спросить совета, кроме как у нее. Это был предел ее мечтаний: стать ему незаменимой. Для нее имели значение уютно обставленная квартира в вечернем полусвете, барабанная дробь дождя, врывающаяся в форточку, шкварчание масла на сковородке – все это были признаки того, что ее мужу некуда торопиться, что он там, в домашнем халате и комнатных тапочках лениво развалился в мягком кресле, доступный ее, Ксениным, ласкам.

Тихон выплыл прямо на него из мглы ночи. Он подбирался очень осторожно, но Андрей ощутил его приближение по веявшему от него холодку. Вот он! На его лицо страшно было смотреть: залитое кровью, искаженное змеиной радостью от предвкушения ожидаемой встречи. Он был все ближе и ближе. Его мертвые глаза вкрадчиво улыбались жертве. Андрея пронзила дрожь.

Ему показалось, что он закричал, хотя собственного голоса так и не услышал. Открыв глаза, еще некоторое время он приходил в себя, убеждаясь, что все это было только сном. Рассвет пробивался сквозь желтые занавески, наполняя комнату золотистым сиянием. Ксения беспробудно спала, свернувшись калачиком, лицом к стене. Он сам полулежал в кресле, вытянув ноги и уронив голову на его спинку. По ногам разгуливал ветер. Откуда же сквозняк? Он-то был на самом деле.

Потягиваясь, он встал и прошелся до порога. Входная дверь была плохо прикрыта, между нею и косяком оставалась щель в два пальца шириной. Наверное, Ксения выносила мусор, и забыла закрыть. Он ей ничего не скажет, а то еще упадет в обморок.

Дались же все эти страхи! Видно, он и сам вошел в роль. Коль скоро кошмары ему снятся… Смешно. Да, но вместе с тем попробуй заикнись об этом перед Ксенией.

Она пошевелилась, спрашивая заспанным голосом:

– Почему хлопнула дверь?

– Выносил на свалку кое-какой хлам. Давно собирался почистить углы.

– Не стоило. Положил бы возле мусорного ведра, я бы заодно и вынесла.

– Всего дела-то! И так сижу сижу целые дни сложа руки.

Ксения проснулась окончательно. Она приподнялась, не вставая с кровати, и посмотрела на него с упреком.

– Как ты можешь так говорить, когда твоя, да и моя жизнь в опасности! Ты должен набраться терпения.

– Мое терпение скоро лопнет. Я слышу одно и то же вот уже в течение недели, не дождусь, когда все кончится.

– Доверься мне. Он уже начал терять силы. Еще немного – и ты его больше никогда не увидишь, обещаю тебе.

– Только об этом и мечтаю! – сказал он и хмыкнул себе под нос. – Бессмертный Тихон!

– Не смейся, – предупредила она так, будто он совершил кощунство.

Ее голос подействовал на него, как голос контролера в троллейбусе. Он был угрожающим и несклонным на компромиссы.

– Я чувствую, он где-то поблизости. Не так уж много ему осталось, это правда, но, кроме нас, об этом знает также и он. Сейчас он готов на все. Для него это вопрос жизни и смерти.

– Ладно, извини, – с нею и впрямь лучше было прикусить язык и во всем соглашаться.

*****

В середине ночи раздался звонок в дверь. Очередь дежурить была Ксении. Андрей с досадой подумал сквозь сон: «Я честно заработал себе право на отключку четырьмя часами раскладывания пасьянса, и то поспать не дадут!».

Ксения открывать не спешила. Она сидела в кресле, поджав ноги и прячась под одеялом. Звонок настырно повторился. Он приоткрыл глаза и вопросительно посмотрел на нее. Теснее кутаясь в одеяло, она настороженно прислушивалась к шорохам, доносившимся с лестничной площадки. Он приподнялся на локте, Ксения приложила палец к губам: тише!

Кажется, она надеялась, что ночные гости потопчутся и оставят их в покое. Но они вовсе не желали уходить. Тогда Андрей сам решил открыть дверь. Догадавшись, что он собирается сделать, Ксения сорвалась и опередила его, прошлепав босыми ногами по незастеленному полу. Прильнув к двери, она спросила дрожащим от волнения голосом:

– Кто там?

