ГлавнаяКнига 1Книга 2 |
МИРОН ВОЛОДИН "БУМАЖНЫЕ ИГРУШКИ"КНИГА ВТОРАЯЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ (4)За все время Бачинский не проронил ни слова. Говорил один директор. Гость лишь смотрел и слушал. Его молчание выводило директора из равновесия, он начал сбиваться, повторялся, лишь бы не дать наступить тишине, а Бачинский продолжал слушать с неослабевающим вниманием, словно только что проснулся. Фотография пролежала перед ним уже около пяти минут, а он все слушал и слушал. У директора промелькнула мысль, все ли в порядке у того с головой, не всякий сильный человек выдержит такой удар, не то что этот старик. Но едва он так подумал, Бачинский спрятал снимок, встал, обеими руками опираясь на трость, и сухо сказал – это была первая фраза, произнесенная им: – Ваши деньги уже перечислены. Позвоните в банк. У директора отлегло от сердца. Он вскочил, чтобы проводить клиента, или поддержать, если тому вдруг откажут ноги, но пан Мысак повел себя так, словно ничего не случилось. Забежав вперед, директор в самый последний момент успел услужливо нажать на ручку двери. – Примите мои глубочайшие соболезнования, – повторил он, стоя в дверях, а затем ощутил немедленную потребность в хорошей рюмке коньяка для снятия стресса. На улице Бачинскому никак не удавалось вспомнить какое-то слово из надписи, сделанной на обороте фотоснимка. Он вынул его и перечел еще раз написанное рукой его дочери: «Моему сыну, которого я люблю больше всего на свете». *******Ференц проводил напряженным взглядом старика, а затем увидел директора: тот появился в приемной, что-то сказал секретарше, стоявшей наготове в плаще, исчез из поля зрения, а когда появился снова, то уже натягивал на себя верхнюю одежду. Проклятье, ну и дела! Ференц поспешил выскочить из машины – пока ее заведешь!.. Впрочем, далеко старик уйти не мог. Ференц помчался в конец улицы. Вот он! Стуча тростью по перекошенным плитам узкого тротуара, тот ковылял по направлению к трамвайной остановке. – Прошу прощения! – позвал Ференц. Старик не расслышал. Тогда Ференц обогнал его и зашел спереди. Тому пришлось остановиться, но Ференц не обнаружил в его глазах ни удивления оттого, что его остановил незнакомец, ни скорби от того, что узнал. Его морщинистое лицо избороздило такое множество складок, что, казалось, одной больше, одной меньше!.. – У вас что-то ко мне? – спросил он. – Извините, – вежливо повторил Ференц, – не вы ли тот самый пан, которому предназначалась фотография? Судя по всему, он попал в точку: старик промолчал, но в его молчании не было вопроса. Они хорошо понимали друг друга. – Это я принес вам плохую весть, – признался Ференц. – Извините, что так вышло. Такая у меня сволочная работа. Старик понял, коротко кивнул и пошел дальше, не поленившись обойти Ференца по брусчатке мостовой. Ференц вернулся к автомобилю, завел мотор и на малом ходу догнал старика. Но не стал обгонять, из опасения, чтобы тот его случайно не узнал. Старик сел в трамвай, Ференц поехал следом. Старик вышел из трамвая, Ференц в буквальном смысле полз за ним с противоположной стороны, то продвигаясь вперед, то замирая на какое-то время. Наконец объект миновал монастырь и свернул в решетчатую калитку. Ференц подъехал поближе. Прочитав надпись на табличке, он не поверил своим глазам. *******Вернувшись в приют, Бачинский предупредил монахиню: – Сестра Мария, я вас наконец-то покидаю, к вашему облегчению. Собственно, я и пришел лишь затем, чтобы проститься. – Нашли своего внука? – обрадовалась монахиня. – Да, – подтвердил он, не моргнув глазом, – нашел. – Мы все будем очень рады за вас! Так вы перебираетесь к нему? Бачинский опустил взгляд. – Пока еще нет. Улыбка сбежала с ее лица. – В таком случае, когда ваш поезд? – Честно говоря, еще не знаю. – Ну и куда же вы собрались на ночь глядя! – возмутилась она. – Привыкли ночевать на вокзалах?.. Нет, так не годится, пан Мысак. Оставайтесь до утра, чего уж там, место пока еще все равно свободно… Оставайтесь, оставайтесь! – повторила она дважды, уверенно отнимая у него берет и плащ. *******Услышав свою фамилию и приказ на выход, Олесь долго не размышлял. К следователю его уже вызывали, значит, свидание. Он почти угадал. Правда, он был уверен, что это снова