ГлавнаяКнига 1Книга 2 |
МИРОН ВОЛОДИН "БУМАЖНЫЕ ИГРУШКИ"КНИГА ВТОРАЯЧАСТЬ ТРЕТЬЯ (4)Ступив на трап самолета, Бачинский вынужден был прикрыть глаза рукой. Ослепленный солнцем, он воспользовался этой первой секундой, чтобы вызвать воспоминание о том дне, когда он покидал город – не подозревая, что на целую жизнь. Да, стоял такой же погожий день, только вместо рева двигателей раздавался дребезжащий грохот конных повозок, направляющихся на юг. Глаза привыкли к свету. Неужели это его город? Пилоты, по крайней мере, знали, куда лететь. Выход облепили таксисты. – Куда едем? – поинтересовался водитель, уже успев порядком отъехать и видя, что пассажир не спешит назвать адрес. Бачинский припомнил, что он в такси. – Яновское кладбище, – сказал он. Вот то, что при любых обстоятельствах никуда не денется. Если где Юстина и похоронена, то именно там. Ему пришлось потратить немало времени, чтобы разыскать ее могилу. Скромный памятник обозначал это место. Простая плита поросла мхом. Видно, что никому не было до нее дела. Бачинский наклонился и осторожно положил цветы. «Ну вот, я и сдержал свое обещание, – обратился он к ней в мыслях, полагая, что она слышит его и так. – Видишь, я вернулся! Не таким, каким ты должна была меня запомнить, но все же это я! Ты меня ждала?.. Сейчас я ухожу, чтобы позаботиться о нашем внуке. Но потом обязательно вернусь, и мы наконец останемся вдвоем. Теперь у нас для этого будет много времени. Никогда еще столько не было: целая вечность». Такси поджидало его у входа. – А теперь куда? – снова спросил таксист. Бачинский молчал. – Я могу вас отвезти в «Днистер», – предложил тот. – Это лучший отель в городе. Там останавливались президенты. Старик удивился. – Почему вы предлагаете мне лучший отель? – Потому что все пассажиры вроде вас спрашивают одно и то же. Впрочем, – загадочно прибавил водитель, – таких я еще даже и не возил. – Что вы имеете ввиду? – нахмурился Бачинский. – А вы что же, хотите меня убедить, будто вы обыкновенный старик из тех, что по двадцать раз на день переходят улицу у меня под носом? – водитель самодовольно усмехнулся. – Таксисту приходится быть внимательным, – он скосил взгляд. – Ваш костюм шит на заказ?.. Видите ли, из таких тканей шьют исключительно на заказ, и как я думаю, не у всякого портного. А часы, похожие на те, что у вас на руке, мне приходилось видеть разве что на обложках глянцевых журналов… Вместе с именами их владельцев, – он пристально посмотрел в глаза Бачинскому. – Так куда вас отвезти? *******Директор, он же собственник известного в городе детективного агентства пообещал дать взбучку секретарше за то, что она впустила высохшего старика в примятом пиджаке из магазина ношеной одежды и простой рубашке с воротником навыпуск. Самую приличную вещь, летнюю шляпу фасона от Никиты Сергеевича он прижимал к груди. Теперь этот старик будет ближайших полчаса пудрить ему мозги криминальными фантазиями, и попробуй от него отделаться. Директор еще думал, предложить ему сесть, или нет. Хотя не предложить было бы крайне непочтительно, учитывая возраст клиента, и он жестом указал на стул. Но клиент и бровью не повел. Опираясь на трость, купленную у попрошайки при входе в церковь, он остановился перед директором и произнес: – Меня зовут Тадей Мысак. Директор отреагировал только на третью секунду. – О, прошу прощения, пан Мысак! Он схватился, как ошпаренный, и сам придвинул стул посетителю. В другое время он решил бы, что его разыгрывают. Но перед ним на столе, как свершившийся факт, лежала банковская выписка. Сумма с длинным рядом нолей, поступившая на счет агентства в качестве аванса за предстоящую работу, в буквальном смысле мелькала у него перед глазами. – Мы вас не ждали так скоро, – продолжал он, оправдываясь. – И знаете ли, я вас представлял несколько иначе. Ну, если честно, то совсем иначе. Бачинский промолчал. Сел напротив и скрестил руки на рукоятке трости. Если что конкретно и подразумевал директор, то именно трость. Такой не зазорно было ковыряться в мусорниках. – Жил