Ей громко ответили:

– Откройте, полиция!

Она за советом оглянулась на Андрея. Тот лишь недоуменно пожал плечами. Тогда она приоткрыла дверь и в щелку, оставленную цепочкой, окинула недоверчивым взглядом полицейские фуражки.

– Открывайте, открывайте, – властно потребовали оттуда.

Ксения с неохотой сняла цепочку. Порог перешагнули два полицейских: первый – постарше, в форме сержанта, другой – помоложе, и этот второй скромно старался держаться позади, словно ему было неловко за них обоих оттого, что они среди ночи побеспокоили ни в чем не повинных граждан.

– Вам известно, где в настоящий момент находится ваш сосед? – старший, которому принадлежал тот самый голос, кивком головы показал на дверь, ведущую в квартиру Виктора Гавриловича.

– Он предупредил, что уезжает на отдых, – ответил Андрей, – на Кавказ, точнее не скажу, и собирался пробыть там, по его словам, до конца месяца или чуть меньше.

– Сработала сигнализация, – пояснил полицейский. – Кто-то пытался проникнуть вовнутрь – дверь была открыта, – но, когда мы подъехали, очевидно, увидел «мигалку» и успел скрыться. Кроме вас, на площадке больше никто не живет. Вы ничего не слышали?

– Вы нас только что разбудили, – за обоих снова ответил Андрей.

Сержант уловил намек и с кислым выражением предложил пройти с ними в соседнюю квартиру, чтобы проверить, не украдено ли что-нибудь.

Андрей давно не был у соседа – тот не слишком любил пускать к себе гостей – и получил возможность повосхищаться дорогой обстановкой, которой окружил себя Виктор Гаврилович, так, будто позором было бы для него не обладать унитазом с краником и устройством для озонирования воздуха.

Однако на первый взгляд все было на месте. Он сказал об этом полицейским.

– Мы его спугнули, – уверенно подитожил сержант. – Преступник не знал, что квартира на сигнализации, иначе бы так просто не сунулся.

Андрей не рискнул возражать. Его внимание привлекла дверь, выходящая на балкон. Она была прикрыта, но, когда полицейский потянул за ручку, свободно подалась. Балкон сообщался с их квартирой, достаточно было перепрыгнуть через парапет. Кого-то вроде Тихона не остановила бы высота. Он поймал себя на том, что снова подумал о Тихоне. Какого черта! Уговоры Ксении помимо его воли настойчиво будоражили подсознание, проникали в самую глубину души, поддерживая его в постоянном внутреннем ожидании.

– Зато он точно знал, что хозяева в отъезде, – продолжал сержант поучительным тоном. – Вор войдет в квартиру, только когда будет уверен, что в ней никого нет. Квартирный вор, «медвежатник», не носит при себе орудий убийства. Нарвавшись на хозяев или случайных свидетелей, он скорее убежит, в крайнем случае – припугнет. Поэтому обычное для него время – перед полуднем, когда хозяева на работе, дети в школе, а домозяйка выскочила в магазин за молоком. Сначала он позвонит несколько раз, а если, паче чаяния, найдется кому открыть дверь, то спросит, не тут ли живет шофер Коля. Здесь он шел наверняка. Очевидно, за этой квартирой следили давно. Не исключено, что наводчик – кто-то, кто хорошо знает хозяев, – он внимательно посмотрел в лицо Андрею, потом – Ксении.

– Виктор Гаврилович боялся ограбления, оказывается, небезосновательно, и поэтому старался не афишировать свой отъезд, однако, мне кажется, об этом давно догадался весь двор, – сказал Андрей, предпочтя не заметить его пристальный взгляд.

– Возможно, возможно, – уклончиво ответил полицейский и прошелся по комнате из угла в угол, постукивая костяшками пальцев по спинкам стульев, окружавших обеденный стол. – В последнем раскрученном нами деле наводчиком оказался уволенный незадолго перед тем работник этого же магазина. Украдено, правда, было на грош, но зато снят с должности уволивший его директор – за необеспечение сохранности, – он снова переменил тон. – Спасибо за содействие. Впредь будьте внимательны. Сигнализация – вещь надежная, но не безупречная. Как знать, взломщик может повторить неудавшуюся попытку.