Терех. И очень удивился во второй раз, увидев на том же месте Иванку. – Тебя отпустили?! – Я дала подписку о невыезде. Мельник нанял ловкого адвоката. Но ты-то!.. – Со мной труба дело, – вздохнул Олесь. – Они назначили залог. Да еще какую сумму! Страшно произнести. Видно, решили посмеяться. Знали, что вносить-то некому, вот и назначили. Иванка нахмурила брови. – Я уже в курсе. Но ты не отчаивайся. Попробую поговорить с Мельником. – Ну что ты! – махнул он рукой. – Зачем Мельника впутывать? Да и ты тоже многовато на себя берешь. Вам обоим своих проблем хватает. Покосившись на охранника, Иванка понизила голос. – Ты пошел на это из-за меня? – и сама же кивнула, не услышав ответа. – Конечно! – Все не так плохо. Меня уже перевели в другую камеру. Там только я и еще двое. Соседи ничего, спокойные. Терпимо! Убеждая Иванку, он со всей страстью надеялся, что она ему не поверит. – Не болтай ерунды! – сердито сказала она. – Ну что ты! Жизнь прекрасна! – на его губах родилась вымученная улыбка. – Ладно! Может, тебе что-нибудь нужно? – спросила она с единственной целью, лишь бы отойти от риторики. Она помогла ему вспомнить про часы. – Да! – спохватился он. – У меня остались часы одного старика. Это бедный, одинокий старик. При каждом удобном случае я его навещал. Мне просто было его жаль. Я бы не хотел, чтобы он думал обо мне плохо, – Олесь усмехнулся, впервые без принуждения. – Боюсь, он может решить, будто я положил их себе в карман, а о нем забыл. Дешевка, не о чем говорить, но ведь ты же знаешь, какие это люди. Иванка кивнула головой. – Все в порядке, я передам. Давай их сюда! – Ты что же думаешь, они при мне? Она хлопнула себя по лбу. – Ах да, как я не сообразила! У тебя их отобрали? – Нет, к счастью, они остались дома. Но тебе придется за ними зайти. – Без проблем! – Они в кармане моей ветровки. Запасной ключ под ковриком. – Ты оставляешь ключ под ковриком?! Олесь улыбнулся: что она себе вообразила? – Самое надежное средство против краж – это когда украсть нечего. С этим было трудно поспорить. Иванка сдалась. – А затем? – спросила она. – Оттуда вернешься к трамваю. По дороге будет монастырь. Не доходя до монастыря увидишь приют для бездомных, там он и живет сейчас. Спросишь пана Тадея Мысака. – Тадея Мысака, – повторила она, запоминая. – Только и всего? *******Ференц позвонил Тереху прямо из автомобиля. – У меня для вас хорошие новости. Когда мы сможем увидеться? Терех догадался, что дело сделано. Но раз сделано, теперь уж не к спеху. Своего вознаграждения Ференц может и подождать. В это время на кухне у себя дома Терех слушал рассказ Катерины о свадебном путешествии. – Сейчас у меня мало времени, – отрезал он. – Я сам вас найду, попозже. – У меня есть еще кое-что интересное. – Потом, потом! При встрече. Я вам позвоню! Терех отключил связь. – Ну, ну, и как у них готовится это блюдо? – нетерпеливо переспросил он. *******Иванка нащупала выключатель. Счастье, что она нашла его сразу же. Стоило ей отклониться на полшага влево, и головой она бы задела покатый потолок. Без Олеся комната под крышей казалась еще беднее. С ним она хотя бы имела вид чего-то живого, а вот без него словно дремала в неподвижном ожидании. Доски, проснувшись, заскрипели под ногами. Ветровка висела тут же при входе, на гвоздике. Распахнувшаяся дверь ее прикрыла. Потому-то Иванка, не заметив ветровки, направилась сначала к шкафу, который находился напротив двери. В шкафу висел лишь спортивный костюм да еще костюм, в котором Олесь впервые явился на глаза Тереху. Она прошлась по карманам, одновременно стараясь припомнить, о какой одежде говорил Олесь. Но ведь другой она все равно не видела. Ощупывая борта пиджака, Иванка что-то почувствовала. Может, это и были часы? Она запустила руку в карман. Сначала ей пришлось вынуть плотный лист бумаги, сложенный вчетверо. После этого она запустила руку поглубже, но захватила только горсть мелких монет. Часов определенно не было. Она уже хотела положить листок на место, как вдруг нечто привлекло ее внимание. Это была знакомая подпись Тереха. Крупная, размашистая резолюция, написанная им собственноручно в углу какого-то документа. Где-нибудь в «Дарах недр» она бы вытерла об него ноги. Но здесь, у Олеся?.. Она развернула листок. Это