когда-то во Львове некто Шпрехер, – улыбнулся хозяин кабинета, – самый крупный домовладелец во всей Галиции, правда, занимал комнату в одном доме со своими квартиросъемщиками, одевался, как нищий, а в трамваях ездил зайцем. Бачинский отлично помнил это семейство, а все сказанное было чистой правдой. – Вы, конечно, не местный, – заметил директор. – Всех наших толстосумов я знаю наперечет. Он наклонился к переговорному устройству. – Солнышко, не соединяйте меня ни с кем. Так ласково он разговаривал с секретаршей не часто. А ведь только что собирался устроить ей головомойку. Затем сияющими глазами снова уставился на гостя. – Как приятно, что вы нас посетили! Я бесконечно рад вашему визиту. – Ну что ж, – сухо отозвался Бачинский, – тогда порадуйте и вы меня. – О, разумеется! – улыбка сбежала с лица директора. – Я как раз собирался… Сейчас вы убедитесь, что не зря обратились именно в наше агентство, – он выдвинул ящик стола и, копошась в нем, продолжал говорить. – Едва поступил перевод, мы тут же занялись поисками. За это время нам удалось найти родильный дом, в котором лежала Галина Ващук. Если мне не изменяет память, в апреле 1980 года. К сожалению, сестры, которая дежурила в ту самую ночь и могла иметь непосредственное отношение к подмене новорожденных, уже нет в живых. Мы выяснили, что она умерла несколько лет назад. Других свидетелей мы едва ли обнаружим, дело уж слишком деликатное. Поэтому приходится идти более сложным путем, – открыв папку, он достал из нее исписанный лист бумаги. – В тот день в ее отделении пребывало сорок два младенца мужского пола. Мы решили сразу исключить другие отделения, хотя бы еще и потому, что там смертность практически отсутствует. Из архива нам удалось получить список… – Покажите мне его, – затребовал Бачинский. – Один из этих сорока двух все-таки мой внук! Он с жадностью схватил его в руки и долго изучал. – Вот над ним-то мы сейчас и работаем, – продолжал директор. – Я подключил лучших наших сотрудников. – За деньгами дело не станет! – подхватил Бачинский. – Разрешаю вам задействовать столько людей, сколько понадобится. Но при этом никаких послаблений! Я буду платить по двойному тарифу, с одним только условием: поиски продолжать днем и ночью! Ну, а в случае успеха… нет, это выражение здесь неуместно… когда он будет найден, вас ожидает весьма солидное вознаграждение. Директор бережно поправил лежащую перед ним банковскую выписку. – Будьте уверены, мы его найдем, пан Мысак. – Мой внук! – растроганно обронил Бачинский, не торопясь вернуть список. – Теперь я понимаю, почему Бог дал мне силы управлять компаниями в том возрасте, когда другие только и делают, что рассказывают о своем здоровье. *******С падением компании «Западтрансгаз» рухнули и все надежды Олеся вырваться из-под власти Тереха. Иванка не показывалась. Он был прав. Ее интересовал только сейф Катерины, а теперь и тот потерял для нее всякую привлекательность. Но даже если бы Олесь пожелал туда заглянуть, сейчас это становилось невозможным: его снова отдали в бригаду, которую Терех отправил на Гроховскую подремонтировать фасад. Рабочие посмеивались: дом на ладан дышит, а они только щели замазывают. Но Терех и знать ничего не хотел. Затем поползли слухи, будто особняк пойдет на благотворительные цели. Ну, если так, то это меняет дело, понятливо закивали рабочие. Если на благотворительность, тогда все в порядке. Олесь был в отчаянии. Что же выходит, поманили обещанием, и все? Зато Терех выпрямился во весь рост. Как он Мельника проглотил! И набирает силы день ото дня. Плакаты с его улыбающейся физиономией расклеены по всему городу. Станет депутатом – тогда и вовсе будет неуязвим. Тогда, делай, что хочешь – за тобой целая партия и половина парламента. Своих в обиду не дадут. Куда с таким тягаться! – Эй, ты что там, как сонная муха, ну-ка, давай шевелись! – прикрикнул на него рабочий со стропил. Олесь подхватил тачку с цементным раствором и покатил к лебедке. Уже за третьим разом тачка застряла под стропилами, съехав в расщелину