Он надвинул на лоб фуражку и, пожелав спокойной ночи, начал спускаться по лестнице. Его напарник промычал нечто похожее на извинение за беспокойство и догнал старшего.

За окном начинал брезжить розовый рассвет.

– Поспишь? – предложил Андрей Ксении, как только они ушли.

– Нет. Поспи ты, а я посижу.

Они сидели друг против друга, и никто не хотел уступать. Худые руки Ксении лежали на ее острых коленях. Он видел круги у нее под глазами. Она была как ромашка на ветру. И без конца удивляла его необыкновенным сочетанием слабости и упрямства.

Наибольший страх детских лет вызывало в нем представление о том, как он после своей смерти будет лежать в наглухо заколоченном гробу, да еще присыпанный сверху толстым слоем земли – для надежности, чтобы не выбрался. Теперь ему казалось, что потолок нависает ужасно низко, прямо-таки давит на него своими балками, пятисоткилограммовым, а может, и пятитонным грузом. Раньше он об этом не думал, а тут вдруг появилось навязчивое желание поменять квартиру на другую, в старом доме, где потолки чуть повыше.

Пробиваясь сквозь ветви старого платана, солнце уже светило в глаза. Андрей растер оголенные руки возле локтей и вдруг понял, что окоченел.

– Нет, знаешь, я так больше не могу! – не отдавая себе отчет, он вскочил и в порыве неожиданной ненависти сорвал с себя халат, подаренный Ксенией ко дню свадьбы. – Мы только тем и заняты, что от кого-то прячемся. Тебя, возможно, это не сильно стесняет, но такая жизнь не для меня. Все, хватит. Где мои брюки?

– Что ты хочешь делать? – спросила она встревоженно.

– Собирайся! Мы выходим!

– Куда это?

– Поедем… ну, скажем, в универсам. Надо же закупить продукты.

– Мы это можем сделать и в нашем магазине, – напомнила она.

– Можем. Но ведь нам хочется съездить в универсам, не так ли?

– Он только этого и ждет, ты сошел с ума!

– Пока нет. Но я точно подвинусь рассудком, если посижу еще пару деньков взаперти, дрожа от страха перед мертвецом!

– Ты мне не веришь! – Ксения была близка к истерике.

– А чего ты ждала? Думала, я вот так сразу и поверю, что все это дело рук воскресшего покойника? Не многовато ли ты от меня требуешь? – он даже не успел заметить, как у него это сорвалось с губ, Ксения была поражена, а он сам слишком взвинчен, чтобы следить за словами. – Скажу честно, – он уже не мог остановиться, – то, что с нами происходит – странно, очень странно. Но в то же время я реалист, извини, таким уж родился, и верю лишь в то, что могу потрогать.

Он швырнул халат на кресло, в котором провел всю последнюю неделю.

Ксения подавленно опустила голову. Ему доставило неожиданное удовольствие видеть ее такой, куда подевались обещания, которые он не раз давал самому себе – у нее же научиться великодушию!

– Будь по-твоему, я не стану тебя неволить, – тихо сказала она, вдруг проявив резкую перемену к покорности. – Не хочу, чтобы ты делал что-то исключительно ради меня. Не нужно мне от тебя ничего такого.

Но Андрей не удивился смене настроения, а лишь приписал его собственной правоте. В свою очередь, он уже начал сомневаться, нужно ли было поступать с ней так безжалостно.

– Успокойся. Мы не пробудем там долго. Съездим туда и – обратно. Только развеемся немного. Зато вечер целиком будет наш. Ты научишь меня штопать носки.

Он знал, что предложение ей понравится. Ее приводило в восторг само то, что он уделял ей внимание. А ему и так все равно, чем занять руки в ближайший вечер.

*****

В это время в универсаме было не протолкаться: длинные очереди у касс, вереницы доверху наполненных тележек. Сметана, молоко, консервы, компоты… Андрей устал читать надписи на банках, тогда как Ксения загоняла продавца в мясном отделе, заставив его перевернуть горы филейки.