было короткое сопроводительное письмо строительной компании; если верить письму, вместе с ним направлялась смета, оценивающая стоимость восстановительных работ в… Дальше стояла сумма. Такая, что дух захватывает. Ремонт дома на Гроховской! Но опять же, Олесю-то оно зачем? На обороте было что-то написано. Она перевернула. Ну вот, теперь все понятно. Олесь использовал, что нашлось под рукой, лишь бы записать адрес. Иванка сложила письмо, собираясь сунуть обратно в карман. И тут… Она быстро развернула его еще раз, да так и впилась в него глазами. Вот это да! Вот это находка! Молодец Иванка! Она восторженно промурлыкала, поцеловала бумагу и спрятала себе в сумочку. На радостях чуть даже не забыла про часы. Слава Богу, направляясь к выходу, заметила, что из-за двери что-то торчит. Заглянула и увидела ветровку. Часы действительно были в ее кармане. Но письмо! Какая удача! Ей хотелось петь. И в приют она не пошла, хотя это было в двух шагах, а помчала сразу к Мельнику. Не хотелось по пустякам тратить время. *******Мельник работал за компьютером, дверь открыла жена. – А, Иванка! – сказал он, лишь на секунду скосив глаза. – Проходи! Что случилось? Она без приглашения придвинула к себе свободный стул. С отвращением убрала подальше стоявшую между нею и Мельником пепельницу с окурками. – Ты говори, говори, – предложил он, не глядя в ее сторону. Иванка молча достала письмо. Поскольку он не отреагировал, ей пришлось сказать: – Вот, взгляните. Мельник продолжал смотреть в монитор. – Что там? Лучше прочитай. Она послушалась и прочла ему письмо. – Ну и что? – равнодушно спросил он. Иванка ладонью припечатала письмо прямо к экрану. – А вот что: взгляните на резолюцию. – Ничего не понимаю, – признался Мельник. – Объясни толком! – Терех уступил особняк под детский дом и, разумеется, станет уверять, будто ничего не знал о стоимости ремонта. – Так он подарил бедным сиротам особняк, ремонт которого обойдется им дороже, чем постройка нового дома?! Блеск! Ну и ловкач этот Терех! Мельник наконец сообразил, куда клонит Иванка. Он посмотрел на нее просиявшими глазами. Она положила письмо перед ним на стол. – У нас документ, на котором стоит его личная подпись. Теперь уж ему не отделаться невинным выражением лица! – Где ты это раздобыла? – В кармане Олеся. – Что?! Она перевернула лист обратной стороной. Мельник увидел и рассмеялся. – Человек носит в кармане бомбу и даже не подозревает об этом. Ты безусловно права, – продолжал он, тут же забыв про Олеся. – Теперь можно и поторговаться. Отлично! Ну и попляшет же у нас Терех! Считай, дело с пожаром закрыто. Эта бумага того стоит. Она догадалась, что сам Олесь – это была для него скользкая тема, но все равно заставила его к ней вернуться. – А как же Олесь? Мельник сделал вид, будто не понял. – А что Олесь? – Из-за меня он сел, как-никак, – настаивала она. – Не бросите же вы его в беде? Мельник поерзал. – Чего ты от меня ждешь? По «Гетьману» я еще могу что-то сообразить, а вот сейф… Твой Олесь пойман с поличным. Что тут поделаешь? Суда не избежать, как ни крути. Здесь даже Терех бессилен. – Я не это имела ввиду. – Да? А что же? – За Олеся назначен залог. – Сколько? – спросил он неохотно. Она ответила. У Мельника брови поползли вверх. – Ну и где ты возьмешь деньги? – Не я, а вы. – Что?! – он деланно рассмеялся. – Тебе до сих пор кажется, будто я коммерческий директор компании «Западтрансгаз». То время прошло. Забудь! Я на мели, дорогая. – Неправда. Кое-что у вас еще осталось. – Да неужели? – он восхищенно покачал головой. – Все-то ты знаешь!.. Слушай! А почему бы тебе не продать свои акции? Они уже подскочили в цене. – Мои акции? – ужаснулась она. – И как вам такое взбрело на ум? – Ага-а! Вот видишь! – заметил он поучительным тоном. – Так вы же не сравнивайте! – обиженно отозвалась Иванка. Мельник удивился. – Это почему же? С чего ты взяла, что мне мои сбережения менее дороги, чем тебе твои акции? *******В тот вечер Иванка в приют, конечно же, так и не пошла. Придя домой, устало разделась и легла спать, ни разу даже не вспомнив о просьбе Олеся. Ее занимали дела поважнее. Бачинский лег спать в то же время, что и она, с мыслью о найденном и потерянном внуке. Утром он должен был навсегда покинуть Львов. |