между досками, перекинутыми через порог. С него и так сходило семь потов. Он остановился передохнуть. – И тут слой придется соскребать полностью, – послышался голос сверху. – Обойдется, – ответил другой. – Мастер велел снимать, – напомнил первый. – Вот сам пускай и снимает! Терех нас намахал в прошлом месяце? Намахал, еще бы! Он что же думает, я ему папа Карло? – Штукатурка обвалится! – Ну и пусть! Скажем: стены виноваты, отсырели, – в просвет было видно, как он приложил к стене ладонь. – Вот, пожалуйста! Отсырели, не видишь разве? Олесь попытался вытащить тачку. Доска съехала с места и заскрежетала. Оба вдруг замолчали. Один из них был тот самый рабочий, которому он не позволил открыть сейф до приезда Тереха. Олесь без труда догадался, о чем они сейчас подумали. Неожиданно рабочий затупал ногами. На голову обильно посыпалась штукатурка. Олесь выглянул из-под стропил. – Смотри, где стоишь, – посоветовал тот. Рабочий спустился вниз и начал проверять карманы своей куртки в поисках сигарет. Карманы оказались пусты. – А, черт, кончились! Он достал деньги. – Послушай, на-ка вот, сбегай за сигаретами. Ближайший киоск находился у трамвайного кольца. Пока Олесь покупал ему сигареты, подошел трамвай. Сошедших на конечной остановке было немного. По дороге назад он обогнал сутулого старика с тростью, в летней шляпе, провисавшем пиджаке и рубашке с воротником навыпуск. – Ну где тебя носит? – накинулся на него другой рабочий, будто и не слышал, как его посылали за сигаретами. – Подавай раствор! Живее! *******Сойдя с трамвая, старик неспеша, но с замирающим сердцем зашагал вдоль улицы, на которой прожило несколько поколений рода Бачинских. Последний раз он тут был во время немецкой оккупации. Война изгнала его прочь с родных мест, она же позволила ему вернуться. Пока не кончилась. С тех пор мало что изменилось. Ну, брусчатка, чуть больше покосившаяся, ну, тротуар, приплюсовавший новые выбоины к старым. Дома и даже ограда остались те же. Камень позеленел, штукатурка посыпалась, но никто не рисковал строить на месте этих памятников архитектуры современные сооружения из шлакоблоков. Вот сейчас должен показаться угол его дома. Целиком он никогда в это время года виден не был: заслоняла листва уличных деревьев. Деревья разрастались, ветви обрезали, а они разрастались вновь и еще быстрее, как бы в спешке, пока не пришел дядя с пилой. Как и в старое время, фасад надежно прикрывала листва. Только угадывалось его присутствие за густой зеленью. У старика защемило сердце. Еще несколько шагов, и он был у калитки. Уже и за ручку взялся, как сквозь решетку неожиданно увидел то, что скрывала зелень: вместо обветшалого, но спящего особняка стропила и рабочих, суетящихся вокруг дома. Бачинский глазам своим не поверил. Присмотрелся: нет, дом точно его. Но что тут делают рабочие? Наверное, появились недавно, а иначе Радкевич все бы о них знал. Интересно все-таки, что они тут делают… Он нажал на ручку. Калитка тихонько пропела, но уступила его старческим рукам. Если честно, то руки у него были не такие уж и слабые для его возраста. А все ж петли кто-то не поленился смазать. Его заметили. Рабочие заинтересованно стали поглядывать в его сторону. Они все были в одинаковых комбинезонах. Он только что видел такой на парне, обогнавшем его по дороге от трамвая. И надпись на спине, название фирмы, – он уже вспомнил, почему оно показалось ему знакомым. Это же та самая компания, что выкупила дом! Ступеней должно быть двенадцать… Двенадцать ступеней, которых время уж точно не пощадило. На восьмую по счету, поросшую мхом, он присел, схватившись за сердце. Двое рабочих, находившихся внизу, поспешили на помощь. Один из них был, кажется, тот самый парень, которого он встретил на улице. – Вам плохо? Дожив до преклонного возраста, Бачинский не знал, что такое болезнь. – Благодарю, все хорошо. Он достал таблетку, заимствованную у госпожи Розенблюм. После чего, видя, что они все еще колеблются, повторил: – Прошу вас, не беспокойтесь за меня. Голова закружилась. Уже