Она помахала ему рукой, подзывая через весь зал. Он с трудом подавил в себе раздражение: она уже привлекла внимание своей экстравагантной непосредственностью, а теперь, что же, все должны увидеть, что он ее муж?

– Дорогой, взгляни, может, нам купить еще и курицу? Я взяла мясо, но ты ведь любишь, когда я в котлеты добавляю курятину.

– Да, разумеется, – согласился он, только чтоб поскорее отойти от прилавка.

Ксения сама или не замечала, или не находила ничего предосудительного в том, что вызывала общий интерес. Впрочем, с тех пор она ни разу не помянула Тихона – за одно это ему следовало быть благодарным.

Под ее щебетание они заняли очередь в кассу. Тут ее глаза загорелись при виде ананасов в тележках.

– Ты любишь ананасы? – спросила она с надеждой и ребяческим увлечением, а узнав, что он их терпеть не может, невероятно огорчилась.

Она рассказала, как однажды бабушка привезла целую корзину ананасов, подаренных кем-то из черных студентов. Тогда ананасы были еще в диковинку, родители дали ей попробовать, а остальное хотели снести на рынок, но Ксения воспротивилась, пообещав съесть всю корзину – как же, бабушкин подарок! К ужасу родителей, она сдержала слово, расплатившись тем, что потом всю ночь хваталась за живот.

Андрей слушал невнимательно. Он давно привык к тому, что при каждом удобном случае заходил разговор о бабушке. Это была ее излюбленная тема. Воспоминания о бабушке ее воодушевляли.

Тем временем он засмотрелся на молодую пару с белокурым ребенком, сидевшим на шее у отца. Ребенок тянулся к тележке, в которой находились какие-то сладости, а мать и отец пресекали его попытки. У них было столько общих интересов, один ребенок чего стоил, и все эти, безусловно, приятные заботы наверняка не оставляли времени задуматься над тем, что их связывало. Вот так всегда: счастливы одни, а сознают это другие.

Вдруг откуда-то потянуло сквозняком. Странно: лето – и холодный воздух? Только сейчас он заметил, что в этом магазине довольно-таки прохладно. Даже появилась гусиная кожа. По спине, неизвестно откуда взявшийся, гулял морозный ветерок. Он зябко передернул плечами – скорее бы на улицу, там вовсю жарило августовское солнце.

Ксения вдруг тихо вскрикнула и прилипла к его груди. То, что ее испугало, находилось у него за спиной, он не мог этого видеть, она сама сковала его объятиями, но, читая ужас в ее глазах, он понял, что там что-то происходит. Наконец ему удалось оторвать ее от себя, однако, оглянувшись, он не заметил ничего, что бы оправдало ее поведение. Вначале она не могла произнести ни слова, только открывала рот, безуспешно пытаясь что-то сказать – от волнения слова застревали в горле. Наконец он разобрал ее хрип:

– Борис!.. Он там!

Андрей еще раз окинул внимательным взглядом поток выходивших из универсама, но не увидел никого, похожего на Тихона.

– Тебе показалось, – попробовал он успокоить Ксению, не находя ничего удивительного в том, что она обозналась, в последнее время она была явно на взводе. – Там нет никакого Тихона!

– Он только что там был! – настойчиво повторила Ксения. – Я его видела своими глазами! Наверное, он догадался, что я его заметила, и сразу же растворился в толпе. Как ты можешь мне не верить?

Он тяжело вздохнул.

– Послушай, ты почти не спишь. Два-три часа в сутки – разве это сон? Такое напряжение не под силу даже самому выносливому человеку. Тебе необходимо выспаться.

– Хочешь сказать, будто мне померещилось? – в ее глазах застыла обида.

– Я не знаю. Пойми…

Она отвернулась, чтобы он не видел слез.

– А я точно знаю, что это был он. При этом вовсе не обязательно его видеть. Когда он начинает тянуть, чувствуешь такой озноб, словно тебя поместили в морозильную камеру. Только что я ощутила это снова.

Андрей вздрогнул. Сквозняк исчез, с каждой минутой становилось теплее.

– Повтори, что ты сказала…