проходит. – Вам нужно домой. – Мой дом здесь, – вздохнул Бачинский, не думая о рабочих. – Зачем мне куда-то идти? Рабочие понимающе переглянулись. – Извините! Придется вам поискать себе другое место. Но в покое его оставили. Бачинский продолжал сидеть, а они снова вернулись к работе. Минутой спустя Олесь оглянулся. Старика на ступеньках не было. И возле дома тоже. Он уже был за калиткой, медленно шел вдоль решетчатой ограды, как вдруг присел на выступ в ее основании, скрестив руки на конце трости и склонив голову. Олесь тяжело вздохнул, с размаха воткнул лопату в цементный раствор и выбежал за калитку. – Вы хорошо себя чувствуете? Старик отмахнулся. – Все в порядке. Не стоит беспокоиться. – Я помогу вам дойти до трамвая, – предложил Олесь. Бачинский что-то вспомнил. – Где тут поблизости можно найти жилье? Олесь вскинул брови. – Поблизости? Гм… – он спрятал в уголках рта ироническую усмешку. – Вы что, не здешний? – Я давно не был в этих краях. – А что же вы тут делаете, в таком случае? Бачинский задумался. – Я ищу своего внука, – глазами, затерявшимися среди морщин, старик взглянул на Олеся снизу вверх. – Он должен быть примерно твоих лет. Сколько тебе? – Скоро двадцать будет. Бачинский кивнул. – Вот и ему ровно столько же. Остатки иронии сбежали с лица Олеся. Неожиданно оно стало таким же серьезным, как у старика. Он решительно сбросил с себя комбинезон и перекинул через ограду. – Я знаю одно место, – сказал он. – Идемте, я вас отведу. Олесь протянул руку, но тот предпочел подняться сам, опираясь на трость. – Пойдем, – стоя согласился Бачинский. Старик ему поверил. Рабочие с недоумением смотрели, как они уходят вместе. *******Старик еще раз отверг помощь при выходе из трамвая и поковылял тесным тротуаром, круто взбирающимся вверх вдоль глухой монастырской стены. Миновав железную дверь, вход в монастырь, Олесь потащил его дальше, к решетчатой калитке, за которой стояло примыкавшее к нему здание той же постройки. Сквозь калитку просматривался пустой дворик. Глухой забор отделял его от монастыря. В угол здания врезалось крыльцо со ступенями, а сбоку от крыльца пристроилась самодельная лавочка. Еще немного, и они свернули бы туда, но в этот момент Олесь вдруг увидел Веру, шедшую им навстречу. Рабочий день закончился, сойдя с автобуса, Вера могла возвращаться домой. Он замедлил шаг. Вера изучала старика, но, встретившись взглядом с Олесем, отвернулась в замешательстве. На таком узком тротуаре пройти мимо, сделав вид, будто она его не заметила, невозможно. Вера шагнула на край с явным намерением перейти на другую сторону, пока еще не поздно. Олесь больно прикусил губу. Бачинский все видел, но промолчал. – Нам сюда, – сказал Олесь, стоя напротив калитки. Убедившись, что они свернули во двор, Вера передумала переходить улицу. Сквозь калитку бросила им в спины косой взгляд и прошла мимо. Олесь взошел на крыльцо и позвонил в дверь. – Куда мы попали? – поинтересовался Бачинский, подозрительно косясь по сторонам. – Не волнуйтесь, – успокоил его Олесь. – Здесь вам ни за что не придется платить. Это благотворительное учреждение. Они дают приют бездомным, таким, как вы. У вас будет своя кровать и еда… Больше он сказать не успел. Дверь открыла женщина средних лет в черно-белой монашеской одежде. – Здравствуйте, сестра Мария! – сказал Олесь. – Примете к себе еще одного пана? Монахиня смерила Бачинского внимательным взглядом. У того совсем не было вещей. – У вас имеются при себе какие-то документы? – спросила она строго. Тот развел руками. – Увы! Я их потерял. Ответ не удивил ее, такой ответ она как будто и ждала. – Как вас зовут? – Тадей Мысак, с вашего позволения, – Бачинский вежливо приподнял шляпу. Она приоткрыла пошире дверь. – Хорошо, входите, пан Мысак! – Пан Мысак! – позвал Олесь. Тот оглянулся с порога. – Если хотите, я помогу вам найти вашего внука. Вероятно, Тадею Мысаку следовало бы не колеблясь ухватиться за предложение, но он резко мотнул головой. – Спасибо! Но в этом твоя помощь мне уже не понадобится. |